Счастье Ярослава Трифонова

Ярослав Трифонов – один из самых востребованных актеров Азербайджанского Государственного Академического Русского Драматического театра. Ярослав совмещает театр со съемками в больших кинопроектах, но сцена всегда остается главным делом его жизни. О театре мы и поговорили.

– Ярослав, ты из театральных детей. В театр пришел еще совсем юным.

– Да, в 1980-е в Русской драме была «детская комната», куда артисты приводили своих малышей, если в садик не успевали или по каким-то другим причинам. Там я впервые встретился с Тимой Рагимовым, Олегом Амирбековым. Тогда же меня (мне было 4 года) впервые заметила режиссер Джаннет Салимова: «Это кто у нас такой хороший мальчик? Ярослав, ты хочешь в театре играть? Ах, хочешь. Тогда придется выбросить твою соску. А то какой же ты актер на сцене с соской? Володечка, проконтролируй».

– Кто был твой отец?

– Он был актер. Его звали Владимир Викторович Трифонов. Отец закончил театральный институт в Ярославле, потому и назвал меня Ярославом. После окончания папа вернулся в родной Баку, стал актером нашего театра... В то время практиковался обмен опытом. И год-два мой отец прослужил в Грозненском драмтеатре, где познакомился с моей мамой, работавшей там гримером. И я сам родился в Грозном. В Баку вернулась уже целая семья Трифоновых. Государство выдало нам квартиру, которой мы, увы, лишились в тяжелые 1990-е... А отец был вынужден уйти из театра. Как на зарплату в 5 «ширванов» было прокормить жену и трех детей?.. Он брался за разные приработки и умер в 2006 году. Отец был удивительно светлым человеком. Напоминал мне Чехова. Ни разу не произнес грубого слова. И в театре его знали как очень интеллигентного человека. Таким и помнят до сих пор.

– Несмотря на эти трудности переходного периода, ты все-таки пришел в театр своего детства работать.

- Я пришел сюда в 2004 году. Для меня это тоже было тяжелое время. Из-за утраты квартиры у меня не было документов, даже в армию не брали, хотя я обошел все военкоматы. Выкарабкивался как мог, но при этом не теряя свое лицо и никого не подставляя. Может, поэтому мне бог открывал дороги. Дирекция театра знала мое положение и помогала как могла. Я получал не зарплату, а за каждый выход, кажется, по 15 манатов. Поэтому я стал еще и монтировщиком сцены. А затем директор Адалят Гаджиев помог мне получить паспорт. Мне уже было на тот момент 35 лет. Играл в сказках, играл эпизоды во взрослых спектаклях, снялся в больших кинопроектах «Посол зари», «Я возвращаюсь домой», «Судьба Государя», «Умри отмщенным».

– Говорят, что в современном театре работают только фанатики. Ты фанатик?

– Я не фанатик. Я вообще не люблю фанатиков.

– А много фанатиков в театре?

– (после долгого размышления) Не-ет. Очень мало. Время фанатиков прошло. Они могут появиться, если им станет интересно. Но у многих интерес словно пропал. Возможно, из-за нехватки режиссеров. Однако в театре каждый талантлив по-своему. Неталантливых людей вообще не бывает. И актерский талант тоже есть почти у каждого – в той или иной степени. Мы все актеры по жизни. Просто оказываясь на сцене эти актеры зачастую переигрывают.

– Возвращаясь к самой первой роли. Ты сыграл кого-то у Джаннет Салимовой?

– Да, в 6 лет я сыграл маленького царевича Гвидона. Мне за каждый спектакль бухгалтерия платила железный рубль с профилем Ленина. Я был богатым!.. И вот представь. Спустя 35 лет, Ирана Тагизаде, светлая ей память, снова ставит «Сказку о Царе Салтане», и дает мне снова роль Гвидона! Тима Рагимов, который когда-то играл юного царевича со мной в пару, теперь играет царя Салтана, а я играю его сына – уже взрослого Гвидона! Хотя я и старше Тимы.

– Тебя взяли в театр за дарование, в память об отце, или...

– Все вместе, наверно. Но и потому что в театре, как у нас говорят, «не хватало штанов». Особенно исполнителей мужских ролей. Парни приходили и уходили, понимая, что здесь заработка серьезного нет, а время театр забирает основательно. Чтобы служить в театре и параллельно поспевать на съемки, на корпоративы – нужно быть каким-то суперменом. По мне, если ты пришл в театр, ты должен ему отдаваться полностью. Вечно отпрашиваться на свои частные дела – негоже. Я считаю – ты получаешь государственную зарплату – изволь ее отрабатывать.

– Монтировщиком сцены ты стал не только ради денег, как я понимаю.

– Я всегда любил тяжести – занимался гантелями, штангой. Во-вторых, интересно было, как когда-то мы строили в песочнице маленькие замки, теперь строить на сцене замки большие. Так что я совмещал: ставил декорации и в них же играл.

– Какая была первая взрослая роль?

– Меня ввели в спектакль «Нефтяной бум улыбается всем», затем был шикарный спектакль «Мужчина по вызову». В обоих я танцевал. Я танцующий актер. А это, кстати, всегда приветствуется, когда актер обладает дополнительными навыками, например, играет на саксофоне.

– А что ты еще умеешь?

– Я занимался экстремальными видами спорта, альпинизмом, поэтому способен на многое. А вот петь не могу.

– Ради роли Лаэрта ты научился фехтовать.

– Да, я до последнего момента не верил, что вся эта затея реализуется. Казалось невероятным, что мне доверят роль в «Гамлете». Но все получилось.

– Мне кажется, что каждая новая серьезная роль – это и задача на преодоление, и вообще школа для артиста.

– Обязательно. И если актер не пустой, то он с самого начала начинает чувствовать свою роль, погружаясь в нее с каждой репетицией. «Я еще образ не нашел, я должен подумать» – это все ерунда. Если ты прочитал пьесу и понял, кого играешь, то ты должен сходу выдать образ. У меня во всяком случае получается именно так. К примеру, когда Эмин Мирабдуллаев ставил «Женитьбу», образ отставного моряка Балтазара Балтазаровича Жевакина у меня родился сразу.

И роль Лаэрта, которую мне доверил наш главный режиссер Александр Яковлевич Шаровский, у меня сформировалась очень быстро.

– В скольких спектаклях ты задействован сейчас?

– В 16.

– А сколько ролей?

– Ну-у... Получается 16 ролей.

– Но в «Капитанской дочке» и в «Али и Нино» у тебя по две роли.

– Да, правда. Тогда 18 (улыбается).

– Чем отличается игра в детских спектаклях от взрослых?

– В детских, в сказках, намного тяжелее. Намного! Ты должен сыграть так, чтобы тебе поверил самый недоверчивый ребенок. У тебя должна быть хорошая база – просмотренных мультфильмов, прочитанных сказок. Ты должен быть именно тем персонажем, который дети знают и любят. Это огромный опыт для артиста. Сказки – большое счастье. Потому что маленький зритель – очень благодарный. Мне пишут родители, рассказывают, что дети, вернувшись со спектакля, меня пародируют – изображают моего Медведя.

– К примеру, того же Медведя сложно играть?

– Сложнее играть не просто Медведя, а трех разных медведей в одном сказочном альманахе. Но у меня медведь-персонаж «Колобка» имеет один характер, в «Теремке» – другой, а в «Маше и Медведе» – третий. Костюм один, а образы разные, походки разные, манеры разные.

– Играя даже отрицательных персонажей, приходится их оправдывать?

– А кто отрицательный? Лаэрт, например, по моему убеждению, очень хороший человек.

– Если не считать подлости в финале.

– Поэтому все происходит в темноте. Хотя это было очень тяжело... Мне было физически трудно выходить на поединок с отравленной шпагой. Александр Яковлевич меня убеждал: ты не хочешь этого делать, но у тебя перед глазами смерть сестры. Мне и королеву жалко, я отворачиваюсь, когда она выпивает яд, и с Гамлетом я уже не хочу биться... Все это против естества моего Лаэрта.

– Ты играешь Лаэрта в двух составах. Есть разница?

– Конечно. Они все разные. Например, Офелия – Тамилла Абуталыбова – умирает с большой самоотдачей. Ее – «бездыханную», с раскинутыми руками – проносить через зал очень нелегко. А Офелия – Маша Дубовицкая – профессионально группируется и она так удобно на мне висит, словно я рюкзак несу. Но благо, у меня хорошая физическая форма, я пять лет за кулисами грузы поднимал.

– Насколько я знаю, у вас труппа условно делится на три поколения: «старики», «взрослые» и «молодежь». Ты уже «взрослый». Как тебе молодежь?

– Мне наша молодежь нравится! Хотя она немножко несуразная, нервная. Когда я пришел в театр, я ветеранам в ноздри смотрел! Благодаря корифеям я понял, что такое театр, я слушал их, впитывал, впитывал... Это было невероятно. Я стоял на сцене и смотрел, как Нодар Шашикоглу в роли короля Лира подходит к мертвой Корделии. И у меня слезы катились из-под очков!

Я выходил на сцену с Фуадом Поладовым, с Нодаром Шашигоглу, с Юрием Балиевым, с Октаем Нагиевым, Борисом Лукинским, Аскером Рагимовым... Это со мной осталось навсегда.

– Поговорим о партнерах?

– Самая любимая – народная артистка Людмила Духовная. С «Бульвара Сансет» с Людмилой Семеновной в главной роли началась моя большая актерская жизнь. Я играл там пройдоху-сценариста. Людмила Семеновна – прекраснейший, сильный партнер! Если что-то у тебя не получается, она всегда поправит. Даже во время спектакля может подсказать сквозь зубы: «Идиот! Повернись!» (улыбается). Мощный профессионал. После спектакля разборы обязательны. Мы каждый месяц играем «Ночь в спальне Екатерины», и она нередко предлагает что-то добавить, изменить, улучшить. И режиссер Эмин Мирабдуллаев неизменно соглашается, потому что Духовная пьесу просто изнутри видит – все характеры, все ходы... Это старая партнерская школа. Дядя Юра Балиев таким был. Если вернуться к «Гамлету», Тима Рагимов отличный партнер, в Маше Дубовицкой я действительно чувствую сестру. Тамилла – тоже хороша. Они разные, но они все классные. С «молодым» Гамлетом – Руфатом Алиевым – тоже интересно, хотя в отличие от Тимы, он закрытый. Мурад Мамедов – отличный партнер... А с Олегом Амирбековым мы понимаем даже взгляды друг друга.

– Чего не достает современному театру?

– Прежде всего режиссеров. Дисциплины, ответственности, школы. Репертуарного разнообразия. В современном театре не хватает классики, даже переделанной на современный лад. Театру нужны и современные, актуальные пьесы. Я за то, чтоб у нас в театре были бы спектакли про войну. Про Вторую мировую, про Карабахскую... Обязательно должны быть!

– А чего в театре избытке?

– (вздыхает) Непрофессионализма. Не только у актеров. Ненавижу, когда делают «спустя рукава». Зритель все чувствует.

– Какое яркое театральное впечатление можешь вспомнить из последних?

–  Я посмотрел Лопе де Вега в исполнении шекинского театра. Получил огромное удовольствие, я испытал катарсис! Артисты выложились невероятно!

– Какой же смысл в этом всем?

– Вот я просыпаюсь утром... И если у меня скоро сказка или сегодня-завтра вечером взрослый спектакль, у меня настроение моментально поднимается. Уже! Счастлив тот человек, который занимается любимым делом. Пусть он не получает огромную зарплату, но от своей работы получает удовольствие – это уже счастье. А тот, кто зарабатывает много, но и идет на службу с отвращением, счастлив никогда не будет. А я хожу на любимую работу!.. Мы сейчас вышли в отпуск. Для меня это время скуки, я жду не дождусь, когда начнется новый сезон в нашем театре. Хочу на сцену!

– Напоследок спрошу о самой-самой твоей роли. Она была? Она в мечтах?

– Самое памятное выступление у меня, как ни странно, связано не с театром. В декабре 2020 года меня попросили озвучить видео, приуроченное ко дню рождения нашего Президента. Я прочитал стихотворение Лейлы Алиевой «Солдат своей страны». Это была для меня огромная честь!