Армянин в Азербайджане: о стенах, которых нет

Руководитель Кавказского центра миротворческих инициатив, правозащитник Георгий Ванян недавно побывал в Азербайджане, по итогам поездки он поделился своими впечатлениями. Предлагаем вашему вниманию фрагменты его статьи «Армянин в Азербайджане: о стенах, которых нет», опубликованной на сайте southcaucasus.com.
«Представители гражданского общества и раньше приглашали меня в Азербайджан на разные проекты. Был готов поехать в любое время, но поехал именно сейчас, потому, что ехал к другу, а друзья не ставят условия и не предъявляют требования. При получении разрешения было лишь оговорено, где именно я побываю: Карачинар, Баку, Бильгя.
Я поехал в Азербайджан по приглашению Зардушта Ализаде, чтобы оформить с ним послание, которое хотим разнести широко - пора начинать мириться по-серьезному, а не имитировать бесконечный «мирный процесс». Стены в наших мозгах, в нашем воображении, препятствия на пути решения конфликта – они придуманы, их нет в реальности. Мириться по-серьезному - значит не уступать свою свободу тем, кто ведет информационную войну. Нет смысла отказываться и от ответственности за прошлые и за будущие войны, она и так лежит и ляжет на плечи.
Моя поездка не была публичной, и, наверно, именно о такой мечтают молодые люди, которым интересно побывать в гостях у друзей, азербайджанцев. Об этом мечтают также армяне, покинувшие родные места: чтобы было можно без предусловий, без СМИ, без последствий, только для себя поехать в соседнюю, а не «вражескую» страну.
Я поехал, чтобы показать: необязательно быть политически преследуемым в Армении, чтобы иметь возможность попасть в Азербайджан. Для этого достаточно приглашение друга, и чтобы там был друг, не нужно особых заслуг, достаточно просто НЕ быть солдатом информационной войны.
Я был там свободен, абсолютно свободен, как и везде – в Армении, в Грузии, Германии, Турции, России. Доверие между двумя людьми, человеком, который приглашает, и человеком, который едет, – ломает все стены. Моя поездка состоялась не в обход существующих проблем, это был прямой путь. И такая возможность есть у каждого гражданина Армении. Я знал всегда и убедился теперь на опыте, что закрытость и опасность Азербайджана для армян есть только в зоне информационной войны.
Эта поездка была важна для меня лично, она помогла мне, надеюсь, в ближайшее время, поможет и другим. Меня три года назад депортировали из общественного сектора. Сегодня не состою ни в одной партии или организации, и тем самым неподотчетен обществу. Поэтому позволил себе не созывать пресс-конференцию, а просто рассказать о поездке.
Многих интересует легальная процедура въезда и выезда граждан Армении в Азербайджан, а также последствия этой процедуры по возвращении на родину. Я поехал через Красный мост, на безвизовых основаниях, но при наличии полученного заранее разрешения. На грузинской стороне спросили: Действительно ли вы хотите перейти границу? Не считаете ли это опасным для себя? Это стандартные вопросы, которые задаются также и в Садахло, когда граждане Азербайджана переходят в Армению. На азербайджанской стороне уже ждали сотрудники специальной службы, которые должны были сопровождать меня в дороге.
Воспользуюсь возможностью сравнить две аналогичные процедуры. Мне поставили печати азербайджанского погранпункта на входе и выходе. Когда из Азербайджана приезжают в Армению, печати не ставятся. Могу предположить, что есть неформальная договоренность с грузинскими пограничниками: они ставят печать выхода, выпуская человека в некую пустоту, потом ставится грузинская печать, отмечает дату возвращения из этой пустоты. Азербайджанский вариант лишен таких абсурдных нюансов, и свидетельство тому – печати в моем паспорте, подтверждающие обыкновенную и легитимную процедуру, которая показывает, что Азербайджан открыт для граждан Армении.
Чтобы завершить тему о погранпунктах, расскажу о последствиях, связанных с посещением Азербайджана. Прошло два дня после моего возвращения домой, и я стал опять собираться в дорогу. На этот раз нужно было ехать в Россию через Грузию – довезти односельчан к месту их работы. На выезде из Армении меня задержали на погранпункте где-то на час. Пришлось пройти запоздавшее собеседование по вопросам: Был ли я Азербайджане? Когда там был? Почему поехал? Что там делал? Вызвали девушку, чтобы записывала вопросы и ответы. Когда возвращался домой, повторилось то же самое. Я сообщил начальнику смены, что собеседование уже было, несколько дней назад, на ту же тему. Он объявил, что не имеет значения и что так будет каждый раз: наши пограничники при каждом моем появлении на их горизонте будут «наказывать» бесцельным, и как минимум часовым ожиданием паспорта, и будет «пожизненный час сурка» - 2-минутное содержание беседы, растянутое болтовней.
Чтобы помочь мне смириться с судьбой, он добавил: «Надо было подумать, прежде чем ехать в Азербайджан». Пока лишь отмечаю произвол начальника смены, превысившего свои полномочия. Если это повторится в третий раз, обещаю подумать, но не о том, что зря поехал в Азербайджан.
Второй вопрос, который может интересовать граждан Армении, планирующих поездку в Азербайджан, и граждан Азербайджана, планирующих поездку в Армению, касается сопровождения, которое осуществляется в целях безопасности. Думаю, разумные люди и без моего разъяснения знают в чем смысл: малейшее происшествие бытового уровня может стать информационным поводом для разжигания конфликта. И поэтому госструктуры делают все, чтобы застраховаться от случайных передряг, в которые может попасть любой иностранец, да и собственные граждане тоже.
Если сравнивать выполнение такой функции в наших странах, моя поездка не идет ни в какое сравнение с посещениями азербайджанцев Армении. Я не был там под режимом, как были они у нас. Сопровождение было только по дороге, из пункта в пункт. Мое общение с людьми не происходило под надзором, я гулял, ходил в гости, обедал в ресторане, ездил на дачу. Свободно, без сопровождения.
Мне возразят, что гиперопека на наших проектах в Армении была из-за общественных мероприятий с участием азербайджанцев. Уверен, что это не так. Ведь надзирали за ними не во время массовых мероприятий, а между ними, в ситуациях бытовых, кулуарных. Да, выходя на улицу в Баку, я не ходил со специальной табличкой «Армянин». Но в селе Карачинар знали, что я армянин, и это была общественная встреча. Я поехал к незнакомым людям, и поехал как армянин, незнакомый им человек. Это трудно назвать личной встречей. При этом мы общались свободно, никто со стороны не присутствовал, не торопил и не встревал в разговор.
Это очень важное проявление культуры народа и культуры госструктур, одни принимают в свой дом гостя, другие, если разрешили человеку въехать в страну, не унижают его демонстративным контролем. В Армении такой культуры, на уровне телохранителей, а значит и их начальства, не было и нет оснований предполагать, что она вдруг появилась.
По опыту моей поездки, и особенно в той части, которая прошла вне Баку - государственные структуры не проявили произвола, и этим поддержали культуру, которая есть в обществе. В Армении я такого не видел. Культура мира – не слова на флипчарте, она есть в реальной жизни – это детали и мелочи, которые настраивают человека, не мешают ему быть искренним. Это детали, подчеркивающие доверие, они есть в Азербайджане, их нет в Армении.
Тот факт, что граждане наших стран не едут друг к другу в гости, тот факт, что армяне и азербайджанцы используют для встреч только нейтральные страны – это не процедурный вопрос, это вопрос культуры. Я ехал в Азербайджан к другу, в соседнюю, а не «вражескую страну», и меня приняли адекватно. В Армении неадекватно реализуются те идеи миролюбия, которые провозглашаются с высоких трибун. Возможно, если из Азербайджана к нам приедет высокопоставленное лицо, все пройдет на высшем уровне. Но это не относится к культуре. Если нет времени ее поднимать, просто относитесь ко всем гостям из Азербайджана и людям, которые с ними общаются в Армении, как к министрам, хотя бы так решайте проблему.
Суть встречи с азербайджанцами – не фото с обнимашками, и не публикация имен. Суть в том, чтобы присутствовать там, на встречах, с миссией - рассказать, поделиться впечатлениями и выводами, к которым пришел. Если уж видишь смысл в миротворческих тусовках, в то время, когда на фронте идет стрельба, оформи для себя и для других этот смысл. Не подставляй людей, и не молчи. Минимум. Отвечай за себя, будь открытым, у трибуны и в кулуарах.
Запад, точнее номенклатура западных стран, делегированная для реализации миротворческих программ, похожа на советскую номенклатуру. Ее цель – поставить галочки.
Я детально представлял, как поеду в Карачинар, в гости к людям, которые живут в доме моего деда. Там я жил до семи лет, потом приезжал на летние каникулы. Когда уже узнал от коллег НПО-шников, что в Карачинаре размещены ВПЛ (вынужденные переселенцы – Ред.) из Ходжалы, мои фантазии обогатились деталями. Вот я, проезжаю по знакомой дороге, машина останавливается у ворот, я вхожу во двор, потом в дом. И радуюсь – что-то изменилось, и что-то осталось. Я показываю детям, где прятал свои сокровища, потом идем гулять по деревне. И ко мне возвращается праздник. Семья, которая живет в доме деда, становится мне родной. И даже если не буду с ними часто видеться, в памяти отпечатается эта новая картинка счастья и уюта, и буду вспоминать уже новый Карачинар. Я ждал этого 29 лет.
Детская привычка воображать, как хорошо будет в Карачинаре, ввела меня, 50-летнего, в заблуждение. Эта поездка вернула меня не в детство, а в Карабахскую войну. Вместо праздника – состояние потери, безвозвратной потери. Дом деда разрушен снарядом. Нет и тутового дерева. Дом дяди стоит целым, невредимым, обжитым. Что-то изменилось, что-то сохранилось. Но праздник не состоялся по другой причине.
Население Карачинара – 80% ВПЛ из Кяльбаджара и 20% беженцев из Армении. Как только вышел навстречу первый сельчанин, до меня дошло – это не праздник. Я здоровался с людьми, знакомился. Мы говорили о чем-то. Ничего не значащие слова произносились, чтобы сдержать слезы. Я и они, стоим вот так разговариваем, и как будто прямо сейчас идет война, и мы, как будто это происходит сейчас, узнаем, что наши дома, наши села разорены. Ничего уже нельзя сделать. Обоюдное переживание потери. Как будто спустя годы после смерти близкого человека, накатывает чувство, что это случилось сегодня, только что.
Я был в Кяльбаджаре 12 лет назад. Там живут армяне из Шаумяновского района, в том числе из Карачинара. Было впечатление, что люди здесь не живут, а ждут чего-то. Вещи расставлены по домам, одежда в шкафах, но настроение – как на вокзале, где приходится ночевать из-за опоздавшего поезда. Я - правозащитник, миротворец, гуманист почему-то думал, что в Карачинаре будет не так, как в Кяльбаджаре. Я воображал себе, что потерявшие свой дом, свою родину азербайджанцы, должны были почему-то лучше адаптироваться на новом месте. Я не был удивлен гнетущим впечатлением в Кяльбаджаре. Мне не надо было ехать туда, чтобы понять, что они чувствуют, я знаю их умом и сердцем. Но мне не хватило ума и сердца, чтобы не воображать, будто мой приезд в Карачинар может стать праздником. Глаза мужчин, наполненные слезами, разрушили стену, которая пряталась внутри меня.
Хозяин дома, где раньше жил мой дядя, попросил меня поехать в одно из сел Вардениса, и найти там яблоню, она особенная. Он знает, и я знаю, что от этого не изменится ничего. Но так продолжится наше с ним общение. Культура мира.
Я был и в соседнем селе – Зейва. Встретился там с друзьями деда и праздник наступил, настоящий, не воображаемый. Часами говорили о моем любимом человеке, вспоминали и рассказывали, перебивая друг друга, разные истории. Оттуда поехал в Баку, к своим друзьям. И сейчас написал обо всем, чтобы объяснить: пора мириться по-серьезному».