Баку 14°C
Сербский романтизм и Восток
Мирза Шафи и Фридрих Боденштедт… История жизни этих ярких личностей долгое время будоражила умы европейских ученых и литераторов. Азербайджанским литературоведением уже давно поставлена точка в многолетнем споре ученых. Собраны и проанализированы материалы, посвященные жизни и творчеству выдающегося азербайджанского поэта и просветителя Мирзы Шафи Вазеха, опубликованные как в нашей республике, так и за ее пределами, выпущены библиографические сборники. Однако следует заметить, что вне поля зрения отечественного литературоведения остались исследования югославянских ученых-востоковедов творческого наследия Мирзы Шафи. Между тем, детальное рассмотрение этих материалов свидетельствует о том, что поэзия Вазеха, равно как и тема авторства, имела достаточно широкое распространение в этом регионе Европы, и это обусловлено объективными причинами.
Начиная с 50-х годов XIX века в литературе многих европейских народов романтизм становится основным направлением. Романтический взгляд на мир приводит к появлению инонациональных явлений, в частности к усилению интереса к Востоку. Культура сербского народа, как нам известно, долгое время развивалась под непосредственным воздействием Востока, и в первую очередь турок. Поэтому неудивительно, что именно сербские романтики способствовали активизации литературных связей с Востоком, проявившейся в публикации первых переводов, в появлении восточной тематики. При этом важно отметить, что отношение к восточной духовной культуре со стороны славянского населения не было враждебным, как это считалось в некоторых научных кругах. Вот что об этом пишет известный сербский ученый-востоковед Иван Шоп: «Исламская культура не считалась антагонистичной ни в период первого и второго сербского восстания, ни в период образования сначала автономной, а позднее и независимой Сербии. Она и не могла считаться таковой, поскольку в такой степени прижилась на земле Сербии, а ее элементы усвоены сербами, что стала составной частью комплекса надстройки сербского народа». Именно этим обстоятельством объясняется причина появления на сербском языке как произведений на восточную тематику, так и переводов крупнейших восточных классиков, таких как Хафиз, Фирдоуси, Омар Хайям и многих других. Не стало в этом смысле исключением и творчество Мирзы Шафи Вазеха, имя которого благодаря немецкому ученому и переводчику Фридриху Боденштедту перешагнуло границы своей родины и вошло в пантеон европейских и мировых поэтов. Именно немецкие источники способствовали популяризации восточной, и в частности азербайджанской, поэзии среди южных славян.
В XIX веке немецкий язык широко употреблялся на большей части югославянских земель. Большинство представителей интеллигенции получало образование в Вене, других городах Австрии, свободно владело немецким языком и читало немецкие издания.
О первых переводах стихотворений Мирзы Шафи Вазеха на сербский язык, осуществленных выдающимся сербским поэтом Йованом Йовановичем Змаем (1833-1904), уже упоминалось в азербайджанском литературоведении. Несомненная заслуга в изучении переводов, сделанных Й.Змаем из восточной поэзии, принадлежит азербайджанскому ученому Дж.Нагиеву. В своей работе «Сербский романтизм и Восток» он, исследуя некоторые особенности сербского романтизма, останавливается и на так называемых «восточных произведениях» Змая. «Восточные произведения» Й.Змая подразделяются им на три группы: переводные и подражательные, чисто восточные и патриотические. Автор совершенно прав, утверждая, что, переводя поэзию восточных поэтов, «Змай иногда и сам создавал стихотворения в восточном духе, и что интересно, многие из них приписал Мирзе Шафи и включил в число своих переводов». Далее Дж.Нагиев цитирует самого Змая: «…некоторые стихи я перевел из Боденштедта, некоторые переработал, опирясь на него, но есть и такие, честно говоря, которые я приписал Мирзе Шафи, - сердиться на них он не будет…». На этом Дж.Нагиев прерывает цитату, оставляя неискушенного читателя в уверенности, что Й.Змай, в отличие от своих современников, знал как о существовании самого Мирзы Шафи, так и о его песнях. Однако последующая фраза из адресованного Дж.Райковичу письма Й.Змая (1869), на наш взгляд, не менее важна, чем первая, так как она вносит ясность в смысл отношения Змая к М.Шафи, более того, она полностью отвергает возникшее было предположение. Читаем: «…сердиться на них он не будет, так как его и никогда не было. Это поэт-фингират, которому Боденштедт подбросил свои стихи. Почему бы и мне не приписать ему некоторые свои песни, близкие по духу, чтобы не нарушать гармонию».
Становится очевидным, что Й.Змай не только сомневался в авторстве песен М.Шафи, но уверен в том, что такого поэта никогда не было.
В 1871 году сербский поэт публикует в Белграде сборник под названием «Песни Мирзы Шафи», часть стихотворений азербайджанского поэта вошла в сборник «Источни бисер» («Восточная жемчужина»), опубликованный ранее, в 1861 году.
Необходимо отметить, что большой популярностью в Европе в этот период пользовалась книга, изданная Ф.Боденштедтом, «Тысяча и один день на Востоке» (1850), раскрывающая, как известно, своеобразный и богатый мир кавказских народов, в том числе и азербайджанцев. Несомненно, издание в 1870 году в Белграде этой книги в переводе С.Поповича («Хилjаду и jедан дан на Истоку»), где также представлены обширные сведения о жизни и характере Мирзы Шафи, расширило представление югославянских читателей о географии, истории и культуре нашего народа.
Поэзия М.Ш.Вазеха в переводе Й.Змая получила сильный резонанс в стране. Различные периодические издания публикуют отзывы, рецензии, отклики на эти сборники. Известный сербский востоковед Ф.Баряктарович пытается ответить на вопрос «Кто такой Мирза Шафи Змая?». Однако ответ на этот вопрос, а также вопрос об этнической принадлежности Мирзы Шафи получил объективно верное освещение в трудах сербских литературоведов только в 80-х годах ХХ века.
Подтверждение тому - статья признанного в Европе авторитета в области востоковедения, ведущего сербского ориенталиста Дарко Танасковича «Восток Змая» (Д.Танаскович - автор многочисленных работ, посвященных различным вопросам восточной философии, филологии, среди которых основными являются труды «Диалог с исламом», «На востоке запада», «Ислам и мы», переведенные на многие языки. Он - член Союза писателей Сербии и сербского ПЕН-клуба. В 1995 году был Чрезвычайным и Полномочным послом Сербской Республики в Турции и Азербайджане, представлял страну в Ватикане – Г.А.).Исследуя восточные темы и мотивы в творчестве Й.Змая, ученый приходит к выводу, что поэзия сербского романтизма представляет собой своеобразный восточно-западный синтез. Об этом, в частности, свидетельствует и закономерность интереса сербских деятелей культуры к поэзии М.Ш.Вазеха, что подтверждается повторным изданием сборников. Именно из исследования Д.Танасковича нам становится известно, что вышеупомянутые сборники Й.Змая были переизданы соответственно в 1882 и 1920 годах, правда, с несколько видоизмененным названием «Песме Мирца Схафие» с последующим подзаголовком «По Боденштедту». И несмотря на то, что это были переработки и вариации на восточную тему, тем не менее, для нас важен сам факт обращения сербского поэта-романтика к азербайджанской поэзии и ее небывалый успех.
Д.Танаскович замечает, что если в первых изданиях Й.Змаем дается информация о Мирзе Шафи, то в последующих сборниках эта информация уже отсутствует, словно «стало бессмысленным само упоминание Мирзы Шафи как автора песен, поскольку преобладало всеобщее мнение, что если таковой и существовал, то не имел никакого отношения к этим стихам». Ученый исчерпывающе и квалифицированно излагает историю всей проблемы, ссылаясь на известные труды немецких, сербских, турецких и, что особенно важно отметить, азербайджанских литературоведов, таких как Салман Мумтаз, Ахмед Джафароглу, М.Ариф, А.Сеидзаде, М.Рафили и др. Рассеивая сомнения своего учителя, Ф.Баряктаревича, Д.Танаскович пишет: «Сегодня мы уже в состоянии с большой уверенностью говорить об этой научной загадке. Эту уверенность придает в первую очередь более хорошее знание личности и творчества М.Ш.Вазеха, о котором выяснилось, что он был не только прекрасным поэтом, но и «одним из выдающихся мыслителей XIX века» в культуре азербайджанского народа. Помимо этого, он оказал значительное влияние на великого азербайджанского писателя Фатали Ахундова (1812-1878) и поддерживал тесные отношения с целым рядом интеллектуалов ХIХ века в родной Гяндже и Тифлисе. Благодаря заслуге литературных историков и теоретиков современного Азербайджана, где интерес к собственной культурной истории возрос после Октябрьской революции, сегодня нам хорошо известно литературное творчество М.Ш.Вазеха, чьи стихи, помимо азербайджанского, изданы и на русском и даже на английском языках».
О популярности поэзии Мирзs Шафи Вазеха в Сербии свидетельствует и такой любопытный факт, приведенный в работе Д.Танасковича. Это «весьма удачное восточно-немецко-сербское творение», как называет ученый тандем М.Ш.Вазех-Боденштедт-Й.Змай, настолько полюбилось и прижилось в югославянской среде, что известный поэт и востоковед Башагич даже создал себе подобное поэтическое имя - Мирза Сафвет.
Естественно, статья Д.Танасковича, отличающаяся новым подходом к творчеству М.Ш.Вазеха, объективным освещением его литературного наследия, не может не привлечь наше внимание и позволяет еще больше узнать об истории издания переводов произведений выдающегося азербайджанского классика и рецепции их в такой стране, как Сербия.
Гюляра АГАСИЕВА
Начиная с 50-х годов XIX века в литературе многих европейских народов романтизм становится основным направлением. Романтический взгляд на мир приводит к появлению инонациональных явлений, в частности к усилению интереса к Востоку. Культура сербского народа, как нам известно, долгое время развивалась под непосредственным воздействием Востока, и в первую очередь турок. Поэтому неудивительно, что именно сербские романтики способствовали активизации литературных связей с Востоком, проявившейся в публикации первых переводов, в появлении восточной тематики. При этом важно отметить, что отношение к восточной духовной культуре со стороны славянского населения не было враждебным, как это считалось в некоторых научных кругах. Вот что об этом пишет известный сербский ученый-востоковед Иван Шоп: «Исламская культура не считалась антагонистичной ни в период первого и второго сербского восстания, ни в период образования сначала автономной, а позднее и независимой Сербии. Она и не могла считаться таковой, поскольку в такой степени прижилась на земле Сербии, а ее элементы усвоены сербами, что стала составной частью комплекса надстройки сербского народа». Именно этим обстоятельством объясняется причина появления на сербском языке как произведений на восточную тематику, так и переводов крупнейших восточных классиков, таких как Хафиз, Фирдоуси, Омар Хайям и многих других. Не стало в этом смысле исключением и творчество Мирзы Шафи Вазеха, имя которого благодаря немецкому ученому и переводчику Фридриху Боденштедту перешагнуло границы своей родины и вошло в пантеон европейских и мировых поэтов. Именно немецкие источники способствовали популяризации восточной, и в частности азербайджанской, поэзии среди южных славян.
В XIX веке немецкий язык широко употреблялся на большей части югославянских земель. Большинство представителей интеллигенции получало образование в Вене, других городах Австрии, свободно владело немецким языком и читало немецкие издания.
О первых переводах стихотворений Мирзы Шафи Вазеха на сербский язык, осуществленных выдающимся сербским поэтом Йованом Йовановичем Змаем (1833-1904), уже упоминалось в азербайджанском литературоведении. Несомненная заслуга в изучении переводов, сделанных Й.Змаем из восточной поэзии, принадлежит азербайджанскому ученому Дж.Нагиеву. В своей работе «Сербский романтизм и Восток» он, исследуя некоторые особенности сербского романтизма, останавливается и на так называемых «восточных произведениях» Змая. «Восточные произведения» Й.Змая подразделяются им на три группы: переводные и подражательные, чисто восточные и патриотические. Автор совершенно прав, утверждая, что, переводя поэзию восточных поэтов, «Змай иногда и сам создавал стихотворения в восточном духе, и что интересно, многие из них приписал Мирзе Шафи и включил в число своих переводов». Далее Дж.Нагиев цитирует самого Змая: «…некоторые стихи я перевел из Боденштедта, некоторые переработал, опирясь на него, но есть и такие, честно говоря, которые я приписал Мирзе Шафи, - сердиться на них он не будет…». На этом Дж.Нагиев прерывает цитату, оставляя неискушенного читателя в уверенности, что Й.Змай, в отличие от своих современников, знал как о существовании самого Мирзы Шафи, так и о его песнях. Однако последующая фраза из адресованного Дж.Райковичу письма Й.Змая (1869), на наш взгляд, не менее важна, чем первая, так как она вносит ясность в смысл отношения Змая к М.Шафи, более того, она полностью отвергает возникшее было предположение. Читаем: «…сердиться на них он не будет, так как его и никогда не было. Это поэт-фингират, которому Боденштедт подбросил свои стихи. Почему бы и мне не приписать ему некоторые свои песни, близкие по духу, чтобы не нарушать гармонию».
Становится очевидным, что Й.Змай не только сомневался в авторстве песен М.Шафи, но уверен в том, что такого поэта никогда не было.
В 1871 году сербский поэт публикует в Белграде сборник под названием «Песни Мирзы Шафи», часть стихотворений азербайджанского поэта вошла в сборник «Источни бисер» («Восточная жемчужина»), опубликованный ранее, в 1861 году.
Необходимо отметить, что большой популярностью в Европе в этот период пользовалась книга, изданная Ф.Боденштедтом, «Тысяча и один день на Востоке» (1850), раскрывающая, как известно, своеобразный и богатый мир кавказских народов, в том числе и азербайджанцев. Несомненно, издание в 1870 году в Белграде этой книги в переводе С.Поповича («Хилjаду и jедан дан на Истоку»), где также представлены обширные сведения о жизни и характере Мирзы Шафи, расширило представление югославянских читателей о географии, истории и культуре нашего народа.
Поэзия М.Ш.Вазеха в переводе Й.Змая получила сильный резонанс в стране. Различные периодические издания публикуют отзывы, рецензии, отклики на эти сборники. Известный сербский востоковед Ф.Баряктарович пытается ответить на вопрос «Кто такой Мирза Шафи Змая?». Однако ответ на этот вопрос, а также вопрос об этнической принадлежности Мирзы Шафи получил объективно верное освещение в трудах сербских литературоведов только в 80-х годах ХХ века.
Подтверждение тому - статья признанного в Европе авторитета в области востоковедения, ведущего сербского ориенталиста Дарко Танасковича «Восток Змая» (Д.Танаскович - автор многочисленных работ, посвященных различным вопросам восточной философии, филологии, среди которых основными являются труды «Диалог с исламом», «На востоке запада», «Ислам и мы», переведенные на многие языки. Он - член Союза писателей Сербии и сербского ПЕН-клуба. В 1995 году был Чрезвычайным и Полномочным послом Сербской Республики в Турции и Азербайджане, представлял страну в Ватикане – Г.А.).Исследуя восточные темы и мотивы в творчестве Й.Змая, ученый приходит к выводу, что поэзия сербского романтизма представляет собой своеобразный восточно-западный синтез. Об этом, в частности, свидетельствует и закономерность интереса сербских деятелей культуры к поэзии М.Ш.Вазеха, что подтверждается повторным изданием сборников. Именно из исследования Д.Танасковича нам становится известно, что вышеупомянутые сборники Й.Змая были переизданы соответственно в 1882 и 1920 годах, правда, с несколько видоизмененным названием «Песме Мирца Схафие» с последующим подзаголовком «По Боденштедту». И несмотря на то, что это были переработки и вариации на восточную тему, тем не менее, для нас важен сам факт обращения сербского поэта-романтика к азербайджанской поэзии и ее небывалый успех.
Д.Танаскович замечает, что если в первых изданиях Й.Змаем дается информация о Мирзе Шафи, то в последующих сборниках эта информация уже отсутствует, словно «стало бессмысленным само упоминание Мирзы Шафи как автора песен, поскольку преобладало всеобщее мнение, что если таковой и существовал, то не имел никакого отношения к этим стихам». Ученый исчерпывающе и квалифицированно излагает историю всей проблемы, ссылаясь на известные труды немецких, сербских, турецких и, что особенно важно отметить, азербайджанских литературоведов, таких как Салман Мумтаз, Ахмед Джафароглу, М.Ариф, А.Сеидзаде, М.Рафили и др. Рассеивая сомнения своего учителя, Ф.Баряктаревича, Д.Танаскович пишет: «Сегодня мы уже в состоянии с большой уверенностью говорить об этой научной загадке. Эту уверенность придает в первую очередь более хорошее знание личности и творчества М.Ш.Вазеха, о котором выяснилось, что он был не только прекрасным поэтом, но и «одним из выдающихся мыслителей XIX века» в культуре азербайджанского народа. Помимо этого, он оказал значительное влияние на великого азербайджанского писателя Фатали Ахундова (1812-1878) и поддерживал тесные отношения с целым рядом интеллектуалов ХIХ века в родной Гяндже и Тифлисе. Благодаря заслуге литературных историков и теоретиков современного Азербайджана, где интерес к собственной культурной истории возрос после Октябрьской революции, сегодня нам хорошо известно литературное творчество М.Ш.Вазеха, чьи стихи, помимо азербайджанского, изданы и на русском и даже на английском языках».
О популярности поэзии Мирзs Шафи Вазеха в Сербии свидетельствует и такой любопытный факт, приведенный в работе Д.Танасковича. Это «весьма удачное восточно-немецко-сербское творение», как называет ученый тандем М.Ш.Вазех-Боденштедт-Й.Змай, настолько полюбилось и прижилось в югославянской среде, что известный поэт и востоковед Башагич даже создал себе подобное поэтическое имя - Мирза Сафвет.
Естественно, статья Д.Танасковича, отличающаяся новым подходом к творчеству М.Ш.Вазеха, объективным освещением его литературного наследия, не может не привлечь наше внимание и позволяет еще больше узнать об истории издания переводов произведений выдающегося азербайджанского классика и рецепции их в такой стране, как Сербия.
Гюляра АГАСИЕВА
