Апогей международного беспорядка

ФОРУМ
В Москве прошло третье заседание Клуба молодых профессионалов на тему «Постсоветское пространство в системе современных геополитических координат». В работе клуба приняли участие известные эксперты из России, Азербайджана, Казахстана и Кыргызстана. В мероприятии участвовал и заведующий отделом политики и экономики газеты «Каспiй», политолог Роман Темников.
С лекцией, посвященной нынешнему миропорядку, новому витку российско-американского противостояния и украинскому кризису, выступил заместитель директора исследовательских программ Совета по внешней и оборонной политике, замдиректора научно-образовательного Центра комплексных европейских и международных исследований факультета мировой экономики и мировой политики Высшей школы экономики (Россия) Дмитрий Суслов.
- На мой взгляд, на сегодня мы достигли апогея мирового беспорядка, который начал формироваться после окончания «холодной войны» и краха биполярности. Этот апогей связан с сочетанием нескольких макротрендов глобального развития - как объективной, так и субъективной природы.
Первый макротренд - продолжение процесса глобализации в мире. По-прежнему сохраняется уязвимость всех государств друг перед другом, а также всех перед наиболее глобализированными областями жизни: климат, интернет, киберпространство, финансы. Мир объективно остается связанным воедино экономически, политически и в области безопасности. Экономическая взаимозависимость мира именно на глобальном уровне продолжает нарастать. Мы это видим на примере отношений между Китаем и США, Китаем и ЕС, США и ЕС.
Мировая финансовая система носит глобальный характер, система глобального управления хотя и трансформируется, но сохраняет свой характер. В политике глобализация проявляется в перетекании идей, усилении транснациональных вызовов и угроз, в глобальном изменении климата и в интернете, который, несмотря на попытки России и Китая национализировать его, по-прежнему носит глобальный характер. В этой связи полностью сохраняет свое значение дефицит управляемости мировым развитием. То есть, когда государства, в том числе и самые сильные, не в состоянии определять развитие мировой экономики, мировой политики, но при этом зависят от состояния как мировой экономики, так и международной безопасности.
В частности государства до сих пор сталкиваются с вызовами, на которые не могут дать ответ на национальном уровне, международное же сотрудничество по управлению этими глобализированными пространствами недостаточно в силу ряда политических причин. При этом по полной программе сохраняется фундаментальное противоречие современного мира между глобальной природой угроз и национальной природой ответов на эти угрозы.
Второй макротренд - это то, что хотя глобализация и сохраняется, но при этом фундаментально меняется ее природа по сравнению с предыдущими десятилетиями. Во-первых, глобализация перестала быть либеральной. Правила Вашингтонского консенсуса не действую уже даже на Западе, а нового консенсуса нет. Он, скорее всего, будет формироваться на макрорегиональных уровнях, то есть новый мир будет представлять собой сразу несколько консенсусов. К примеру, один консенсус - в Азии, другой - в Евроатлантике, третий - на Большом Ближнем Востоке, четвертый - в Евразии. Но глобального, общемирового консенсуса, скорее всего, уже не будет.
Во-вторых, глобализация теряет универсальность, как ни парадоксально это звучит в части формирующих ее правил, отношений и институтов. Наиболее явственно это заметно на фоне кризиса в ВТО. Глобализация продолжается, но при этом она сочетается с качественной интенсификацией отношений, в том числе и интеграционных - на двустороннем, региональном и минилатеральном уровнях, когда формируются небольшие гибкие коалиции акторов по решению той или иной проблемы. Это связано с обострением конкуренции в мире и с общей уязвимостью всех перед внешней средой.
Эти факторы толкают акторов к тому, чтобы переносить свои усилия именно на двусторонний или региональный уровень и стремиться к формированию вокруг себя благоприятного внешнего окружения на региональном или хотя бы на двустороннем уровне. Потому что на глобальном уровне сформировать это благоприятное окружение не получается. При этом надо понимать, что постепенный перенос центра тяжести экономического и политического сотрудничества на уровень регионов не отменяет саму глобализацию.
К примеру, мировая финансовая система, мировая энергетика по-прежнему носят глобальный, а не региональный характер. Также сохраняется тесная взаимозависимость между региональными экономическими блоками и сообществами. В частности главными торговыми партнерами Китая по-прежнему остаются США и ЕС, а не азиатские региональные страны. География формирующихся региональных блоков носит гибкий характер, в них отсутствует внутренняя гомогенность. Это мы видим на примере того же АТР, когда одно сообщество может как бы перетекать в другое.
К примеру, многие страны Юго-Восточной Азии поддерживают теснейшие торгово-экономические отношения с Китаем, но в то же время участвуют в создании ориентированного на США и основывающегося во многом на американских правилах и стандартах Транстихоокеанского партнерства (ТТП). При этом страны Азии избегают выбора и хотели бы сохранить в АТР позитивную неопределенность в плане кристаллизации этих двух региональных объединений. Никакого жесткого блокового размежевания там не происходит. Например, такой теснейший союзник США, как Южная Корея, не участвует в создании ТТП и, напротив, страна, имеющая с Вашингтоном достаточно проблемную историю, - Вьетнам - участвует в создании ТТП.
Третья макротенденция это - изменение природы регионализации. Классические региональные экономические группировки, такие как ЕС, ЕАЭС, АСЕАН, МЕРКОСУР, вплетаются в более масштабные трансконтинентальные и трансокеанические структуры. Причина - усиление глобальной конкуренции и недостаточность узких региональных экономических образований для поддержания конкурентоспособности в глобальном масштабе.
Примерами таких сообществ являются ориентированные на США ТТП и Трансатлантическое торгово-инвестиционное партнерство (ТАТИП). А также РВЭП, ориентированное на Китай и США, и перспективная организация, только начавшая недавно формироваться, - Сообщество Большой Евразии. А также расширение ШОС и как следствие - сопряжение ЕАЭС и Экономического пояса Шелкового пути. При этом надо понимать, что старые региональные образования не растворяются в новых сообществах, а именно вплетаются в них путем сопряжения, играя роль главных столпов в новых сообществах. К примеру, видно, что формирование ТАТИП не ведет к исчезновению ЕС, а формирование ТТП и РВЭП (Региональное всестороннее экономическое партнерство) не ликвидирует АСЕАН. Точно также как создание Сообщества Большой Евразии не приведет к роспуску ЕАЭС.
Четвертый макротренд - возникший после краха биполярности международно-политический беспорядок достиг своего апогея. Ведь что такое международный порядок? Это когда ведущие страны мира достигли согласия по распределению сил, по базовым нормам международных отношений и по правилам игры. Ничего подобного в мире, образовавшемся после окончания «холодной войны», не возникло. Практически с середины 90-х годов появилось фундаментальное несогласие между ключевыми игроками: США и их союзники - с одной стороны, незападные силы - с другой - по тому миру, в котором мы живем. Россия сразу провозгласила многополярный мир в собственном понимании того, по каким правилам он должен развиваться. США, в свою очередь, сразу провозгласили однополярный мир. До сих пор существует жесткое несогласие по базовым принципам международных отношений.
К примеру, что такое суверенитет? США дают свой ответ на этот вопрос, и мы его видим на примере Югославии, Ирака, Ливии, вмешательства во внутренние дела других государств. Россия, Индия, Китай, Бразилия, Мексика, Турция, Иран дают принципиально иной ответ на вопрос о суверенитете.
Безусловно, все без исключения кризисы российско-американских отношений, начиная с югославского 1999 года, касались именно вопросов международного порядка. Таким образом, Москва в 1999 году в Югославии защищала не Слободана Милошевича, а свое видение правил игры. И Сергей Лавров не лукавит, когда говорит, что Россия в Сирии защищает не Башара Асада, а мировой порядок в российском понимании.
В то же время степень несогласия между ведущими игроками постоянно нарастала. Россия находилась на острие этого несогласия с американским видением мира начиная с 90-х годов прошлого века. Как следствие, уже с того времени Москва и Вашингтон, несмотря на объективную глобализацию, фактически жили в разных мирах, имели совершенно разное понимание о правилах игры.
Все это в итоге привело к украинскому кризису, который стал апогеем несогласия по правилам игры и апогеем международного беспорядка. Следует отметить, что российско-американские отношения экстремальны относительно отношений между США и другими центрами силы, поскольку ни Китай, ни Индия, ни Бразилия не бросают настолько острый и безапелляционный вызов США, как это сделала Россия. Это произошло, с одной стороны, из-за отсутствия в российско-американских отношениях торгово-экономической взаимозависимости, с другой - в силу сложившихся обстоятельств.
Таким образом, новая конфронтация России и США находится как бы на острие борьбы за природу будущего миропорядка. Если она закончится победой Вашингтона, то нынешний международный беспорядок продлится, если же победит Москва, то это ускорит формирование нового многополярного, но по-прежнему глобализированного международного порядка.
В.РОМАНОВ,
наш спецкор
Москва-Баку