Театр? Нет, магия и вдохновение!

МАРИОНЕТКИ
Здание театра было построено в 1860 году, и поначалу оно было двухэтажным, причем второй этаж был деревянным, но в какой-то период он сгорел при пожаре. Оставшаяся каменная постройка постепенно приходила в непригодное состояние, но судьбе было угодно дать этому дому вторую жизнь.
Около четырех лет назад группа творчески настроенных энтузиастов и единомышленников выбрала его для своего будущего театра. С помощью Фонда Гейдара Алиева, при прямом участии его руководителя, первого вице-президента Азербайджанской Республики и первой леди Мехрибан Алиевой начался ремонт, капитальная реставрация и реконструкция здания.
Сверху возвели еще три этажа, причем последний, четвертый, превратился в просторную стеклянную мансарду, откуда открывается великолепный вид на Старый город и небоскребы Башен огня. На втором этаже театра располагаются рабочие комнаты и административные кабинеты, третий - сугубо театральный. Здесь находится сцена, небольшой зал с балкончиками и чудесными элементами декора. Нужно сказать, что планировка, интерьер и дизайн помещений продуман до мельчайших деталей, в которых национальные элементы гармонично сочетаются с изысканными мировыми тенденциями декора и убранства. Каждый уголок дышит любовью, чутким вниманием и теплом его создателей.
Едва входишь в пространство театра с приглушенным освещением, и будто попадаешь в средневековье с его неторопливым восточным ритмом жизни, удивительной умиротворенностью и покоем. XXI век остался за дверьми и канул в прошлое, а здесь -совершенно другой, волшебный мир, который не устаешь изучать, познавать, восхищаться и наслаждаться его изысканно-воздушной и одухотворенной красотой…
Начинается очередная репетиция спектакля «Лейли и Меджнун» на музыку Узеира Гаджибейли, который был приурочен к 110-летию постановки этой оперы. Создатель театра, он же главный режиссер и художник Тарлан Горчу, усаживается в конце зала.
…Гаснут огни, засветилась сцена. Раздаются первые аккорды неземной по глубине и красоте музыки Узеир бека, легендарной «Шаби-хиджран» из оперы «Лейли и Меджнун» от которой и мороз по коже, и ком в горле…
Кукловоды находятся тут же, на сцене, их движения поразительно синхронные, плавные и симметричные, руки актеров двигаются предельно осторожно. Едва заметные движения их пальцев с помощью нитей не просто приводят в движение куклы, но оживляют их настолько, что зритель воспринимает их как живые существа. По мере того как разворачиваются события в спектакле, зрителя не покидает ощущение передачи актерами своих эмоций и переживаний куклам, которые усиливаются потрясающей музыкой Узеир бека.
Движения актеров выверены с ювелирной точностью и отработаны до механизма, малейшее движение пальцев передает трепет, нежность и осторожность, испытываемую ими к изящным куклам. Актеры, входя в образ, словно сливаются с ними в одно целое, а они, с их роскошными костюмами, выразительными и по-человечески осмысленными движениями превращаются в живых героев.
Мелодически богатая и проникновенная музыка Узеир бека наполняет их дыханием жизни, мелодия ведет за собой своих героев, они оживают и начинают жить своей жизнью на сцене. Прилегающие черные одеяния артистов, которые вкупе с мягкой пластикой призваны сделать их присутствие незаметным, еще больше усиливают эффект настоящих жизненных страстей, разворачивающихся на сцене. Мизансцены и пластические решения спектакля, учитывая малые габариты сцены и специфику постановки, продуманы с математической точностью и логикой. Очень хотелось бы подчеркнуть великолепные яркие декорации с восточными орнаментами, выполненными в технике минимализма. Благодаря великолепной постановке световых эффектов все это цельное художественное пространство создает эпоху и атмосферу мусульманского общества многовековой давности.
Особо хотелось бы сказать об исполнителях оперных партий - народном артисте Мансуме Ибрагимове в роли Меджнуна и юной Айгюн Имамвердиевой в роли Лейли. Их пение настолько захватывающее, пронзительно-печальное и красивое, что спокойно усидеть на месте практически невозможно. Происходящее на сцене воспринималось как реальное действо, песчаная буря в пустыне Аравии ощущалась почти физически, куклы как живые герои рассказывали самую печальную повесть на свете под гениальную музыку Узеир бека Гаджибейли, словно снизошедшую с небес...
Вернуться в реальность после такого эмоционально и эстетически сильного впечатления, я бы даже сказала - потрясения, которое оказал спектакль, оказалось нелегко… Нужно время…
Мы спускаемся вниз, и я беседую с человеком, многогранный талант которого создал этот невероятный оазис красоты, утонченности и художественного изыска, выступив в роли и архитектора, и дизайнера, и во многих других ипостасях, - Tарланом Горчу.
- Понимаете, - говорит режиссер, - движения и мизансцены не показывают людей или актеров, это, скорее всего, орнамент, поскольку идея, а точнее - текстура спектакля заключается в показе восточного орнамента, именно потому симметричность движений актеров и создает орнаментальный дух спектакля. Ведь суть Востока и есть орнамент, суть которого, в свою очередь, состоит в медитации. А медитация и есть способ познания Всевышнего!
Декорации, мизансцены, все происходящее на сцене, даже вознесение Меджнуна являют собой апофеоз спектакля в смысле орнамента. Требования синхронности движений объясняются именно этими творческими соображениями, и вся красота в том, что все на сцене превращается в единый и неделимый восточный орнамент.
- По каким критериям вы формируете свой репертуар?
- Концепция театра состоит в постановке опер и оперетт Узеира Гаджибейли. Мы начинали с «Аршин мал алана», этот спектакль был сделан лет 25 назад, но с тех пор по разным причинам приостанавливали свою работу. Когда представилась возможность возобновить ее, мы поставили «Лейли и Меджнуна». Скорее всего, в перспективе мы будем ставить и «О олмасын, бу олсун». Минимальная цель - сделать три самых популярных произведения Узеир бека Гаджибейли.
- Чем объяснить то, что вы ограничиваетесь творчеством Узеир бека?
- Пока, во всяком случае, мы намерены ставить только произведения азербайджанского классика. В перспективе - не могу сказать, потому что наши спектакли очень долго готовятся. Вообще, в театрах марионеток спектакли делаются от трех до пяти лет. Скажем, «Аршин мал алан» мы готовили четыре с половиной года, «Лейли и Меджнун» - три с лишним. Скоро думаем начать подготовку к спектаклю «О олмасын, бу олсун», и думаю, она займет не менее трех лет. То есть наш репертуар формируется под идею. Мы не уникальны в этом плане, в мире есть марионеточные театры - скажем, Моцартовский театр в Зальцбурге, на родине композитора, где ставят оперы Моцарта. Я бы сказал, что этот спектакль, ко всему прочему, объединил воедино еще и весь Восток!
- Слушая музыку оперы, я поняла, что вы как бы заново собрали ее фрагменты - и исполнение, и переходы от одной картины к другой, и финал…
- Обязательно! Потому что, во-первых, отличие театра марионеток состоит в том, что сцена оперы и сцена театра марионеток - это две огромные разницы - и в масштабе, и в технологиях, и в количестве актеров. В принципе, я склоняюсь к тому, что марионеточные спектакли должны длиться максимум час - час десять минут, не больше.
Наш первый спектакль длился час десять минут, а «Лейли и Меджнун» - 50 минут. Поэтому приходится делать сильную адаптацию музыкального материала, ведь в оригинале на оперной сцене спектакль длится два с половиной часа. Оно и понятно, он создавался более ста лет назад, когда не было дефицита времени у людей, и стандарты были совершенно иные. Этот момент также повышает серьезность и подготовку постановки. Оркестровка для большой сцены и для марионеточного спектакля тоже совершенно разная: у нас другое звучание, другой характер. Помимо этого, я начинаю вводить какую-то современную текстуру в музыку, в характер оркестровки, самого пения, в выбор инструментов, их количества и качества.
- Можно сказать, что эти условия вы предъявляете музыкальному редактору или композитору, который работает над уже готовым музыкальным текстом?
- Совершенно верно. Музыкальную часть первой постановки делал наш талантливый композитор Джаваншир Гулиев, над второй - «Лейли и Меджнун» - работал замечательный музыкант Салман Гамбаров. Каждый фрагмент тщательно прорабатывается, малейшие нюансы диктуются, и все адаптируется под спектакль и его специфику.
- Кажется, в постановке звучала еще и музыка Солтана Гаджибекова с его гениальным «Караваном», и еще что-то новое?
- Да, вы правы, был еще в конце спектакля финал, которого не было у Узеира Гаджибейли, поскольку там со смертью героев опускается занавес. Мне захотелось внести какую-то другую нотку, более обнадеживающую, чтобы зритель понял, что со смертью героев мир не останавливается и жизнь не прекращается. Она продолжается, и все перетекает из одного состояния в другое, есть другая форма жизни, когда люди превращаются, скажем, в птиц. Концовку мы с Салманом сделали сами, придумав и музыкальную часть, и сценическое воплощение.
- Актеры в вашем театре очень необычные, с поразительной пластикой движений. По каким критериям вы делаете отбор?
- Актеры подбираются по нескольким параметрам. Поскольку мы ориентированы на музыкальный характер спектакля, то и они подбираются с учетом музыкальных данных, хорошего слуха, музыкальной памяти, роста, фигуры, пластики и чувства ритма. Многие из них, если не на профессиональном уровне, но годами танцевали в каких-то кружках или группах, то есть все они танцующие актеры.
- Скажите, куклы делаете вы сами или над ними работает группа мастеров?
- К сожалению, поскольку это очень редкий вид искусства, у нас мало специалистов, которые этим занимаются. Профессия эта не особенно востребована, поскольку нет сферы, где бы эти люди могли приложить свои способности или иметь заказы. Часто они уходят в другие области, а подготовка мастера по куклам требует огромного времени. И потом, куклу создает не один человек, здесь несколько компонентов - как минимум четыре: механика, резьба по дереву, роспись куклы и костюмы. То есть минимум четыре специалиста работают над созданием одной куклы. Поэтому приходится работать целой группе людей, и чаще всего не в одном городе. Иногда разные части куклы изготавливаются в разных городах, поэтому очень важен человек, который контролирует все этапы работы.
Наши спектакли сложны еще и тем, что все это - кропотливая ручная работа, которую выполняет большое количество разных людей, но все должно выглядеть так, как если бы это было итогом работы одних рук. Эти моменты требуют постоянного контроля режиссера, поэтому в театрах марионеток режиссер является еще и художником, то есть режиссером-постановщиком и художником-постановщиком.
- Довольны ли вы посещаемостью театра и как часто идут спектакли?
- Практически перед началом спектаклей билетов у нас не бывает. Мы даем спектакли каждую субботу, пока идет только «Лейли и Меджнун», а с сентября будет показан и «Аршин мал алан». У нас бывают спектакли, билеты на которые продаются, и есть так называемые корпоративные, когда какая-то организация к какой-либо дате закупает весь зал и приходит на спектакль всем коллективом. А после спектакля на верхнем этаже, на нашей мансарде, проводятся встречи и дискуссии с актерами и творческой группой.
В Театре марионеток все необычно и изящно, красиво и возвышенно, все вокруг завораживает взор и захватывает дух. Здесь каждый человек уникален в своем роде, а все вместе - команда единомышленников, создающая настоящее сказочное волшебство для взрослых. Сосредоточенность репертуара театра на творчестве великого азербайджанского композитора дает право говорить о том, что создан Театр Узеира Гаджибейли, где звучит его гениальная музыка.
…Мне захотелось посмотреть на творческий процесс и подготовку спектакля с другого ракурса, со сцены, глазами актеров, поэтому я обращаюсь к актрисе, которая является кукловодом Лейли. Это - музыкант, писатель и поэт Фариза Бабаева.
- Каким образом вы, музыкант с консерваторским образованием, писатель, издавший в числе других еще и замечательную книгу о своем отце, джазовом пианисте, народном артисте республики Рафике Бабаеве, оказались в Театре марионеток?
- Сначала я оставила музыковедение и перешла в литературу, занималась публицистикой, даже снялась в двух картинах, печаталась в журналах «Баку» и «Наргиз», писала об искусстве. Тарлана Горчу я знала давно, но когда началась подготовка к спектаклю «Лейли и Меджнун», я вдруг спросила: может, в театре нужен актер-кукловод? Мне было интересно попробовать себя в этом качестве. Так все началось.
Туда, где есть живой творческий процесс, меня притягивает как магнитом! Однако оказалось, что я была первой в театре женщиной-актрисой, потому что театр существует 30 лет, и это был исключительно мужской театр, где все кукловоды - мужчины, потому что управлять куклами нелегко, это требует достаточно большой физической силы, хотя сами куклы очень легкие. Но чем легче кукла, тем труднее ею управлять, поскольку от малейшей дрожи руки кукла начинает дергаться. Нужно держать баланс, чтобы она не летала и не падала, а естественно стояла, ходила и к тому же пела. Движения кукол должны быть легкими, но естественными. В «Лейли и Меджнуне» совершенно другая эстетика, здесь актеры находятся на сцене, в отличие от «Аршин мал алана», где актеры располагались за перегородкой.
- У вас сразу все получилось?
- Можно сказать, что сразу, потому что я долгие годы занимаюсь танцами, и наработанная пластика движений мне помогла. Уже после меня в театр пришли другие девушки, и театр обрел гендерный баланс (смеется).
- Как приходилось преодолевать неподвижность и напряженность поз, сидение на коленях, застывшие руки при еле заметных движениях пальцев?
- Все это приходило в процессе работы над спектаклем. Специфика театра марионеток довольно интересная, и ее я стала познавать тоже в ходе работы над ролью. Тарлан Горчу до мельчайших деталей в течение нескольких лет продумывал декорации, постоянно переделывал их, дотошно и тщательно добиваясь лучшего результата. Куклы по нескольку раз одевали, расписывали лица, даже переделывали им головы, это изнурительный процесс для режиссера, художника и постановщика.
- Репетиции начинаются, когда куклы уже окончательно готовы и одеты?
- Да, только когда готовы и куклы, и декорации, начинается работа актерского состава над движениями, пластикой и образом. Симметричность движений, темп, длина шага, соответствие музыке, ее началу и окончанию, положение при этом куклы, куда она будет смотреть и как двигаться - все это буквально миллиметр за миллиметром продумывалось и отрабатывалось.
- А как удается запоминать столь мелкие движения, их длительность, силу, повороты? Или вы начинаете чувствовать куклу, изучив все возможности управления ею?
- Интересно то, что сценария как такового нет. Все делалось по ощущениям актера-кукловода в процессе. Сейчас, чтобы обучить другого актера-кукловода этой роли, нужно вместе с ним параллельно двигаться и показывать малейшие движения ног, рук, пальцев, повороты туловища, управление нитями, прикрепленными к куклам. Именно потому у нас нет дублеров, и это очень большая проблема.
Сама постановка и актерская составляющая рождалась, отрабатывалась и оттачивалась больше года. Каждый спектакль и каждая репетиция - это шлифовка движений, пластики, и здесь срабатывает телесная память, когда независимо от сознания тело и руки устанавливаются на определенном уровне, под конкретным углом, и это сложнее всего. Я не говорю о том, как трудно двигаться на коленях. По рекомендации специального врача мы делали особые упражнения, именно потому работаем в наколенниках.
Другой момент связан с затемнением сцены, когда меняются картины спектакля. Передвигаться в темноте мы тоже учились довольно долго: в этот момент важно не коснуться друг друга, чтобы куклы не сцепились нитями, не задели декорации. Обходить эти подводные рифы мы учились тоже достаточно долго.
- Некоторые движения актеров напоминали магические ритуальные танцы - с вами работал хореограф?
- Наш режиссер приглашал нескольких хореографов разной специализации, каждый из которых предлагал свои варианты движений, но в конечном счете оставалось то, что предлагал сам режиссер.
- А что вы скажете по поводу соответствия ваших движений и кукол самой музыке? Вы слушаете музыку, и все ваши движения рассчитаны на ее временной диапазон, верно?
- Это и есть самое главное: соответствовать музыке, идти в такт и быть с ней заодно, рассчитать движения до секунды и даже доли секунды!
- И ни одного лишнего жеста, выходящего за рамки музыки, - и по времени, и по логике движений?
- Совершенно верно. Скажем, Лейли выходит и начинает петь. В это время вокалист делает вдох, набрав воздух, …и поет, но в это время кукла должна не просто открыть рот, а тоже как бы набрать воздуха, словно она собирается петь, понимаете? И при этом, скажем, поднять руку.
- Это просто филигранная работа, сравнимая с работой ювелира! И здесь зоркий глаз и требовательность режиссера к мельчайшим нюансам, его точные замечания позволяют добиться поразительной синхронности, симметрии и выверенных до миллиметра и долей секунды точности движений актеров. Сколько уже сыграно спектаклей «Лейли и Меджнун»?
- Я веду летопись, и всего показано 54 спектакля. Прежде чем стали продаваться билеты на спектакли, мы обкатывали его перед знакомыми и друзьями, чтобы самим привыкнуть к зрителям, потому что следующим этапом является установление контакта со зрителем. Это тоже немаловажная часть театрального действа. Очень многое зависит от зрителя и его реакции.
- Вы довольны тем, как зритель воспринимает ваш спектакль?
- Знаете… мы ведь еще и воспитываем зрителя, потому что очень много сил уходит на то, чтобы объяснить им, что в театр надо приходить вовремя, что спектакли сделаны в технике черного кабинета, когда пространство должно быть идеально затемнено, и в нем не должно возникать лишнего света - от телефона или из открываемой запоздавшими зрителями двери. В темноте резко меняется картина на сцене, декорации, дислокация актеров и кукол. А стоит открыть дверь - и вся магия происходящего рушится.
Интересный феномен нашего театра состоит еще в том - я открыла это для себя на последнем спектакле, - что даже при наличии шорохов и копошащихся зрителей это не помешало моей сосредоточенности на своем образе, не отвлекало, а наоборот, мобилизовало на уход в себя. Стоит даже на секунду отвлечься или подумать о чем-то другом, как тут же выпадаешь из процесса и теряешь все ориентиры. Наш режиссер говорит, что это медитация, и я согласна с ним, это действительно медитация! Поэтому, когда спрашивают, не надоедает ли одно и то же, я говорю: нет! Ведь люди читают одни и те же молитвы, и каждый раз по-разному, им же это не надоедает. Так и музыка Узеира Гаджибейли - всегда воспринимаешь ее, как в первый раз.
- К концу спектакля куклы уже кажутся живыми существами… Актеры одухотворяют их, передавая им свою энергетику?
- Да, ведь куклы вбирают в себя нашу энергетику. Скажем, скрипка тем ценнее, чем больше на ней играют: она становится живой и вбирает в себя всю духовность и творческое богатство исполнителя. То же самое и куклы, именно потому они делаются из живого дерева, и даже ткани их костюмов натуральные и старинные, они из XIX века. Эти ткани и каждая деталь куклы напитаны историей, поэтому общее впечатление исходит из ее эстетики, и каждый спектакль тоже питает эти куклы.
- Приходилось ли вам видеть постановки других театров марионеток? Какие плюсы у вас и какие минусы у них?
- До этой постановки я видела спектакль Резо Габриадзе «Сталинград» в Тбилиси. Я была в совершенном восторге от этого театра, из зала все выходили с мокрыми лицами, хотелось говорить и говорить о нем. А в сентябре прошлого года мы были на фестивале марионеточных театров во Франции, в городе Шарлевиль, где более полувека проводится старинный фестиваль, собирающий театры со всего мира.
Поверьте, это было нечто невероятное! Восемь дней подряд в этом крошечном городке одновременно работало 53 площадки - в школах, галереях, помещениях, на улицах были специально выстроены сцены, причем как крытые, так и открытые, по всему городу. Мы посмотрели много спектаклей и поняли, что наш театр ничем не уступает мировым театрам, он обладает неповторимой спецификой в плане эстетики, не говоря уже о дивной музыке Узеир бека.
- Есть ли мысль вывести Азербайджанский театр марионеток на мировую арену?
- Мы надеемся показать себя на следующем фестивале, но дело в том, что у нас пока не отработана система транспортировки кукол и их упаковки. Помимо сцены монтируется еще и освещение, это очень сложное, точечное освещение, которое спаяно с музыкальным рядом на компьютере. Должна сказать, что в нашем театре функционирует сложнейшее осветительное оборудование, одно из самых дорогих. С ним работали так же скрупулезно, как и с самой постановкой, на протяжении нескольких месяцев отрабатывая синхронность света с музыкой, акценты внимания на кукле, чтобы сохранялась идеальная симметрия лучей света, медитативность. Сложно вывезти все это и поставить точно так же в другом месте. Вообще, трудно собрать команду людей и добиться того, чтобы они работали как единый организм.
***
…Но как не показать миру волшебство и магию музыки Гаджибейли, загадочность, притягательность и таинство древнего предания о любви Меджнуна и Лейли? Для европейского зрителя это будет настоящее откровение и катарсис!
Театр под руководством Тарлана Горчу и эта постановка совершили настоящую революцию в театральном искусстве, спектакль производит огромное впечатление своей невероятной энергетикой, гармонией и единством всех постановочных компонентов - настолько, что не испытывать эмоционального и даже художественного потрясения невозможно. Гений великого Узеир бека, помноженный на фантастический талант Тарлана Горчу, позволил режиссеру пронести музыку композитора в век XXI, сохранив ее первозданность!
Афет ИСЛАМ