Путь силы через право

Южный Кавказ вступил в эпоху стремительных перемен. Диалоги, которые еще недавно казались невозможными, сегодня становятся политической нормой, а многолетние конфронтации уступают место поиску взаимопонимания. Особое внимание привлекает позиция Грузии – страны, которая на протяжении десятилетий балансировала между внешними центрами силы и собственными национальными интересами.

Как Грузия оценивает процесс прямого азербайджано-армянского диалога без участия внешних игроков, как формируется новая политическая философия Кавказа и в какой роли Тбилиси видит себя в новой архитектуре регионального взаимодействия? Мы беседуем с известным грузинским политиком и политологом, директором Института стратегии управления, бывшим руководителем аппарата президента и правительства Грузии Петре Мамрадзе.

– Долгие годы регион Южного Кавказа воспринимался как геополитическое перекрестие между Востоком и Западом. Сегодня же Баку и Ереван выстраивают диалог напрямую, без Запада и России. Как вы оцениваете этот процесс?

– Это очень позитивный процесс, который стал возможен благодаря усилению Азербайджанского государства и дальновидной политике его руководства во главе с Президентом Ильхамом Алиевым. Без этого мощнейшее государство региона Турция, которое, будучи членом НАТО, проводит свою собственную суверенную политику, не стало бы верным союзником Азербайджана в деле восстановления территориальной целостности страны. Все помнят, как в 2020 году президент Турции Эрдоган заявил: «Мы одна нация, живущая в двух государствах, и мы сделаем все от нас зависящее, чтобы помочь нашим братьям». Это обещание было выполнено и привело к изменению геополитической картины во всем регионе.

– Если Азербайджан и Армения действительно нормализуют отношения, не становится ли Грузия естественным «стратегическим модератором» нового формата «кавказской тройки», где конкуренция уступает место взаимному развитию?

– Будучи руководителем аппарата президента Шеварднадзе в течение всех лет его президентства я не раз был свидетелем того, как о таком желанном будущем говорили Эдуард Шеварднадзе и Гейдар Алиев. Думаю, новый формат не будет нуждаться в стратегическом модераторстве, а Грузия займет достойное место в «кавказской тройке», где место конкуренции действительно займет взаимно выгодное мирное развитие.

– Вы верите, что Баку и Ереван могут закрепить мир без формальных гарантий со стороны США, ЕС или России? Что важнее с точки зрения Тбилиси – юридический договор или политическая зрелость лидеров?

– Сразу же после восстановления территориальной целостности Азербайджана в 2020 году Президент Ильхам Алиев заявил, что Азербайджан хочет добрососедских отношений с Арменией, и сдержал свое слово. Постепенно и руководство Армении стало действовать адекватно новой геополитической ситуации. На встречах с населением Пашинян прямо говорит, что нельзя жертвовать будущим нации ради древних мифов, и в народе это понимают. Именно такое осознание реальности нового геополитического баланса и есть настоящая гарантия мира. Опыт десятилетий доказал, что формальные гарантии России, ЕС или США не имеют достаточной силы и могут даже создать ложные ожидания у части населения и политиков – это известный синдром «Запад нам поможет».  

– Сегодня Азербайджан демонстрирует способность формировать повестку без внешнего диктата. Грузия в свою очередь балансирует между евроинтеграцией и региональной автономией. Можно ли говорить о рождении новой политической философии Кавказа?

– Безусловно можно говорить о рождении новой политической философии Южного Кавказа. Грузинское руководство не допустило включения Грузии в военный конфликт с Россией, на чем так настаивали определенные западные силы – те самые, которые привыкли относиться к Грузии как к неправительственной организации, которая обязана отработать грант и делать что ей скажут. Думаю, новая политическая философия заключается в осознании того, что только прагматичная дальновидная политика национального руководства стран Южного Кавказа способна обеспечить мир и развитие во всем регионе. 

– Проект TRIPP, снятие транзитных ограничений, открытие коммуникаций – все это может изменить логистическую архитектуру региона. Какую роль Грузия видит для себя в этой новой модели – конкуренцию, сопричастность или посредничество?

– Конечно же, сопричастность, содействие, активное сотрудничество – такой, я уверен, будет роль Грузии в новой модели.

– Премьер Пашинян делает то, на что не решались его предшественники. Ильхам Алиев проявил стратегическое терпение, избрав путь силы через право. Может ли Грузия, имеющая собственный опыт конфликтов, использовать этот пример для внутреннего примирения и укрепления своей политической идентичности?

– После военно-политической авантюры, осуществленной Михаилом Саакашвили и его сообщниками в 2008 году, Россия признала независимость Абхазии и бывшей Юго-Осетинской автономной области и разместила там свои военные базы. Руководство «Грузинской мечты» ведет прагматичную политику и не раз заявляло, что даже если российские военные покинут эти регионы Грузии, оно не пойдет на применение силы для восстановления территориальной целостности. Воссоединение Грузии может произойти только тогда, когда этого захотят сами жители этих регионов. Что касается антинациональных сил, то несмотря на политическую, моральную и финансовую поддержку западных покровителей, произошла их маргинализация, что и проявила маразматическая попытка штурма резиденции президента Грузии 4 октября.    

– Если процесс сближения между Баку и Ереваном сохранит динамику, каким вы видите регион через 5-10 лет? Это будет единое энергетическое, гуманитарное, политическое пространство сотрудничества или же каждый сохранит свою зону суверенной изоляции?

– На протяжении столетий Тбилиси был образцом не только толерантности, но и примером того, как совершенно различные культуры могут взаимно обогащать друг друга и создавать качественно новый синтез. Надеюсь, образуется единое гуманитарное, политическое, экономическое пространство с сохранением суверенности, но без изоляции.