Очевидица трагедии 20 Января: «Советская власть делала вид, что ничего не произошло»

В ночь с 19 на 20 Января 1990 года азербайджанский народ сделал выбор в пользу независимости. Именно в эту ночь люди поняли, что больше такой страны, как Советский Союз, не существует.

Именно тогда по приказу генсека ЦК Коммунистической партии Советского Союза Михаила Горбачева 26-тысячная армия вторглась в Баку и Сумгайыт, в результате чего были убиты 150 мирных жителей, а 744 получили ранения.

Эта военная интервенция была реакцией советского руководства на недовольства нашего народа в связи с совершаемыми армянами преступлениями в отношении азербайджанцев.

На момент трагедии Кямале Эфендиевой было 20 лет, она училась на третьем курсе медицинского университета. Женщина стала очевидицей всех этих событий. В интервью Media.Az она поделилась своими воспоминаниями о том страшном периоде в истории нашей страны.

- Что предшествовало трагедии 20 января?

- Знаете, я помню все, как будто это было вчера… Все началось в 1987-1989 годы, когда из Армении массово депортировали азербайджанцев. Помню, я училась на втором курсе медицинского университета и была санитаркой в «Семашко» (Клинический медицинский центр (КМЦ) №1 – ред.). В больницу начали поступать изгнанные из Армении азербайджанцы. Нас - студенток не допускали к ним в палаты. Однако ребята, которые дежурили в отделениях с такими пациентами, прибегали с круглыми глазами и говорили: «Вы просто не представляете, каких людей к нам привозят. Но нужно молчать…».

Мы решили окольными путями пробраться в эти палаты, и просто не поверили своим глазам… Проходя по коридору, с одной стороны, я увидела девочку с выжженной звездой на спине, а с другой - женщину, у которой были отрублены обе груди… Это страшно. Как такое возможно? Их ведь привезли из соседней республики.

Якобы с целью предотвращения разжигания межнациональной розни советская власть запрещала распространять информацию о случившемся, все держалось в строжайшем секрете. Но осведомленные люди один за другим рассказывали друг другу об этих зверствах. Так в республике начались массовые волнения.

- Вы участвовали в них?

- Да, помню, мы с одногруппниками бегали на площадь «Азадлыг». Там был развернут целый палаточный городок. Люди днем и ночью не переставали выражать свой протест против депортации соотечественников, вырубки лесного массива Топхана и других преступлений армян.

Отметим, что древний лесной массив Топхана был Государственным заповедником, находящимся в окрестностях Шуши. Он состоял из редких пород деревьев. Армяне вырубали их и отправляли на строительные цели в Армению.

Советская власть пыталась закрыть нам рты, говоря: «Вы все (азербайджанцы и армяне) братья и сестры». Но я видела эти ужасы своими глазами. Помню, к нам во двор приехала из Армении азербайджанка с двумя детьми, ее муж-армянин бросил и выгнал их. И таких случаев было много.

- Давайте перенесемся в 19 января 1990 года…

- В тот день на уровне слухов шли разговоры о том, что в город могут ввести советские войска. Все это подтвердилось, когда 19 января был взорван энергоблок телестудии и азербайджанское телевидение прекратило вещание.

Отметим, что это было сделано, чтобы рядовые граждане не узнали о введении чрезвычайного положения в Баку. 19 января Михаил Горбачев подписал постановление Президиума Верховного Совета СССР о введении ЧП в Баку. Хотя разрешение на это должен был дать Президиум Верховного Совета Азербайджанской ССР. Таким образом, незаконный нормативный акт распространили и на Баку.

Нам с трудом удалось поймать волны радиостанции «Голос Америки». Из приемника издавались слова: «Советские войска находятся на подступах к Баку». Мы были в ужасе... А ведь на следующий день – 20 января – у меня экзамен по патологической анатомии, я должна сидеть и готовиться. Но мне уже было совсем не до этого. Мой покойный супруг, который на тот момент был моим женихом, находился в то время на дороге, ведущей к аэропорту. Об этом мне сообщила его мать.

- Как он там оказался?

- Когда появились слухи о введении советских войск в Баку, ребята из моего института, в числе которых был и мой будущий супруг, решили перегородить дорогу. Они были живым щитом для города. Никто ведь не думал, что будут стрелять по людям. Надеялись, что, увидев толпу граждан, танки остановятся, но они напротив… стали давить мирное население. Как потом рассказал мне муж, уворачиваясь от пуль, они добежали до Тбилисского проспекта. На этом пути старались помочь раненым, закрывали друг друга собой со словами: «Лучше пусть убьют меня, а ты живи».

-... а какой была обстановка на улице, где жили вы?

- Я жила около метростанции «Гянджлик». Там было относительно спокойно. Как потом стало известно, больше всего погибло людей в поселке Бакиханова, на улицах Самеда Вургуна и возле метро "20 января". Все мои мысли тогда были с женихом. Я не знала, жив ли он или нет, ведь столько плохих вестей приходило от окружающих. Мы не понимали, как можно направить силы армии на безоружных людей, которые хотели добиться справедливости. Это уму не постижимо. Чего только стоит история Светланы Мамедовой... Женщина погибла о того, что танк переехал машину, в которой она находилась. За что? За то что она просто ехала?

Напомним, что после трудового дня трое ученых - Светлана Мамедова, Исмаил Мурсагулов и Ибрагим Ибрагимов, работавшие в расположенном в Сумгайыте Институте полимеров Национальной Академии Наук Азербайджана, возвращались домой в Баку. Все трое погибли.

Под утро мне позвонила тетя. Она жила в районе метростанции «Низами». «Под моим балконом лежат убитые мальчики!», - со слезами прокричала она... После этого в городе отключили и домашние телефоны. Тогда мы окончательно оказались отрезанными от всего мира.

- Вам удалось найти вашего жениха?

- Рано утром он пришел ко мне весь в крови… Он видел очень много смертей и долго не мог прийти в себя, просил не обсуждать произошедшее. Лишь сказал, что в гуще событий среди граждан не было паники, все держались друг за друга и объединились в единое целое. По его словам, все азербайджанцы в ту ночь проявили смелость, никто не бросал ближнего на произвол судьбы. «Такого единства я не видел никогда», - твердил он. Мы учились в одном университете. Утром 20 января мы вместе отправились на экзамен…

- После всего случившегося?

- Понимаете, это был Советский Союз, никто не отменял экзамен. Он проходил в здании Городской поликлиники №4. Помню, мы шли по улице, а боковые части тротуара были забиты розовой жидкостью. Это была кровь вперемешку с белой пеной. Ночью дороги пытались очистить, чтобы на утро сделать вид, что ничего не произошло. Но следы потерянных жизней так и остались на улицах. Я молча в ужасе шагала, смотря на розовую смесь, и не переставала думать, какое же счастье, что мой жених жив. Вдоль дорог мы видели крупных мужчин с автоматами в руках. Они были в белоснежных камуфляжах. 

Наконец, мы добрались до больницы. Заходим в кабинет, а многие одногруппники, как и мой супруг, пришли все в крови…Мы смотрим друг на друга и понимаем, что никто из нас не готовился и не спал эту ночь… Тогда молодые парни из мединститута голыми руками пытались защитить свой город и помочь согражданам. Некоторые из них разъезжали на машинах скорой помощи, но даже их обстреливали советские военные.

Но экзамен не перенесли. В том здании больницы, как раз, находился морг, он был переполнен трупами… Сессию мы сдавали под крики людей, которые искали среди множества тел, своих родных…

- Кажется вы не до конца осознавали произошедшего...

- Да, осознание пришло не сразу. 21 января на улицах уже не было тех грозных военных с автоматами, их заменили. Советская власть делала вид, что ничего не произошло. Все доходило до такого абсурда, что нам чуть ли не хотели внушить, что у нас – азербайджанцев - массовые галлюцинации. Советские СМИ ничего не писали о трагедии, но азербайджанские журналисты освещали все, как есть. Постепенно информация передавалась из уст в уста, и вскоре о случившемся узнало все население страны.

Полное осознание мне пришло, когда произошло захоронение погибших и мы отправились на Аллею шехидов. Там было столько людей… Я никогда не видела такое количество сограждан в одном месте. В тот момент мы поняли, что больше этой страны (Советского Союза – ред.) не существует.