Баку 14°C
«Если текст во время репетиции падает, надо на него сесть» – Интервью с Олегом Амирбековым
«Счастье – это состояние сиюсекундное. Вот просыпаешься утром, тебя окружили твои дети и спорят друг с другом, кто тебя больше поцелует. В этот момент ты ощущаешь себя счастливым, но потом вдруг выясняется, что полетела проводка, и ты уже не так счастлив. Счастье ценно тем, что оно длится недолго».
Талантливый актер театра и кино, телеведущий, сын заслуженных артистов Азербайджана Арнольда Харченко и Риты Амирбековой, один из ведущих актеров Азербайджанского государственного русского драматического театра имени Самеда Вургуна Олег Амирбеков в интервью Media.Az рассказал о профессии артиста, театре и жизненных ценностях.
– Как бы себя охарактеризовали?
– В одном из интервью про меня хорошо написали – «крадущийся тигр, затаившийся Cтрелец». Я сам всегда относился к гороскопам с каким-то предубеждением, но все-таки какие-то схожие черты в этом есть.
– Какие сложности бывают в профессии артиста? Как быть, если должен сыграть позитивного персонажа, а настроения нет совсем?
– Вообще я должен сказать, что работа артиста ужасно сложная, непростая, неблагодарная и чрезвычайно кропотливая. Она отнимает много сил и энергии, но вместе с тем она прекрасна, интересна, ведь в этом энергообмене между артистом и зрительным залом уже заключено большое счастье. Это в принципе то, ради чего мы всем этим занимаемся, моделируем какие-то ситуации, которые в жизни, может, не возникали, а у героев спектаклей они возникают – приходится их изображать. Я делаю скидку на то, что зрителю не должно быть интересно, что у тебя там произошло, потому что он купил билеты и хочет культурно отдохнуть.
– То есть это не то, зачем зритель ходит в театр?
– Да. Зритель ходит за эмоциями. Причем от комедии переживания одни, от драмы – другие, но это все эмоции. А что касается моего настроения, всякое случается, бывает и что-то болит, и давление может подскочить, но это не является поводом работать спустя рукава. Во всяком случае, я всегда стараюсь этого не показывать и делать свою работу честно.
– Во время спектакля может произойти что угодно. Как быть, если актер, например, забыл слова?
– Есть такое негласное правило – только ты и твои коллеги знают, что ты должен говорить в конкретный момент, а зритель, если, конечно, он не прочитал и не выучил пьесу до того, как пришел на спектакль, то он чаще всего не в курсе. Поэтому нужно сделать так, чтобы зритель не понял, что актер забыл слова – подобрать похожую фразу, наиболее близкую по смыслу. Правда, если это не проза, а стихи, то, конечно, сложнее.
У нас был артист, ныне покойный Аскер Рагимов, у него была уникальная способность – он даже когда забывал что-то (это бывает у любого артиста, вне зависимости от статуса и профессионализма), мог в поэтической форме сказать этот текст, при том совершенно другими словами. И он нас очень веселил, когда мы куда-то ехали, например, мог что-то сымпровизировать. Но, к сожалению, он ушел, и мы поняли, что фраза «незаменимых нет» спорная.
– Как обычно проходит подготовка к спектаклю?
– Я стараюсь, когда это бывает возможно, прийти пораньше, посидеть в гримерке, настроиться на работу, что-то уточнить по тексту, отдохнуть от шума, суеты. Но это в том случае, когда я прихожу вовремя. Должен признаться, что мы должны быть в театре за 45 минут до начала спектакля, но иногда у меня бывает съемка, и я прихожу за полчаса, за 20 минут. Мой коллега Теймур Рагимов всегда приходит пораньше, и когда я прихожу попозже, он мне говорит: «А чего ты так рано пришел? Пришел бы сразу на завтрашний спектакль» (смеется).
– Актеры, как известно, люди достаточно суеверные. Следуете ли вы каким-либо актерским приметам?
– Да, есть такие, не знаю, правда, почему я их соблюдаю. Например, если текст у тебя падает во время репетиции, надо на него сесть и только потом его взять в руки. Я иногда не хочу этого делать, но мне все время говорят: «Сядь обязательно на текст», и я покорно сажусь. Это довольно весело.
– В «Параде пародий» вы сыграли Полада Бюльбюльоглу, причем очень правдоподобно. Видел ли Полад Бюльбюльоглу эту пародию на себя?
– Ему показывали, но я знаю, что он не очень любит пародию на себя, говорят, вроде, когда Муслим Магомаев спародировал его на «Голубом огоньке» в конце 60-х - начале 70-х, он очень обиделся на него. О «Параде пародий» он знал, наш художественный руководитель звонил ему по какому-то вопросу и упомянул об этом. Но за тот грим не могу не выразить огромную благодарность Максуду Мамедову, нашему коллеге, который этот образ слепил в буквальном смысле слова, потому что и нос, и парик, и брови – ну, все там было сделано, от моего лица осталось 30%. Портретный грим, как известно, занимает много времени.
– Какого самого необычного персонажа вам довелось сыграть?
– В спектакле «Церемония» я играю доктора - это такой персонаж, седой, с усами, в очках старомодных, он никак не вяжется со мной молодым. Многие задавали мне вопрос, почему на роль старика выбрали такого молодого актера. Я говорил с режиссером и спрашивал, зачем все это нужно, он сказал, что там речь о том, что это все ненастоящие люди. Спектакль «Церемония» (прим. пьеса Ионеско «Король умирает») – театр абсурда, и там не все поддается логике, это не живой, реальный персонаж, а такой вот доктор, который еще и астролог, и хирург… Там время течет иначе, то есть он вполне может быть молодым, но рано постаревшим, не стоит воспринимать этот образ буквально. Это все в другом логическом измерении, надо просто под другим углом это рассматривать. Безумно еще было интересно играть Клавдия Горецкого из спектакля «Волки и овцы». Режиссер тогда сказал: «Хочешь сыграть такого прощелыгу, хулигана?» Как я мог отказаться? Начали работать. Критики были благосклонны.
Media.az
Талантливый актер театра и кино, телеведущий, сын заслуженных артистов Азербайджана Арнольда Харченко и Риты Амирбековой, один из ведущих актеров Азербайджанского государственного русского драматического театра имени Самеда Вургуна Олег Амирбеков в интервью Media.Az рассказал о профессии артиста, театре и жизненных ценностях.
– Как бы себя охарактеризовали?
– В одном из интервью про меня хорошо написали – «крадущийся тигр, затаившийся Cтрелец». Я сам всегда относился к гороскопам с каким-то предубеждением, но все-таки какие-то схожие черты в этом есть.
– Какие сложности бывают в профессии артиста? Как быть, если должен сыграть позитивного персонажа, а настроения нет совсем?
– Вообще я должен сказать, что работа артиста ужасно сложная, непростая, неблагодарная и чрезвычайно кропотливая. Она отнимает много сил и энергии, но вместе с тем она прекрасна, интересна, ведь в этом энергообмене между артистом и зрительным залом уже заключено большое счастье. Это в принципе то, ради чего мы всем этим занимаемся, моделируем какие-то ситуации, которые в жизни, может, не возникали, а у героев спектаклей они возникают – приходится их изображать. Я делаю скидку на то, что зрителю не должно быть интересно, что у тебя там произошло, потому что он купил билеты и хочет культурно отдохнуть.
– То есть это не то, зачем зритель ходит в театр?
– Да. Зритель ходит за эмоциями. Причем от комедии переживания одни, от драмы – другие, но это все эмоции. А что касается моего настроения, всякое случается, бывает и что-то болит, и давление может подскочить, но это не является поводом работать спустя рукава. Во всяком случае, я всегда стараюсь этого не показывать и делать свою работу честно.
– Во время спектакля может произойти что угодно. Как быть, если актер, например, забыл слова?
– Есть такое негласное правило – только ты и твои коллеги знают, что ты должен говорить в конкретный момент, а зритель, если, конечно, он не прочитал и не выучил пьесу до того, как пришел на спектакль, то он чаще всего не в курсе. Поэтому нужно сделать так, чтобы зритель не понял, что актер забыл слова – подобрать похожую фразу, наиболее близкую по смыслу. Правда, если это не проза, а стихи, то, конечно, сложнее.
У нас был артист, ныне покойный Аскер Рагимов, у него была уникальная способность – он даже когда забывал что-то (это бывает у любого артиста, вне зависимости от статуса и профессионализма), мог в поэтической форме сказать этот текст, при том совершенно другими словами. И он нас очень веселил, когда мы куда-то ехали, например, мог что-то сымпровизировать. Но, к сожалению, он ушел, и мы поняли, что фраза «незаменимых нет» спорная.
– Как обычно проходит подготовка к спектаклю?
– Я стараюсь, когда это бывает возможно, прийти пораньше, посидеть в гримерке, настроиться на работу, что-то уточнить по тексту, отдохнуть от шума, суеты. Но это в том случае, когда я прихожу вовремя. Должен признаться, что мы должны быть в театре за 45 минут до начала спектакля, но иногда у меня бывает съемка, и я прихожу за полчаса, за 20 минут. Мой коллега Теймур Рагимов всегда приходит пораньше, и когда я прихожу попозже, он мне говорит: «А чего ты так рано пришел? Пришел бы сразу на завтрашний спектакль» (смеется).
– Актеры, как известно, люди достаточно суеверные. Следуете ли вы каким-либо актерским приметам?
– Да, есть такие, не знаю, правда, почему я их соблюдаю. Например, если текст у тебя падает во время репетиции, надо на него сесть и только потом его взять в руки. Я иногда не хочу этого делать, но мне все время говорят: «Сядь обязательно на текст», и я покорно сажусь. Это довольно весело.
– В «Параде пародий» вы сыграли Полада Бюльбюльоглу, причем очень правдоподобно. Видел ли Полад Бюльбюльоглу эту пародию на себя?
– Ему показывали, но я знаю, что он не очень любит пародию на себя, говорят, вроде, когда Муслим Магомаев спародировал его на «Голубом огоньке» в конце 60-х - начале 70-х, он очень обиделся на него. О «Параде пародий» он знал, наш художественный руководитель звонил ему по какому-то вопросу и упомянул об этом. Но за тот грим не могу не выразить огромную благодарность Максуду Мамедову, нашему коллеге, который этот образ слепил в буквальном смысле слова, потому что и нос, и парик, и брови – ну, все там было сделано, от моего лица осталось 30%. Портретный грим, как известно, занимает много времени.
– Какого самого необычного персонажа вам довелось сыграть?
– В спектакле «Церемония» я играю доктора - это такой персонаж, седой, с усами, в очках старомодных, он никак не вяжется со мной молодым. Многие задавали мне вопрос, почему на роль старика выбрали такого молодого актера. Я говорил с режиссером и спрашивал, зачем все это нужно, он сказал, что там речь о том, что это все ненастоящие люди. Спектакль «Церемония» (прим. пьеса Ионеско «Король умирает») – театр абсурда, и там не все поддается логике, это не живой, реальный персонаж, а такой вот доктор, который еще и астролог, и хирург… Там время течет иначе, то есть он вполне может быть молодым, но рано постаревшим, не стоит воспринимать этот образ буквально. Это все в другом логическом измерении, надо просто под другим углом это рассматривать. Безумно еще было интересно играть Клавдия Горецкого из спектакля «Волки и овцы». Режиссер тогда сказал: «Хочешь сыграть такого прощелыгу, хулигана?» Как я мог отказаться? Начали работать. Критики были благосклонны.
Media.az
