Южный Кавказ на переломе

О ситуации на Южном Кавказе, геополитическом значении региона, российско-армянских отношениях на современном этапе редакции газеты «Ноев Ковчег» рассказал Александр Крылов, президент Научного общества кавказоведов.
– Александр Борисович, Как Вы оцениваете политическую ситуацию в Армении? Каким видится из Москвы ее развитие в ближайшей перспективе?
– Мы наблюдаем за событиями в Армении не только из Москвы. Я часто езжу в Ереван, совсем недавно проводили в армянской столице круглый стол на тему «Южный Кавказ 2018. Год на переломе?».
Регион Южного Кавказа оказался на переломе развития: определенный период, который начался в 2008 году, закончился. Тогда произошли известные события в Южной Осетии, после которых были зафиксированы сложившийся баланс сил и определенная конфигурация региона, определены политические векторы – западный, восточный, пророссийский. Почти 10 лет ситуация оставалась неизменной.
После событий в Армении ситуация может измениться не только в самой Армении, но и регионе в целом. Если тот баланс сил, который опирается на российское военное присутствие в Южной Осетии, Абхазии и Армении, изменится, его развитие может пойти совсем другим путем. Пока у Грузии, у Азербайджана, у Армении – свои пути.
В России недавние перемены в Армении были восприняты негативно, потому что многие увидели в них очередное проявление «цветных» революций, которые приводят к власти прозападные силы, повторяя грузинский или украинский сценарий. Основанием для такого мнения стали программные установки блока ЭЛК, который выступал за выход Армении из Евразийского союза, подразумевая также выход из ОДКБ. Эти опасения в той или иной мере остаются в российской экспертной среде, да и среди многих политиков.
Вместе с тем при анализе ситуации нельзя игнорировать факты. Мы видим, что политика Армении во многом изменилась в благоприятную для России сторону. Те, кто следил за информационным пространством Армении, помнит тот тон, которым освещалась российская политика на Кавказе, и не только там. Этот тон был подчеркнуто вызывающим, скандальным и во многом оскорбительным. После смены власти мы этого больше не наблюдаем. Российская тема освещается сегодня средствами массовой информации Армении по-разному, не все СМИ горячо полюбили Россию, но скандально-вызывающего тона больше нет.
– Вместе с тем определенные политические деятели в республике выступают с заявлениями о том, что российская военная база должна покинуть Армению. В России такого рода призывы воспринимаются серьезно.
– Эти заявления делают представители тех политических сил, которые недавно провалились на парламентских выборах. Партия «Сасна Црер» набрала менее 2% голосов. Я думал, что она наберет больше, что влияние этого политического спектра, который занимает радикально-антироссийскую позицию, более весомо. Парламентские выборы показали, что это не так. Разрывать отношения с Россией готова лишь небольшая часть армянского общества, чуть более 1%.
Мы наблюдаем со стороны доминирующей сегодня в парламенте партии Никола Пашиняна «Мой шаг» реальные шаги по выстраиванию отношений с Россией в более конструктивном русле. Это проявилось в решении по бактериологическим лабораториям, которые США открыли на территории Армении. Их присутствие вызывало беспокойство у российского руководства, а прежний президент Армении игнорировал этот факт. Другая подвижка в положительном для России направлении – позиция Армении по Сирии. Заявления о том, что Армения примет участие в стабилизации ситуации в Сирии, направит туда саперов и медицинский персонал, являются очень важными. Они свидетельствуют о поддержке российской политики в Сирии, что вряд ли вызовет одобрение у Запада.
– Насколько конструктивным может стать, по Вашему мнению, диалог лидеров Армении и Азербайджана по вопросу урегулирования конфликта в Нагорном Карабахе? Нагорный Карабах станет полноправной стороной переговоров?
– Возвращение трехстороннего формата переговоров по урегулированию конфликта в Нагорном Карабахе для Баку совершенно неприемлемо. Заявления Пашиняна о необходимости участия в переговорах карабахской стороны – сигнал, который он дает в самой Армении, потому что его начали жестко критиковать за якобы намерение сдать Карабах Азербайджану в том или ином виде. А, между тем, Пашинян занимает в этом вопросе гораздо более радикальную позицию, чем прежний президент Армении, потому что тот даже вопроса не поднимал о возврате «НКР» за стол переговоров.
Переговоры – один их трех возможных путей развития конфликта и его решения. Первый путь – военный. Кто добивается победы, тот и диктует условия мира. Второй путь – введение миротворческих сил, когда иностранные державы диктуют свои условия решения проблемы и обеспечивают их выполнение. Этот тот путь, который усиленно предлагают США. Их цель – превратить Южный Кавказ в коллективное Косово на Большом Ближнем Востоке. Для США регион Южного Кавказа – очень важный геополитический плацдарм с выходом на Иран, Китай и т.д.
Третий путь – мирный, то есть решение вопроса путем переговоров, взаимных компромиссов. Но развитие событий после 1994 года таково, что уровень враждебности между армянским и азербайджанским обществами постоянно нарастает. Думаю, что такого накала взаимной ненависти и враждебности в 1994 году не было. Поэтому пока общества обеих стран не будут готовы к компромиссу, любой политик, предлагающий тот или иной компромисс, совершит самоубийство. О третьем пути можно будет говорить только после проведения длительной предварительной работы. Начинать надо с того, чтобы зафиксировать линию соприкосновения, не допускать вспышек военных действий, наладить систему мониторинга за ситуацией и «остужать страсти», начиная со СМИ, преподавания в школе и т.д. Это процесс не на годы, а на десятилетия. Тогда можно будет прийти к компромиссу.
– Реально ли присоединение к ОДКБ Азербайджана, по Вашему мнению?
– Азербайджан уже участвует в ОДКБ, потому что имеет возможность продвигать свои интересы путем диалога со своими близкими партнерами – президентами Назарбаевым и Лукашенко, которые заняли однозначно проазербайджанскую позицию в вопросе выбора генерального секретаря организации. Сам по себе этот вопрос не имеет того значения, который обрел сегодня. Но, чтобы показать Азербайджану, что его интересы здесь тоже соблюдаются и учитываются, а отношения с Азербайджаном высоко ценятся, Назарбаев и Лукашенко в рамках ОДКБ готовы исходить не из интересов членов Договора, а из интересов той страны, которая не является его членом. Ситуация сама по себе чрезвычайная.
Если взять устав ОДКБ, то все, что сейчас говорится, является грубейшим его нарушением. Потому что в уставе четко прописано, что должность генерального секретаря на три года передается каждой из стран-членов. Нет никакого ограничения на число представителей. Никто ведь не говорит о том, что если, например, с представителем Беларуси что-либо произойдет, на следующий день должен быть назначен на его место представитель Казахстана. Казус Хачатурова в том, что не были прописаны действия в случае, если генеральный секретарь досрочно прекращает свои полномочия. Это следует прописать в уставе, а пока соблюдать ту норму, которая в нем зафиксирована – срок три года.
То, что мы наблюдаем такое противодействие Лукашенко и Назарбаева в ОДКБ назначению армянского представителя, говорит о том, что отношения с Азербайджаном для обоих имеют большее значение, чем дееспособность ОДКБ в целом. Это свидетельствует о кризисе в ОДКБ, потому что если так будет продолжаться, то организация либо выродится в аналог СНГ, рыхлый и недееспособный, либо просто распадется. Вопросы будут решаться или в других форматах, или на двусторонней основе.
– Разве президенты Беларуси и Казахстана не понимают, что ставят под удар само существование ОДКБ?
– Значит, приоритеты их политики настолько важны, что они могут поставить под угрозу перспективу существования ОДКБ.
– Как Вы оцениваете результаты соглашения по статусу Каспия?
– Главный вопрос в том, как это соглашение будет соблюдаться, какие возникнут трудности и противоречия и возникнут ли они. В соглашении невозможно прописать все возможные проблемы. Все будет зависеть от того, насколько высоким окажется уровень взаимопонимания между каспийскими державами.
В случае, если произойдет смена вектора развития Южного Кавказа в целом или ситуация изменится под влиянием внешних сил – например, в Каспийский регион придут те террористические силы, которые сейчас вытесняются из Сирии, и кто-то примет решение задействовать их для дестабилизации Центральной Азии и Южного Кавказа, что возможно, – ситуация на Каспии изменится. Любые соглашения не будут играть определяющей роли.
– Недавно в Грузии прошли президентские выборы. Нынешний президент Грузии до выборов заявляла о готовности вести диалог с Россией, после выборов тональность ее высказываний изменилась. Как Вы считаете, это политическая игра или зависимость от Запада?
– В Грузии была осуществлена конституционная реформа – переход к парламентской республике, которую провел Михаил Саакашвили. Соответственно Саломе Зурабишвили, ставшая президентом Грузии, не имеет широких полномочий и решающую роль в грузинской политике играть не будет. На деле в Грузии состоялись выборы не между Зурабишвили и Вашадзе, а между Саакашвили и Иванишвили. И все это понимали. Саакашвили получил 40%, что говорит о том, что позиции Иванишвили постепенно ослабевают.
Грузия относится к тем государствам постсоветского пространства, которые фактически отдали проведение своей внешней политики, свой суверенитет в руки других государств, США. То же самое сделали Украина и фактически Молдавия. Возможно, их руководство искренне думает, что сможет проводить политику во благо своих стран и народов. Возможны и сугубо конъюнктурные интересы. Как показывают результаты этой политики, и Грузия, и Украина, и Молдавия оказались в наиболее сложном социально-экономическом положении.
Грузия сегодня вынуждена «отыгрывать назад» и развивать экономические отношения с Россией, чтобы каким-то образом поддерживать ситуацию в стране управляемой. В противном случае ей грозила бы экономическая катастрофа. Все это поняли, и американцы в том числе, поэтому они позволяют Грузии развивать экономические отношения с Россией, но при этом демонстрировать свою антироссийскую направленность и строгий вектор на Запад.
– Если НАТО утвердится на территории Грузии, что может предпринять в ответ Россия?
– НАТО уже давно присутствует в Грузии. На ее территории создан так называемый Центр подготовки антитеррористических сил. Военное присутствие НАТО в Грузии может наращиваться, территорию Грузии США используют в той мере, в какой это им нужно. Пока США считают нецелесообразным увеличивать свое военное присутствие. Но если они решат расширить дугу нестабильности вокруг России, то можно ожидать инициации процессов дестабилизации на Южном Кавказе и в Центральной Азии. США могут задействовать «зеленый террористический интернационал», который сегодня вытесняется из Сирии. Это мобилизованные, подготовленные, прекрасно вооруженные части.
Какие именно страны Центральной Азии или Южного Кавказа начнут испытывать это давление или это будет сценарий одновременный, будет зависеть от того, насколько далеко зайдут конфронтационные отношения России и США. Я надеюсь, что у США достаточно своих внутренних проблем и решать их путем дальнейшего обострения отношений с Россией не очень получается. Хочется надеяться, что Южный Кавказ не станет полем битвы, хотя ничего исключать нельзя.
– Какие аргументы может противопоставить Россия жесткой политике коллективного Запада, на Ваш взгляд?

– Прежде всего, армию и флот, которые являются реальной силой и продемонстрировали свою боеспособность. Игнорировать это не может никто в мире.
Второе – успешное социально-экономическое развитие. Введение антироссийских санкций пошло России на пользу, потому что такого бурного развития сельского хозяйства, которое мы сегодня наблюдаем, не было бы без них. Мощный поток западного продовольствия на российский рынок прекратился, и отечественное сельское хозяйство стало развиваться.
Третье – не предпринимать неосмотрительных шагов во внутренней политике, не вызывать раздражения у народа, потому что его жизнь и без того достаточно сложная.
Социальная уязвимость населения позволяет внешним силам предпринимать попытки дестабилизировать ситуацию. Эти попытки нельзя не замечать.
Вместе с тем коллективный Запад сам сегодня переживает болезненный процесс трансформации. Никто не знает, что будет происходить в США и Евросоюзе дальше. России следует сосредоточиться на решении своих проблем, властям – проводить разумную внутреннюю политику. Я считаю, что пенсионная реформа не укрепила стабильность в России. Это подтверждают все социологические опросы. Вопрос о пенсионной реформе – вопрос на уровне справедливости, а в России это ощущение очень важно. Когда власти поступают несправедливо и бьют массово по широким слоям населения, это не может не вызывать негативной реакции.
– Как могут отразиться на регионе Закавказья новые американские санкции против Ирана, по Вашему мнению?
– Думаю, санкции могут оказать негативное влияние не в экономическом плане. Существует опасность активизации политики США в этих странах и на их границах. Понятно, что Армения не закроет границу с Ираном, и возникает вопрос: как могут на это отреагировать США? Если они решат, что нынешняя власть в Армении не отвечает их интересам, они могут предпринять какие-либо действия для поддержки тех сил, которые выступают за радикальную смену внешнеполитического курса республики.
Для Южного Кавказа введение санкций против Ирана может стать реальным фактором влияния. Для России, находящейся в условиях жесткого противостояния с коллективным Западом, антииранские санкции вряд ли будут иметь существенные последствия.
– Не кажется ли Вам, что Россия употребляет рычаг «мягкой силы» недостаточно эффективно? Россия не использовала его ни на Украине, ни в Грузии, ни сегодня в Армении…
– Скорее всего, речь идет об отсутствии информационного сопровождения тех культурных и образовательных программ, которые реализуются. Эти программы не сворачиваются, но не получают никакого публичного освещения. В России учится много представителей постсоветских республик, и я регулярно выступаю оппонентом на защите диссертаций аспирантов из самых разных республик. Действенность «мягкой силы» Запада в том, что любое проводимое публичное мероприятие освещается широчайшим образом.
Но настроения в обществе определяются не образовательными или культурными программами, а той информационной войной, которая ведется, и ведется систематически. В воздействии на общественное мнение ведущую роль играет не сама «мягкая сила», а то, как она используется в информационной войне. Во всем, что происходит негативного в мире, обвиняют Россию.
Такому накалу информационной войны сложно противостоять, тем более в условиях отсутствия информационной политики государства. Наше государство занимает принципиальную позицию – не влиять на эти процессы, и средства массовой информации освещают те сюжеты, которые считают нужными. В условиях рынка эти сюжеты сводятся к довольно небольшому количеству тем, которые могут иметь коммерческую отдачу. А объективное освещение российской политики в ряд коммерческих проектов никак не попадает.
– Можно привести конкретный пример: на армянском телевидении передача «Что? Где? Когда?» шла на русском языке. В этом году этот русскоязычный проект заканчивается. Передача будет выходить на армянском. Не кажется ли Вам, что в данном случае России следовало бы поддержать этот проект для сохранения русскоязычной программы?
– Конечно, хотелось бы, чтобы Россия поддерживала полезные проекты. Но вместе с тем, если в армянском обществе нет финансовой возможности обеспечить эту программу, значит, ее влияние на аудиторию не настолько велико, чтобы привлечь спонсоров. Кстати, это очень странно, потому что реклама в российской версии передачи приносит большие доходы.
– Что бы Вы пожелали читателям газеты в наступившем году?
– Успехов, здоровья счастья, семейного благополучия, и чтобы не было войны!