Баку 25°C
Юлий Гусман: «Всегда считал и считаю себя бакинцем»
8 августа исполняется 75 лет Юлию Гусману — режиссеру, актеру, продюсеру, телеведущему, основателю и бессменному художественному руководителю первой национальной премии Российской академии кинематографических искусств «Ника». Накануне юбилея мы поговорили, увы, по телефону. Юлий Соломонович привык отмечать дни рождения вдали от дома, но непременно с родными людьми.
— Чем вы только не занимались в жизни! А заполняя анкету, что пишете в графе «профессия»?
— Хороший вопрос, как говорят на зарубежных конференциях, когда государственные деятели не знают, что на него ответить. Я пишу в анкетах: «режиссер театра и кино». По второму образованию я кинорежиссер, но очень много работал в театре, ставил спектакли по всей стране и за рубежом — в Америке, Корее, Китае. Лучший отдых и составная часть, прошу прощения, творчества — возможность переключаться. Когда ставлю спектакль, сильно устаю, но знаю, что скоро начну снимать кино. Вот на площадке и отдохну, там-то у меня будет огромная армия людей. Когда снимаешь кино, отдавая этому года два жизни, сидя где-нибудь в горах, вспоминаешь о том, как прекрасен репетиционный период, пятый зал в Театре Российской армии, где можно сидеть и разговаривать с актерами, разбирать образы. При этом мне еще нравится телевидение. Я несколько лет был ведущим самой рейтинговой программы «Тема», продолжаю вести программу на радио. Седьмой год с Алексеем Кудриным и Комитетом гражданских инициатив мы занимаемся национальной премией «Гражданская инициатива». Проводим ее по всей России, побывали в 30 регионах. Премия родилась в тот момент, когда молодых людей, которые помогали людям, спасали их от пожаров и наводнений, не только не награждали, а преследовали за то, что они действовали не в соответствии с инструкциями. Наша премия вручается за добрые дела тем, кто спасает, думает о памяти ушедших поколений, о больных и нуждающихся в заботе. С нашей помощью появляется все больше волонтерских объединений. Очень важно, чтобы любое бескорыстное дело, порыв души, настоящий человеческий поступок были бы поддержаны обществом и властью.
— Вы были первыми, когда придумали кинематографическую премию «Ника». Не надоела она вам? Столько хлопот!
— Не надоела. «Ника» тоже родилась из добрых побуждений. Нам хотелось, чтобы призы кинематографистам вручала не только и не столько власть, чтобы помимо Государственной премии, наград от горкома, ЖЭКа и ДОСААФ был бы свой профессиональный приз. И он появился в 1987 году, то есть 32 года назад. Сегодня «Ника» скопирована, растиражирована, повторена в общих деталях в сотнях премий, которых больше 350 во всех областях нашей жизни. Мы эту волну породили. Никто не верил в успех. «Ника» родилась, когда у нас был общий дом — Дом кино. С тех пор как наша команда оттуда ушла, все стало сложно: нет собственного дома. Но мы работаем, сражаемся. «Ника» жива и живее всех других. Ее слоган — «Первая. Навсегда».
— Вы всерьез сердитесь на людей, которые ходят на «Золотого орла»? Однажды вы на меня топали ножкой за это.
— Я не сержусь на тех, кто ходит на «Золотого орла», «Серебряного медведя» и все остальное. Просто мне кажется, что люди, знающие историю нашего кинематографа, хорошо себе представляют, откуда взялся тот же «орел». Сегодня, на фоне тех событий, которыми живут страна и мир, все это стало наивно и глупо. Когда-то все это было живо, казалось прямым предательством нашего демократического кинематографа. Сейчас уже нет демократического кинематографа, предательства и «нашего».
— А что есть?
— Серьезно работающая киноиндустрия. Это не только цифры кассовых отчетов, но и реальность. Все больше появляется удачных фильмов. Арт-хаус у нас всегда был приличный и интересный. А теперь появились блокбастеры и мейнстримовские комедии. Народу нравится наше кино.
«Надеюсь, что разгул новой волны мракобесия скоро спадет»
— Можете представить, что были бы сейчас врачом, работали бы в Баку, жили совершенно другой жизнью?
— Представить могу, но лишь как некий художественный образ или вымысел. Мой папа был известнейшим врачом Закавказья. Я пошел по его стопам. Меня любили и уважали. Я занимался психиатрией, написал диссертацию. Все было чудно. Но КВН сбил меня с пути истинного. В то время если ты жил активной кэвээновской жизнью, то становился автором, режиссером, завхозом, актером, художником, придумщиком, танцором и музыкантом. Это был настоящий синтетический жанр, ныне давно забытый. Когда-то было очень хорошее слово, которое теперь не произносят, — «художественная самодеятельность». Его затерли до дыр. Оно опошлилось от частого употребления. А мы были настоящей самодеятельностью. Сейчас КВН переживает невероятный ренессанс. Кто-то его любит, кто-то — нет. Так и должно быть. В мое время КВН был вне конкуренции, которой не было вообще. В прямом эфире появился молодой, задорный, студенческий, дерзкий и раскованный юмор. Прошли годы. С помощью выпускников академии КВН и Александра Маслякова сегодня на всех каналах, включая кабельные и районные, идут юмористические программы. Там работают актеры, продюсеры, сценаристы и режиссеры, вышедшие из КВН, который производит не только юмор, но и, как говорили во времена Чернышевского, нового человека. У этих людей высокая креативность, быстрые мозги, ироничное отношение к жизни, что помогает не превращаться в надутых чурбанов. Что же касается профессии врача, то я всегда ощущаю свою к ней причастность, то, что получил медицинское образование, хотя я уже никакой не врач по глубине знаний. Прекрасно, когда ты имеешь представление об основах человеческого организма и физиологических процессах, которые в нем происходят.
— Вы действительно интересовались гипнозом?
— О да! Я и сейчас им интересуюсь как наблюдатель кошмара, овладевшего людьми, у которых нет никакого выхода, кроме мистики и и надежды на чудо. Я даже ночью спал рядом с магнитофоном, которым управлял мой друг Виталик Соскин. Он говорил по-английски, практикуя обучение во сне. Сегодня гороскопам и астрологическим прогнозам отдали дань практически все газеты и журналы. Эфир наводнен телевизионными турнирами экстрасенсов, удивительными приключениями магов, волшебников, жизнью звезд под гипнозом. Но медицинский гипноз давно изучен и практикуется. При этом существует баловство с человеческой психикой, вера в какую-нибудь целительницу Лауру и прочую ерунду, в то время как у человека нет надежды на то, что можно пойти в поликлинику и записаться к хорошему специалисту без денег. Надеюсь, что разгул новой волны мракобесия скоро спадет.
— Обычно у людей, интересующихся такими темами, есть какие-то способности. Вы вот умеете снимать боль руками, например?
— Я не могу отвечать за семь миллиардов населения Земли, за весь космос, опровергать или подтверждать наличие чудес. Научно ничего не доказано. Скажу банальные вещи, которые все давным-давно должны были выучить. Пять процентов людей имеют нездоровую психику, подвержены психическим колебаниям, а еще тридцать процентов — внушаемы. Иногда помогает молитва. Можно, конечно, считать ее помощью высших сил. Но наука исходит из того, что это включение тех резервов организма, которые человек мобилизует на борьбу с болезнью. От прихода врача больному должно становиться легче. Есть такое выражение, принадлежащее, кажется, Авиценне: вас трое, если ты идешь с врачом против болезни, а если будешь против врача, то болезнь победит. Очень важен позитивный настрой. Конечно, когда тебе хреново и никакие лекарства не помогают, это не работает. Но если дело касается фобий и депрессий, то внушение, самовнушение, психотерапия очень помогают. Я только против того, чтобы использовать сложнейшие медицинские методы вторжения в психику человека как шоу для обмана и развлечения людей. Я всегда был против Чумака и Кашпировского. Найдется миллион людей, их становится все больше, которые вам расскажут о том, что лично видели, как их тетю, соседа исцелили, как сами они были старцами в Гималаях, Латинской Америке или алтайском селе. Отдельные случаи такого счастливого совпадения, самовнушения, бывают. Но наука требует доказательств. Пока же ничего не доказано и не проверено…
— Не считаете зря потраченным временем свою политическую и депутатскую деятельность?
— Никогда не считал никакое время зря потраченным. Я активно участвовал в демократическом движении. Сейчас об этом вспоминать не очень модно. Я не собираюсь рассказывать, какой был молодец в партии Ельцина и Гайдара, как много полезного сделал. Но на стене моего кабинета висит письмо под номером 001, подписанное Борисом Ельциным, — как благодарность за организацию первого собрания межрегиональной депутатской группы, с которой все и началось. Тогда, стоя, простите, на баррикадах и защищая Моссовет, у нас было ощущение великого перелома. Можно считать произошедшее ужасной геополитической катастрофой, а можно — исторической победой демократии. Да, я был депутатом первой Госдумы в 1993 году, даже зампредседателя комитета по геополитике, активно сражался за те идеалы, которые казались тогда правильными. Все, что сегодня есть хорошего, было заложено тогда. Плохое тоже проросло. Когда мы открывали двери свободы и демократии, то думали, что хлынут только чистые родниковые воды. Но была и канализационная, мутная вода. Я давно отошел от активной политической деятельности, но политикой интересуюсь. Иногда она напоминают игру в казино, то она черная, то красная, то становится зеро, и непонятно, кто и что выиграл.
«Я вообще не думал, что стану когда-нибудь москвичом»
— Недавно ваш друг Рустам Ибрагимбеков вспоминал Баку, где прошло детство, как с родителями ездил на воды. Для вас каким остался в памяти родной город?
— У любого настоящего бакинца в такой момент появляется блаженная улыбка, и он начинает говорить, что Баку — потрясающий город. Он таким был и остается, хотя стал другим — в чем-то краше, больше, выше, богаче. В мое время это был бедный провинциальный город. Я вообще не думал, что стану когда-нибудь москвичом, гордился тем, что бакинец. До сих пор помню запах апшеронского песка, вкус инжира в конце августа — уникального, золотого, какого нет больше нигде в мире.
Пять поколений Гусманов жило в Баку с середины XIX века. Я всегда считал и считаю себя бакинцем. У меня две родины — Азербайджан и Россия. Я очень люблю Москву, горжусь тем, что я здесь сгодился и больше сорока лет живу. Но Баку остается в моей душе, ветрах и запахах, ритмах, шашлыках. Про свое детство я очень люблю рассказывать, но наш разговор может стать безразмерным.
— Мне довелось недавно пообщаться с бакинцами, которые в большом количестве отдыхают на Кавказских Минеральных Водах. Это настоящая интеллигенция.
— О да! Мы тоже ездили в Кисловодск с мамой и папой. Баку по-прежнему остается очень интеллигентным городом, где многие владеют несколькими языками, хорошо говорят и пишут по-русски. Это удивительное ощущение — гордиться своей малой родиной, даже если ты не жил на берегу роскошного моря, как в Баку, а вырос в рабочем поселке. Прекрасно, когда есть гордая память о своем городе, о прошлой жизни, родителях, бабушках и дедушках, когда ты корнями там пророс и подобен дереву. Куда бы тебя ни пересадили — будешь успешен.
— Как проведете день рождения?
— Я никогда в этот день не бываю дома. Такая традиция идет со школы. Для меня было самое обидное, что день рождения — 8 августа, когда в городе нет ни одного товарища по школе. Все в пионерском лагере, на дачах или в Кисловодсках, Нальчиках, Ессентуках. Жара — 35 градусов, и сидеть одному совсем невесело. День рождения переносился на осень. Я вырос, но происходит все то же самое. Сейчас у меня друзей и добрых приятелей побольше, и нужно приглашать целую армию. Самые лучшие ее воины находятся за пределами города, отдыхают где-нибудь у теплого моря. Да и я всегда уезжаю куда-нибудь за рубеж. Ко мне приезжают мой брат с семьей, самые близкие люди, дочка с мужем и моими внуками, родители зятя — англичане, и мы в тесном кругу за столом собираемся. Все-таки хорошо, что человек родился. Представляешь, что один из миллионов сперматозоидов не добрался бы до яйцеклетки и не было бы волшебного мира, хотя доступ в него когда-нибудь закрывается и приключение заканчивается. Но, как говорил мой друг, учитель и замечательный драматург Валерий Фрид, спасибо, что хотя бы привезли и показали. Со словами благодарности за это, мы и поднимем бокалы 8 августа.
— В общем, 75 — не возраст?
— Я смеялся, когда мне было 20, 30, 40, 50 и 60 лет. Но сейчас перестал, потому что своего возраста не ощущаю. Конечно, я не такой бойкий, резвый и тренированный, каким был сорок лет назад. Но голова так устроена, что в какой-то момент ощущаешь себя девятиклассником, хотя успел окончить институт. Сейчас я думаю, что мне где-то 36 — по ощущению жизни. Правда, иногда болит колено. Так человек уходит из жизни молодым. Верующие говорят, что душа не стареет, у физиологии есть другие ответы. Превращаешься в старичка-боровичка, у которого отгорели все страсти, стремления и интересы, и уже не хочется никуда ехать, читать. Просто доживаешь свой век. Наверное, уходить из жизни в таком случае легче, чем когда себя считаешь молодым и кое-что еще не сделано. Но о грустном говорить не будем в праздничный юбилейный день.
«Московский комсомолец»
— Чем вы только не занимались в жизни! А заполняя анкету, что пишете в графе «профессия»?
— Хороший вопрос, как говорят на зарубежных конференциях, когда государственные деятели не знают, что на него ответить. Я пишу в анкетах: «режиссер театра и кино». По второму образованию я кинорежиссер, но очень много работал в театре, ставил спектакли по всей стране и за рубежом — в Америке, Корее, Китае. Лучший отдых и составная часть, прошу прощения, творчества — возможность переключаться. Когда ставлю спектакль, сильно устаю, но знаю, что скоро начну снимать кино. Вот на площадке и отдохну, там-то у меня будет огромная армия людей. Когда снимаешь кино, отдавая этому года два жизни, сидя где-нибудь в горах, вспоминаешь о том, как прекрасен репетиционный период, пятый зал в Театре Российской армии, где можно сидеть и разговаривать с актерами, разбирать образы. При этом мне еще нравится телевидение. Я несколько лет был ведущим самой рейтинговой программы «Тема», продолжаю вести программу на радио. Седьмой год с Алексеем Кудриным и Комитетом гражданских инициатив мы занимаемся национальной премией «Гражданская инициатива». Проводим ее по всей России, побывали в 30 регионах. Премия родилась в тот момент, когда молодых людей, которые помогали людям, спасали их от пожаров и наводнений, не только не награждали, а преследовали за то, что они действовали не в соответствии с инструкциями. Наша премия вручается за добрые дела тем, кто спасает, думает о памяти ушедших поколений, о больных и нуждающихся в заботе. С нашей помощью появляется все больше волонтерских объединений. Очень важно, чтобы любое бескорыстное дело, порыв души, настоящий человеческий поступок были бы поддержаны обществом и властью.
— Вы были первыми, когда придумали кинематографическую премию «Ника». Не надоела она вам? Столько хлопот!
— Не надоела. «Ника» тоже родилась из добрых побуждений. Нам хотелось, чтобы призы кинематографистам вручала не только и не столько власть, чтобы помимо Государственной премии, наград от горкома, ЖЭКа и ДОСААФ был бы свой профессиональный приз. И он появился в 1987 году, то есть 32 года назад. Сегодня «Ника» скопирована, растиражирована, повторена в общих деталях в сотнях премий, которых больше 350 во всех областях нашей жизни. Мы эту волну породили. Никто не верил в успех. «Ника» родилась, когда у нас был общий дом — Дом кино. С тех пор как наша команда оттуда ушла, все стало сложно: нет собственного дома. Но мы работаем, сражаемся. «Ника» жива и живее всех других. Ее слоган — «Первая. Навсегда».
— Вы всерьез сердитесь на людей, которые ходят на «Золотого орла»? Однажды вы на меня топали ножкой за это.
— Я не сержусь на тех, кто ходит на «Золотого орла», «Серебряного медведя» и все остальное. Просто мне кажется, что люди, знающие историю нашего кинематографа, хорошо себе представляют, откуда взялся тот же «орел». Сегодня, на фоне тех событий, которыми живут страна и мир, все это стало наивно и глупо. Когда-то все это было живо, казалось прямым предательством нашего демократического кинематографа. Сейчас уже нет демократического кинематографа, предательства и «нашего».
— А что есть?
— Серьезно работающая киноиндустрия. Это не только цифры кассовых отчетов, но и реальность. Все больше появляется удачных фильмов. Арт-хаус у нас всегда был приличный и интересный. А теперь появились блокбастеры и мейнстримовские комедии. Народу нравится наше кино.
«Надеюсь, что разгул новой волны мракобесия скоро спадет»
— Можете представить, что были бы сейчас врачом, работали бы в Баку, жили совершенно другой жизнью?
— Представить могу, но лишь как некий художественный образ или вымысел. Мой папа был известнейшим врачом Закавказья. Я пошел по его стопам. Меня любили и уважали. Я занимался психиатрией, написал диссертацию. Все было чудно. Но КВН сбил меня с пути истинного. В то время если ты жил активной кэвээновской жизнью, то становился автором, режиссером, завхозом, актером, художником, придумщиком, танцором и музыкантом. Это был настоящий синтетический жанр, ныне давно забытый. Когда-то было очень хорошее слово, которое теперь не произносят, — «художественная самодеятельность». Его затерли до дыр. Оно опошлилось от частого употребления. А мы были настоящей самодеятельностью. Сейчас КВН переживает невероятный ренессанс. Кто-то его любит, кто-то — нет. Так и должно быть. В мое время КВН был вне конкуренции, которой не было вообще. В прямом эфире появился молодой, задорный, студенческий, дерзкий и раскованный юмор. Прошли годы. С помощью выпускников академии КВН и Александра Маслякова сегодня на всех каналах, включая кабельные и районные, идут юмористические программы. Там работают актеры, продюсеры, сценаристы и режиссеры, вышедшие из КВН, который производит не только юмор, но и, как говорили во времена Чернышевского, нового человека. У этих людей высокая креативность, быстрые мозги, ироничное отношение к жизни, что помогает не превращаться в надутых чурбанов. Что же касается профессии врача, то я всегда ощущаю свою к ней причастность, то, что получил медицинское образование, хотя я уже никакой не врач по глубине знаний. Прекрасно, когда ты имеешь представление об основах человеческого организма и физиологических процессах, которые в нем происходят.
— Вы действительно интересовались гипнозом?
— О да! Я и сейчас им интересуюсь как наблюдатель кошмара, овладевшего людьми, у которых нет никакого выхода, кроме мистики и и надежды на чудо. Я даже ночью спал рядом с магнитофоном, которым управлял мой друг Виталик Соскин. Он говорил по-английски, практикуя обучение во сне. Сегодня гороскопам и астрологическим прогнозам отдали дань практически все газеты и журналы. Эфир наводнен телевизионными турнирами экстрасенсов, удивительными приключениями магов, волшебников, жизнью звезд под гипнозом. Но медицинский гипноз давно изучен и практикуется. При этом существует баловство с человеческой психикой, вера в какую-нибудь целительницу Лауру и прочую ерунду, в то время как у человека нет надежды на то, что можно пойти в поликлинику и записаться к хорошему специалисту без денег. Надеюсь, что разгул новой волны мракобесия скоро спадет.
— Обычно у людей, интересующихся такими темами, есть какие-то способности. Вы вот умеете снимать боль руками, например?
— Я не могу отвечать за семь миллиардов населения Земли, за весь космос, опровергать или подтверждать наличие чудес. Научно ничего не доказано. Скажу банальные вещи, которые все давным-давно должны были выучить. Пять процентов людей имеют нездоровую психику, подвержены психическим колебаниям, а еще тридцать процентов — внушаемы. Иногда помогает молитва. Можно, конечно, считать ее помощью высших сил. Но наука исходит из того, что это включение тех резервов организма, которые человек мобилизует на борьбу с болезнью. От прихода врача больному должно становиться легче. Есть такое выражение, принадлежащее, кажется, Авиценне: вас трое, если ты идешь с врачом против болезни, а если будешь против врача, то болезнь победит. Очень важен позитивный настрой. Конечно, когда тебе хреново и никакие лекарства не помогают, это не работает. Но если дело касается фобий и депрессий, то внушение, самовнушение, психотерапия очень помогают. Я только против того, чтобы использовать сложнейшие медицинские методы вторжения в психику человека как шоу для обмана и развлечения людей. Я всегда был против Чумака и Кашпировского. Найдется миллион людей, их становится все больше, которые вам расскажут о том, что лично видели, как их тетю, соседа исцелили, как сами они были старцами в Гималаях, Латинской Америке или алтайском селе. Отдельные случаи такого счастливого совпадения, самовнушения, бывают. Но наука требует доказательств. Пока же ничего не доказано и не проверено…
— Не считаете зря потраченным временем свою политическую и депутатскую деятельность?
— Никогда не считал никакое время зря потраченным. Я активно участвовал в демократическом движении. Сейчас об этом вспоминать не очень модно. Я не собираюсь рассказывать, какой был молодец в партии Ельцина и Гайдара, как много полезного сделал. Но на стене моего кабинета висит письмо под номером 001, подписанное Борисом Ельциным, — как благодарность за организацию первого собрания межрегиональной депутатской группы, с которой все и началось. Тогда, стоя, простите, на баррикадах и защищая Моссовет, у нас было ощущение великого перелома. Можно считать произошедшее ужасной геополитической катастрофой, а можно — исторической победой демократии. Да, я был депутатом первой Госдумы в 1993 году, даже зампредседателя комитета по геополитике, активно сражался за те идеалы, которые казались тогда правильными. Все, что сегодня есть хорошего, было заложено тогда. Плохое тоже проросло. Когда мы открывали двери свободы и демократии, то думали, что хлынут только чистые родниковые воды. Но была и канализационная, мутная вода. Я давно отошел от активной политической деятельности, но политикой интересуюсь. Иногда она напоминают игру в казино, то она черная, то красная, то становится зеро, и непонятно, кто и что выиграл.
«Я вообще не думал, что стану когда-нибудь москвичом»
— Недавно ваш друг Рустам Ибрагимбеков вспоминал Баку, где прошло детство, как с родителями ездил на воды. Для вас каким остался в памяти родной город?
— У любого настоящего бакинца в такой момент появляется блаженная улыбка, и он начинает говорить, что Баку — потрясающий город. Он таким был и остается, хотя стал другим — в чем-то краше, больше, выше, богаче. В мое время это был бедный провинциальный город. Я вообще не думал, что стану когда-нибудь москвичом, гордился тем, что бакинец. До сих пор помню запах апшеронского песка, вкус инжира в конце августа — уникального, золотого, какого нет больше нигде в мире.
Пять поколений Гусманов жило в Баку с середины XIX века. Я всегда считал и считаю себя бакинцем. У меня две родины — Азербайджан и Россия. Я очень люблю Москву, горжусь тем, что я здесь сгодился и больше сорока лет живу. Но Баку остается в моей душе, ветрах и запахах, ритмах, шашлыках. Про свое детство я очень люблю рассказывать, но наш разговор может стать безразмерным.
— Мне довелось недавно пообщаться с бакинцами, которые в большом количестве отдыхают на Кавказских Минеральных Водах. Это настоящая интеллигенция.
— О да! Мы тоже ездили в Кисловодск с мамой и папой. Баку по-прежнему остается очень интеллигентным городом, где многие владеют несколькими языками, хорошо говорят и пишут по-русски. Это удивительное ощущение — гордиться своей малой родиной, даже если ты не жил на берегу роскошного моря, как в Баку, а вырос в рабочем поселке. Прекрасно, когда есть гордая память о своем городе, о прошлой жизни, родителях, бабушках и дедушках, когда ты корнями там пророс и подобен дереву. Куда бы тебя ни пересадили — будешь успешен.
— Как проведете день рождения?
— Я никогда в этот день не бываю дома. Такая традиция идет со школы. Для меня было самое обидное, что день рождения — 8 августа, когда в городе нет ни одного товарища по школе. Все в пионерском лагере, на дачах или в Кисловодсках, Нальчиках, Ессентуках. Жара — 35 градусов, и сидеть одному совсем невесело. День рождения переносился на осень. Я вырос, но происходит все то же самое. Сейчас у меня друзей и добрых приятелей побольше, и нужно приглашать целую армию. Самые лучшие ее воины находятся за пределами города, отдыхают где-нибудь у теплого моря. Да и я всегда уезжаю куда-нибудь за рубеж. Ко мне приезжают мой брат с семьей, самые близкие люди, дочка с мужем и моими внуками, родители зятя — англичане, и мы в тесном кругу за столом собираемся. Все-таки хорошо, что человек родился. Представляешь, что один из миллионов сперматозоидов не добрался бы до яйцеклетки и не было бы волшебного мира, хотя доступ в него когда-нибудь закрывается и приключение заканчивается. Но, как говорил мой друг, учитель и замечательный драматург Валерий Фрид, спасибо, что хотя бы привезли и показали. Со словами благодарности за это, мы и поднимем бокалы 8 августа.
— В общем, 75 — не возраст?
— Я смеялся, когда мне было 20, 30, 40, 50 и 60 лет. Но сейчас перестал, потому что своего возраста не ощущаю. Конечно, я не такой бойкий, резвый и тренированный, каким был сорок лет назад. Но голова так устроена, что в какой-то момент ощущаешь себя девятиклассником, хотя успел окончить институт. Сейчас я думаю, что мне где-то 36 — по ощущению жизни. Правда, иногда болит колено. Так человек уходит из жизни молодым. Верующие говорят, что душа не стареет, у физиологии есть другие ответы. Превращаешься в старичка-боровичка, у которого отгорели все страсти, стремления и интересы, и уже не хочется никуда ехать, читать. Просто доживаешь свой век. Наверное, уходить из жизни в таком случае легче, чем когда себя считаешь молодым и кое-что еще не сделано. Но о грустном говорить не будем в праздничный юбилейный день.
«Московский комсомолец»
