Нет повести печальнее на свете…

Осенью 2013 года на экраны Азербайджана и Турции вышел фильм «Махмуд и Мариам», снятый совместно кинематографистами двух стран по одноименному роману Эльчина. В настоящее время прокат этого блокбастера успешно осуществляется в странах арабского Востока и государствах Европы. Зрители, которым удалось посмотреть фильм (в Азербайджане таковых немного, ибо современный зритель привык скачивать новые картины из Интернета или терпеливо ждет, пока фильм появится на телеэкране), отмечают его несомненные художественные достоинства, профессионализм актеров, яркость и зрелищность постановочных кадров.
Мне же после просмотра картины захотелось вновь перечитать роман, вышедший в свет ровно 30 лет тому назад, и поразмышлять над удивительной природой писательского озарения, которое в определенные моменты истории может оказаться пророческим.
В начале 80-х годов ХХ столетия в Азербайджане и Армении почти одновременно вышли две книги - публицистическое эссе Зория Балаяна «Очаг» и роман Эльчина «Махмуд и Мариам». В 1984 году «Очаг» был издан в Москве, в 1985-м роман «Махмуд и Мариам» - опубликован на русском языке в Баку, после чего переведен на многие языки мира и издан во многих странах ближнего и дальнего зарубежья.
В этих произведениях как в зеркале отразились два полюса мировосприятия, два подхода к историческому прошлому своего народа. С одной стороны, воспевание национальной исключительности, ущербная попытка объяснить все беды своего народа обреченностью проживания во враждебном ареале, среди «кровожадных» тюрок (книга З.Балаяна). С другой - роман Эльчина, отразивший многовековые гуманистические традиции классической азербайджанской и - шире - восточной литературы с ее любовью к человеку, независимо от национальной, религиозной и расовой принадлежности. В то время как в публицистике З.Балаяна все дышит нетерпимостью и даже ненавистью к людям другой веры, прежде всего к тюркам, в романе Эльчина, напротив, звучит мощный гуманистический посыл (все мы - дети Адама и Евы, а предрассудки, мешающие людям разной веры воссоединиться друг с другом, в конечном счете приводят к трагедии).
…Роман, как и фильм, рассказывает о событиях глубокой истории. Гянджа начала XVI века (эпоха правления Шаха Исмаила), всесильный и в то же время бессильный перед ликом истинной любви правитель Гянджи Зияд хан и его супруга, прекрасная Гамарбану, Махмуд и Мариам, магометанин и христианка, полюбившие друг друга со всей страстью, на которую только способна пылкая юность.
В основе произведения лежит сюжет бессмертного романтического дастана «Асли и Керем», который вот уже многие века вдохновляет мастеров кисти и пера, музыкантов на создание оригинальных творений (в их ряду мугамная опера великого Узеира Гаджибейли). Однако роман писателя ХХ века, несомненно, глубже, объемнее и полифоничнее заявленной в дастане темы: обреченность любви в жестоком и несовершенном мире.
Не буду анализировать произведение Эльчина, это уже давно и профессионально сделали исследователи творчества замечательного азербайджанского прозаика. Скажу лишь о том, что, на мой взгляд, предопределяет особую актуальность книги и созданного на ее основе фильма. Перечитывая роман «Махмуд и Мариам», не устаешь изумляться, как удалось писателю в то относительно благополучное время начала 80-х годов ХХ века увидеть и постичь главные вызовы и угрозы века XXI.
Книга поражает безысходностью, трагичностью происходящих в ней событий: дворцовые интриги и кровавые перевороты, вероломство правителей и их подданных, голод и нищета простолюдинов (чего стоит только один лишь эпизод с Шатунами), кровавые междоусобицы между тюркскими народами и - как апофеоз, как Апокалипсис - гора отрезанных голов близ Чалдырана, где произошло самое кровопролитное в средневековой истории сражение между османскими и сефевидскими войсками.
В период создания романа «Махмуд и Мариам» разгорелась ирано-иракская война, которая по продолжительности (1980-1988 гг.) и человеческим жертвам (более 1 млн. человек) явилась одним из крупнейших военных конфликтов после Второй мировой войны. В этой войне гибли и наши соплеменники-азербайджанцы, и когда Эльчин устами Махмуда взывал к Аллаху, умоляя его образумить людей, воюющих «из-за пяти пядей земли», «из-за мешочка золота», он, наверное, думал и о своих братьях по ту сторону Араза, втянутых братьями же по вере в бессмысленную кровавую бойню. Наверняка свою роль в душевном состоянии Эльчина сыграло и советское вторжение в Афганистан, когда мы впервые узнали о цинковых гробах и когда этот страшный груз-200 стал в числе прочих республик бывшего СССР прибывать в Азербайджан.
К великому сожалению, роман-прозрение «Махмуд и Мариам», как соответственно и фильм, оказались еще более актуальными в XXI столетии. Удивительно даже, что заставило Эльчина обратиться к этой «немодной» тогда теме религиозной нетерпимости в достаточно спокойные для нашей страны годы. В то время советские идеологи во всеуслышание трубили о решении национального вопроса в Советском Союзе, где якобы сформировалась «новая историческая общность - советский народ». Европа тоже вовсю объединялась и с удовольствием принимала тысячи иммигрантов из третьего мира. В те годы понятия интернационализма, мультикультурализма были актуальными и востребованными. Поэтому отраженные в книге события с проекцией в день сегодняшний я иначе как писательским озарением, писательской проницательностью не назову.
Эльчин, как истинный писатель и интеллигент, в своем творчестве всегда являлся нон-конформистом, он всегда плыл против течения. В этом романе он возвышается до настоящего пророчества: люди, будьте бдительны, не поддавайтесь на провокации национальных экстремистов и религиозных фанатиков, иначе та же трагедия постигнет современных Махмуда и Мариам. Как в воду глядел. Зловещий опус Зория Балаяна в числе прочих факторов сделал свое черное дело: спустя всего несколько лет начались карабахские события, во время которых распались тысячи смешанных семей, а многие стали беженцами и изгоями…
Затем, по прошествии еще нескольких лет, несмотря на все усилия цивилизованного сообщества, в мире разгорелась третья мировая война. Она только называется «холодной», а на самом деле она очень даже горячая и настоящая, потому что в результате с той и другой стороны гибнут мирные люди и льется горячая человеческая кровь. Я имею в виду взрывы и теракты религиозных фанатиков - как мусульманских, так и христианских (достаточно вспомнить протестантского фундаменталиста Брейвика, жертвами которого стали почти 80 детей в Норвегии). И людей, как несколько столетий назад в романе Эльчина, сегодня вновь разделяют религиозная нетерпимость, фанатизм, необоснованная ненависть к людям «не своей» веры. И вот уже рафинированные европейские политики принимают жесткие законы против мигрантов, запрещают строительство мечетей и заявляют о крахе мультикультурализма. А любовь современных Махмуда и Мариам во многих странах мира в XXI веке вновь обречена, как и несколько столетий назад. Увы, политики не желают прислушиваться к голосам писателей, которые с упорством пытаются привить нам всем одну и ту же мысль - о любви, которая единственно и может спасти мир.
Еще об одном потрясающем предвидении, которое прозвучало в романе, мне бы хотелось упомянуть. Это мысли правителя Эрзрума Сулеймана паши, которые он, правда, в радикальной форме, излагает своему собеседнику Махмуду. «Для меня нет человечества, стоящего над нацией!.. - говорит Сулейман паша. - Для меня тюрки выше человека!.. Все животные неодинаковы. И люди неодинаковы. Тюрки всей земли, независимо от строения их лиц, от их обычаев, должны объединиться!.. А мы что делаем? Узун Гасан заключил союз с греками против османцев! Гарагоюнлинцы и аггоюнлинцы перебили друг друга! Что делает Султан Салим? Едва взойдя на престол, вешает более сорока тысяч гызылбашей - своих подданных! Кто эти гызылбаши? Наши же! Что делает Шах Исмаил? Блюдет честь шиитства! Вместо того чтобы блюсти тюркскую честь! Сами себя изрубили…»
С удивительной прозорливостью предугадал Эльчин, что спустя всего десять лет его страстный призыв к объединению тюрков будет услышан, на пространстве СССР будут созданы независимые тюркские государства, а потомки Султана Селима и Шаха Исмаила сердцем и разумом воспримут сакраментальную формулу тюркского братства, провозглашенную великим Гейдаром Алиевым: «Турки и азербайджанцы - это единая нация, живущая в двух государствах».
Но до этого было еще 10 лет, и потребовалось немало писательского мужества и принципиальности, дабы в противовес ущербной человеконенавистнической философии зориев балаянов провозгласить лозунг общетюркской и - шире - общечеловеческой солидарности.
* * *
…А теперь мне хотелось бы вернуться к фильму «Махмуд и Мариам», который, собственно, явился информационным поводом для написания данной статьи. И поделиться впечатлениями рядового зрителя, которого, как написала в своей рецензии известный азербайджанский журналист Галина Микеладзе, до просмотра обуревали сомнения, удастся ли кинематографистам без ощутимых потерь перенести на свой язык образную и философскую ткань романа: «Трудно согласиться на столь смелый шаг без опасения, что материал, так активно принятый миллионами читателей в разошедшихся по свету искусных переводах на разные языки, при соприкосновении с кинематографическими приемами потеряет обаяние и философский смысл. Что не изменит замыслу и силе его воздействия, представ в иной стилистике, вдали от авторского текста, каждое слово которого наполнено ароматом изысканной прозы с ее неповторимым музыкальным многоголосием…»
Признаться, я тоже приступала к просмотру с трепетом, с внутренним волнением. Несколько дней даже не решалась поставить диск в дисковод: а вдруг меня ждет разочарование, а вдруг не понравится выбор главных героев, да и сумеют ли кинематографисты передать сложную многослойную структуру романа? Словом, начала я смотреть картину с изрядной долей скепсиса. Тем более что из сообщений прессы мне было известно, что народный писатель Азербайджана Эльчин вручил судьбу культового романа, по сути, новичку в кино, режиссеру-дебютанту Мехмету Ада Озтекину, снявшему фильм с азербайджанской компанией «Салнаме» и турецкой - 24 Kare.
Проект, поддержанный министерствами культуры обеих стран, был важен не только сам по себе, как экранизация одного из ярких произведений современной отечественной литературы. Его значимость заключалась и в том, что это - первый азербайджано-турецкий совместный кинопроект. Тем более такой масштабный: предстояли съемки в разных странах и городах, актерам надо было обучиться фехтованию и верховой езде, костюмерам - перенести своих героев в эпоху средневековья, а оператору - заснять батальные сцены сражения османов с сефевидами. Я уже не говорю о поисках актеров, призванных воплотить на экране полюбившиеся миллионам образы - Махмуда и Мариам.
По мере просмотра фильма мое внутреннее сопротивление ослабевало, а к концу фильма и вовсе растаяло. Вердикт однозначен: фильм получился очень достойным, а его создатели бережно отнеслись к литературной первооснове. Конечно, суть противостояния сефевидов с османами осталась за кадром, как и картина народных бедствий и страданий, которую увидел Махмуд во время своих странствий. Конечно, язык кино не сумел передать всю многоплановость и сложность образов второго плана (воспитатель Махмуда Сафи, красавица Джейран, Мужчина в Красной Юбке, сборище бродяг Шатунов и др.) Однако создателям картины удалось счастливо избежать длиннот и многословия, которым некогда грешили азербайджанские фильмы на историческую тему, создать действительно динамичный фильм, который смотрится на одном дыхании и покоряет профессионализмом как актеров, так и съемочной команды.
Успех фильма в большой степени предопределен верным выбором исполнителей на главные роли - Махмуда и Мариам. Арас Булут Ийнемли и Ева Дедова покоряют своей романтической внешностью, лиричностью и непосредственностью. Они напоминают нам о бессмертных образах мировой литературы: Лейли и Меджнун, Ромео и Джульетта, Асли и Керем. И все эти литературные реминисценции сливаются в единый мощный гимн любви, которую можно убить, но сломать, покорить чужой воле нельзя. В принципе, фильм именно об этом: у человека даже в самых экстремальных, самых невероятных обстоятельствах есть выбор. И иногда он выбирает смерть, чтобы не изменить себе и своим высшим принципам…
Некоторые образы в фильме грешат недосказанностью, кроме того, не все будет понятно современному зрителю, если он не читал роман Эльчина. Но это и хорошо, потому что фильм у нас и за рубежом непременно спровоцирует всплеск интереса к литературному первоисточнику. И молодое поколение (хорошо, если бы так!) обратится к чарующему, колдовскому, как вся его проза, роману замечательного азербайджанского писателя Эльчина.
* * *
…Можно ли быть счастливым в мире, где столько страданий и бед? Имеет ли человек право на простое человеческое счастье в мире юдоли и скорби? Эльчин не дает ответа на эти сакраментальные вопросы.
Его проза не дидактична, она не призвана врачевать человеческие души. Его цель в другом: заставить человека стать реалистом, помочь ему увидеть мир без розовых красок. И в то же время поощрить непрестанное стремление к мечте. Ведь в сущности, как написал Эльчин в одном из своих эссе, опубликованных в знаменитой «Литературной газете», писатель по природе своей является самым большим мечтателем.
Вот и мы, перевернув последнюю страницу выдающегося романа и посмотрев последние кадры его талантливой киноверсии, будем мечтать о том времени, когда тема любви, обреченной в силу религиозных или сословных предрассудков, перестанет быть модной и останется лишь в произведениях искусства. Так, как навсегда останутся с азербайджанским народом бессмертные образы Махмуда и Мариам.

Эльмира АХУНДОВА