Генная терапия против скальпеля

ИННОВАЦИИ
Без нужды на встречу с онкологом не напрашиваются. Срабатывает опасливость: не буди лихо, пока оно тихо. Но Ахлиман Амирасланов, помимо того что один из самых известных в мире специалистов по онкологии, еще и академик-секретарь Отделения биологических и медицинских наук Национальной академии наук Азербайджана, а также глава комитета по здравоохранению Милли Меджлиса. То есть если мы хотели выяснить, что происходит сейчас в сфере медицинской науки и ее применения в его стране, требовалось проситься... на прием к нему.
Нам не отказали, и во второй половине дня (в первой, заявили, он всегда занят) мы приехали в парламент. Пока поднимались на 8-й этаж, услышали от его помощника, что для журналистов Ахлиман Тапдыг оглу время не часто находит, хотя и не избегает СМИ. Но с нами, командой из газеты научного сообщества России, оттягивать встречу не стал: все-таки в Москве произошло его становление как профессионального хирурга, там он долго работал, защитил кандидатскую и докторскую диссертации.
- А кто был вашим научным руководителем, помните? - едва познакомившись, спросили мы.
- Академик Николай Николаевич Трапезников, а работал я под началом Николая Николаевича Блохина, - с гордостью произнес он имена. - Я ведь во Всесоюзном онкологическом научном центре (ВОНЦ), что на Каширке, почти 20 лет провел, прошел путь от ординатора до ведущего специалиста, там стал профессором. Там в 1986 году и Госпремию СССР получил за цикл разработок и внедрение в клиническую практику методов лечения онкологических больных. Раньше при саркоме костей проводили только ампутации, а благодаря нашим разработкам начали сохранять руки-ноги молодежи. Саркома костей, к несчастью, часто поражает 18-20-летних. Комбинированные методы лечения - артериальная химиотерапия, предоперационная лучевая терапия, а затем удаление пораженной кости, сустава и замена дефектной области различными трансплантатами - тогда стали для людей настоящим спасением. Вначале использовали трупные трансплантаты, потом протезы. У нас с академиком Николаем Николаевичем Трапезниковым есть даже авторское свидетельство и патент на разработанный нами новый эндопротез коленного сустава. В СССР его сделать тогда не могли, начали выпускать в Швейцарии. Он был очень дорогим. Сейчас появились другие, гораздо дешевле.
- А как вы в Москве остались? Обычно народ из республик после получения первой научной степени тут же возвращали в родные края. Для того, собственно, их в столицу и направляли, чтобы потом вернулись кадрами высшей квалификации...
- Трапезников с Блохиным и оставили. Николай Николаевич чертову дюжину писем написал в Моссовет, чтобы мне дали в столице прописку. Только на 14-е обращение из приемной Промыслова пришел положительный ответ. Дали квартиру неподалеку от Онкоцентра. Это было спасением - ведь в ВОНЦ работали день и ночь. И сейчас так.
- А что не женились? Многие приезжие решали проблему таким путем.
- Так я уже женатым приехал, с трехмесячным сыном, - весело воскликнул Ахлиман муаллим. - Да и какое там - на Каширке работы было невпроворот. Там был Центр по онкологии опорно-двигательного аппарата, я в нем - ведущим специалистом. Наши разработки рекомендовали для внедрения в клиническую практику всего СССР. Потом с этим методом мы начали ездить за рубеж - сначала в соцстраны, а затем и в другие государства. Ездили бригадой, оперировали, демонстрируя новейшую методику. Сейчас она широко применяется в России, Узбекистане, Кыргызстане, Казахстане. А тогда эти сохранные операции выполнялись только в ВОНЦ при остеогенной саркоме. Там и докторскую подготовил...
- Быстро получилось?
- Не скажите. Между кандидатской и докторской прошло почти 10 лет. Это сейчас, бывает, управляются за год-полтора, а в наше время... Когда моя докторская, готовая, как мы с Николаем Николаевичем Трапезниковым считали, оказалась у Блохина, он сказал: «Ты, Мирослав (он так меня называл), очень молод. Оставь и иди работай».
Мне было 34. Где-то через год я спросил Трапезникова: может, узнаем у Блохина, сколько еще?.. Трапезников посоветовал не торопиться, мол, Блохин сам скажет... И вот как-то на утренней конференции, на которой Николай Николаевич, как обычно, задавал вопросы тем, кто шел на операцию, он поднял меня и начал расспрашивать, я неплохо ответил - и был приглашен после конференции к нему. Зашел. «Возьми диссертацию, иди апробируйся».
Словом, защитился я примерно на 10-й год после кандидатской... Тогда скороспелые диссертации не любили, серьезнее отношение к науке, медицине было. Я всю Россию с санавиацией да консультациями объездил. Оппонентом выступал. Школу, которую в СССР прошел, до сих пор помню с благодарностью, у меня с Россией остались хорошие связи. У нас и теперь с директором Российского онкологического научного центра имени Н.Н.Блохина - академиком Михаилом Ивановичем Давыдовым тесные контакты. До сих пор и аспирантов посылаем, и ординаторов, и из России к нам ребят направляют. Оппонентами друг у друга выступаем (костная онкология - узкий круг специалистов), совместно аспирантов и диссертантов готовим. В 2001 году я был избран иностранным членом РАМН. Конечно, не скажу, что все как раньше, когда мы были одним государством, это будет необъективно, но все равно связи есть, и я сторонник их поддержки.
- А почему уехали из Москвы - неуютно стало?
- Нет, я - профессор, вовсю оперирую, мне предложили возглавить одну из пяти клиник Онкоцентра... А тут звонок из Баку с просьбой быть в понедельник. Шло лето 1992 года, суббота. Я приехал на дачу к Трапезникову, Николай Николаевич тогда возглавлял ВОНЦ. Рассказал, что зовут в Азербайджан. «Не езжай, - сказал он, - там неспокойно сейчас. Можешь все потерять». Я признался, что завтра улетаю, семья меня поддерживает, а там братья, да и тянет на родину...
Он прослезился, налил виски, мы выпили. «Ну, решил так решил. У меня для тебя совет. Во-первых, соглашайся только на такую должность, чтобы мог хирургической деятельностью заниматься. Ты больным очень нужен. А во-вторых, на должность министра ни в коем случае не соглашайся».
Я приехал в Баку, и первое, что мне предложили, - пост министра здравоохранения. «Нет, - сказал я. - Мне нужно продолжать оперировать» - «А чего ты хочешь?» - «Ничего, у меня все есть, в Онкоцентре я уважаемый человек» - «Тогда, - говорят, - у нас есть медуниверситет - возглавишь?».
Я согласился с условием, что до 12 часов буду в клинике на консультациях и операциях.
- Где же в вузе вы оперировали?
- Сначала в больницах, где студенты практику проходили, а потом мы свои построили. Я 23 года возглавлял Азербайджанский медицинский университет, ушел, когда все, что намечал, было сделано. Главное, мы при поддержке общенационального лидера Гейдара Алиева и Президента Ильхама Алиева построили четыре клиники - новейшую стоматологическую, где располагаются все кафедры, онкологическую на 120 коек, учебно-терапевтическую на 400 мест, где 18 кафедр имеют помещения для занятий, и учебно-хирургическую на 500 пациентов. Там 20 кафедр обрели себе пристанище. Все в новых, прекрасно оснащенных, архитектурно интересных зданиях. Важно, что теперь медуниверситет не зависит ни от кого, в наших клиниках идут сложнейшие операции, студенты имеют возможность научиться самым передовым методам помощи больным.
- Не страшно было взваливать на вуз заботу о строительстве клиник, да и их содержании потом? Закупка оборудования, управление, обеспечение персоналом и налаживание работы - все это непрофильные для университета хлопоты. Да и проект затратный… Противников идеи хватало? Или написали письмо Президенту, пришли на прием - и все решилось?
- Нет-нет. Создание этих клиник было очень сложным делом. Оппоненты говорили: зачем строить новые, просто отремонтируйте, дооснастите старые. Но Президент Ильхам Алиев нас поддержал в том, что ведущие медицинские университеты должны иметь сильные клиники. Там, в вузе, молодые кадры, продвинутые профессора, там наука и приток свежих сил. А сложности были, но учитывая, что тогда я уже был одновременно и ректором, и депутатом (тогда это разрешалось), многие вопросы удалось решить. И сегодня клиники работают нормально, студенты растут в операционных и палатах... А деньги - у нас объем финансирования зависит от числа студентов. Плюс средства, которые приносят обучающиеся на коммерческой основе. Бюджетных и платных студентов у нас примерно 50 на 50. Строили же, оснащали новые медцентры за счет бюджета, по указу Президента Ильхама Алиева. Сейчас клиники сами зарабатывают. Если 10-12 лет назад в Азербайджане не делали ни одной операции на открытом сердце, то сейчас их практикуют не только в столице, но и на периферии. То же самое с пересадкой почек, печени и трансплантацией других органов.
- Ну а прибылью, которую получают, клиники делятся с университетом?
- Там есть доля, которая тратится на содержание клиники, приобретение нового оборудования, на зарплату сотрудникам, и часть прибыли они отдают университету. Кстати, во многих странах так. А где не могли построить, так просто, как в Эстонии, все крупные больницы отдали университетам.
- Какие сейчас главные задачи у здравоохранения и медицины в Азербайджане? На Международном гуманитарном форуме ваш Президент Ильхам Алиев сказал, что за последние 13 лет переоснащено или построено заново порядка 600 больниц и медицинских центров.
- Да, в области медицины и здравоохранения совершен настоящий прорыв. Но главная проблема Азербайджана сегодня - внедрение медицинского страхования, с которым мы сильно запоздали. Сейчас в Евлахе и Мингячевире новое Агентство по медицинскому страхованию начало пилотный проект, который должен выявить подводные камни этого процесса. Мы изучили разную практику медстрахования и выбрали то, что кажется нам разумным и подходящим. Посмотрим, как пойдет. Сейчас медицинские расходы в государственных учреждениях оплачиваются из госбюджета, а в частном секторе - за счет граждан. С введением обязательного медстрахования их поделят между государством, работодателем и работником. Незащищенным людям - пенсионерам, инвалидам, пациентам с тяжелыми недугами - государство будет помогать. У нас есть с десяток программ, по которым и сегодня страна платит за диагностику, лекарства, процедуры. Это касается больных с онкологией, почечной недостаточностью, сахарным диабетом, рассеянным склерозом, психиатрическими проблемами. Надеемся, когда медстраховка начнет полностью работать, эти льготы тоже сохранятся. Это очень сложный вопрос. Стопроцентно ни в какой стране страховка лечения не покрывает, ею все недовольны, но без нее... совсем никуда.
- А скажите, какие сейчас в онкологии наиболее перспективные методы лечения или купирования болезни?
- Вы, наверное, думаете, что онкологические заболевания неизлечимы. Так вот я должен вам сказать официально: статистика показывает, что примерно каждый второй больной излечивается. В некоторых странах - примерно 60%. Перспективны сейчас исследования в области молекулярной биологии и технологии, полученные результаты обнадеживают. Генная диагностика, генная терапия, генная инженерия, иммунотерапия - вот наиболее перспективные инструменты борьбы с раком. Наш учитель Блохин, когда я был начинающим ординатором и слушал его лекции, говорил, что придет время - и будущее поколение станет нас проклинать за калечащие операции онкобольных, за ампутацию конечностей, части таза, лопатки. Будущая онкология, утверждал он, - консервативная лекарственная терапия.
И действительно, это время приходит. В онкологии сейчас большие калечащие операции делают все реже, объем операции уменьшается за счет появления новых препаратов, лекарств, иммунотерапии. Думаю, в ближайшем будущем мы на генном уровне сможем диагностировать рак в самой начальной стадии, когда можно его полностью излечить. Или генными манипуляциями будем его предупреждать, а также лечить даже запущенную саркому. Так будет, я знаю. Не зря же в НАНА организовали новый Институт молекулярной биологии и технологии, наша молодежь стажируется в самых современных мировых центрах, ведутся исследования со стволовыми клетками. Рискну предположить, что нынешние молодые хирурги-онкологи через несколько десятков лет... останутся без работы.
- Ох, если бы! - чуть ли не хором произнесли мы. И мгновение помолчав, спросили: - У вас тьма должностей и обязанностей, давно сами оперировали?
Академик на секунду задумался, будто вспоминал, и ответил: «Два дня назад».
Елизавета ПОНАРИНА,
Аркадий СОСНОВ