Урок кинематографа

СОБЕСЕДНИК
Недавно в Баку состоялась премьера художественного фильма «Человек третьего дня», снятого по государственному заказу на киностудии «Азербайджанфильм» имени Дж.Джаббарлы. По такому случаю сюда приехал известный иранский режиссер Бабек Ширинсифет. Нам довелось побеседовать с гостем о развитии иранского и азербайджанского кинематографа, и разговор этот представляет собой не вполне обычное интервью - скорее некий урок кинематографа. Б.Ширинсифет снял фильмы «Поезд в час ноль», посвященный азербайджанским беженцам, и «Раами» - о карабахской войне. Итак…
- Несколько слов о себе и своей деятельности, пожалуйста…
- Я родился в 1970 году в Ардебиле (город в Иране - Ред.). Отец мой - звукорежиссер, и я с детства рос в атмосфере, пропитанной киноискусством. Поступил сначала в институт кинематографии в Тегеране, но прервал учебу и перешел на художественный факультет. В 1993 году мы с друзьями создали кинофирму, и с того времени я занимаюсь кинотворчеством.
В 25 лет я снял свой первый серьезный фильм - документально-художественную ленту «Стихи, в которых жизнь» на одно стихотворение Ахмеда Шамлу (иранский поэт азербайджанской национальности, многократный кандидат на Нобелевскую премию - Авт.). В центре сюжета судьба одного афганца, который работает на заводе, а по вечерам занимается с детьми, преподает им грамоту. Фильм имел большой успех и даже включен в число 30 лучших документальных картин иранского кинематографа. Я много работал с Бахманом Губади, он тоже режиссер моего поколения, мы помогали друг другу. У нас такой порядок: многие известные иранские режиссеры работали в моих фильмах, а я - в их.
- Это как во французской «новой волне» - там режиссеры тоже помогали друг другу, от технических вопросов вплоть до сценария.
- Да, почти то же. Так продолжается и теперь. Называть имена не стану. Мы ведь друзья…
- В Азербайджан вы впервые приехали в 1991 году.
- Да. Тогда карабахские события только набирали силу. Мы приехали нелегально.
- Снимать фильм?
- Нет, воевать. Тогда я еще не был режиссером. Нас схватили…
- Кто, иранские пограничники?
- Нет, мы уже перешли на азербайджанскую сторону. Нас задержали советские военные в Пришибе, недалеко от Джалилабада. Их командиром был русский капитан. Нас несколько дней продержали за решеткой, били три дня. В течение трех месяцев продержали в Пришибе. Среди военных, которые за нами присматривали, был всего один азербайджанец. Потом нас вернули обратно.
- В 2003 году вы сняли фильм…
- Поначалу я собирался снять фильм на тему азербайджанского фольклора. В тот период сложилось мнение, что карабахская проблема будет разрешена в самые короткие сроки. Я обратился в посольство Азербайджана, и меня очень хорошо приняли. Посол Аббасали Гасанов передал мне кассеты с кадрами, отснятыми ныне покойным Чингизом Мустафаевым. Потом он дал мне кассеты о беженцах, живущих в товарных вагонах. Я очень удивился и спросил: а что, беженцы и теперь еще в таком положении? Мне ответили: да. Мои друзья ехали снимать документальные фильмы в Афганистан и Ирак; один из них, Кавех Голестан, был убит во время съемок фильма в Ираке. Я сказал Аббасали Гасанову, что хочу снять фильм об этом. Потом я приехал в Баку и имел беседу с министром иностранных дел Вилайетом Гулиевым. Очень образованный, интеллигентный человек.
- Кстати, он перевел на азербайджанский книги Джорджа Оруэлла.
- Да? Вот здорово… Он и на фарси очень неплохо говорил, наизусть читал Хафиза, Сади. Я приезжал в Баку два-три раза, и нам разрешили снимать фильм. На свои деньги. До того в течение десяти лет иностранцам не разрешалось снимать фильмы. Мы начали съемки, но бедственное положение беженцев произвело на нас такое гнетущее впечатление, что мы хотели отдать им все свои деньги и вернуться восвояси.
Съемки велись в Сабирабадском, Саатлинском, Имишлинском, Бардинском районах. Фильм «Поезд в час ноль» был показан в Иране на кинофестивале, проведенном компанией Sony, и я был удостоен Гран-при. В жюри входили ведущие иранские режиссеры - Меджид Меджиди, Бахман Ферманара, Бахрам Бейзайи, Насир Тегвайи и другие. Но больше, чем сама премия, мне пришлись по душе слова буфетчика фестиваля, который сказал: я разношу чай членам жюри, так твой фильм - единственный, за который жюри высказалось единогласно. И добавил, что ему понравилось, что фильм - на родном тюркском (азербайджанском - Ред.) языке. На него это произвело очень сильное впечатление.
- Вы снимали фильм за счет своего бюджета?
- Да. После этого фильма я был приглашен в Ирак, но отказался и заявил, что возвращаюсь в Баку. В 2005 году я снял полнометражный художественный фильм «Раами», повествующий о любовной истории на фоне оккупации армянами Джабраильского района. В 2013-м - полнометражный документальный фильм «Чинара и я», в котором говорится о персонажах фильма «Поезд в час ноль». В 2012-м - документальный фильм об истории азербайджанского художественного искусства «Страна огней», а в 2014-м для телеканала ATV - сериал «Дыхание шакала». В 2015 году я снял документальный фильм «ЙУГ», посвященный моему другу Вагифу Ибрагимоглу. Одновременно я работал над фильмами в Иране и ряде зарубежных стран.
И вот уже 15 лет разрабатываю документально-художественный проект «Очаг», съемки которого проходили в Иране, Турции, Азербайджане, Индии, Туркменистане, России, Италии и Франции. Эта картина посвящена теме нашего тюркского происхождения и этнической мифологии. Хочу подчеркнуть, что все эти фильмы, как и снятые в Иране, я снимал на собственные средства, а последний - «Человек третьего дня» - единственный мой фильм, снятый по государственному заказу. За эту картину я получил гонорар наряду с моими азербайджанскими коллегами, в той же сумме, что и они.
- А в Иране не снималось фильмов на азербайджанском языке?
- В то время - нет, только дубляжи бывали. Первым стал мой фильм. Теперь, к счастью, положение изменилось.
- Каким вы находите азербайджанский кинематограф сегодня?
- Азербайджанское кино следует естественным путем развития. Но некоторые чересчур торопятся. Когда я приехал впервые, здесь не было даже мало-мальски пригодных камер, а теперь в Азербайджане самые передовые технологии. Тогда не было частных кинокомпаний. Знаете, о чем в Азербайджане забывают? О том, что искусство делится на семь видов, и кино - седьмое из них. Назовите мне азербайджанский спектакль, получивший международную премию. Или есть ли сегодня у вас композиторы масштаба Гара Гараева? То же самое и в танце. Никто о них не вспоминает, зато все ждут громкого успеха от кино.
Фильм режиссера Эльчина Мусаоглу «Набат» имел успех на фестивалях. Они думают, что все это легко, но такой успех достается непросто. Конечно, нужен подъем и в других областях. Есть сегодня дирижеры уровня Ниязи? Нет. Но вот тот же Эльчин Мусаоглу - режиссер мирового класса, и все взоры прикованы к нему. Все только о кино и говорят.
- Как вы думаете, почему?
- В интервью с Хичкоком Труфо высказал одну интересную мысль: каждый человек имеет две профессии. Одна - собственная, которой он зарабатывает на жизнь: повар, водитель, каменщик. Вторая - кинокритик. Успехов в области кино рядовой человек не замечает. Иран до 2010 года не первенствовал на Мангеймском кинофестивале и не получил «Оскара». Мангейм выиграл я, а премии «Оскар» удостоился Асгар Фархади. Эти дела не делаются односторонне. В Голливуде не только иранские режиссеры добиваются успеха. Кстати, в фильме Мэла Гибсона «Апокалипсис» звукорежиссерами были иранцы.
- В фильме «Паттерсон» главную роль сыграла иранская актриса Фарахани…
- Композитор в сериале «Побег из тюрьмы» - иранец Рамин Джавади. А также в сериале «Тронная игра» (эти два сериала считаются ведущими в Америке - Авт.). Оператор Дариус Хончи снимает фильмы Финчера и Иньярриту. Все складывается в комплексе, не по отдельности. В Азербайджане есть таланты и в других областях искусства, и они работают, не сидят сложа руки, но почему-то все ждут успехов именно от кино.
- Давайте поговорим об иранском кино, которое последние годы снискало всемирную известность. К примеру, как финансируются фильмы?
- В основном из частного сектора. Коммерческие фильмы легко находят спонсоров.
- Чему же иранское кино обязано своими достижениями?
- После исламской революции в Иране введен запрет на показ голливудских фильмов. Поэтому мы оказались отгорожены от западной и голливудской эстетики и стали создавать собственную, основанную на восточной духовности. В первые годы государство активно поддерживало кинематограф. Так и появилось иранское кино. Но еще важнее параллельное развитие семи искусств. Кино - это синтез семи искусств, и если в какой-то одной сфере возникает вакуум, это немедленно отражается на кинематографе. Режиссер или актер на пустом месте не появляется. Чтобы вырос один режиссер, государство должно потратить по меньшей мере 5 миллионов долларов. Когда я учился, университеты киноискусства принимали в год 10 тысяч человек, и если пятеро из них становились режиссерами, это считалось большим достижением. Такова специфика данной сферы.
- Несколько иранских режиссеров широко известны во всем мире. По этому показателю ваша страна превосходит даже США, особенно в области артхауса.
- Да, верно. Нужно помнить, что половину иранского общества составляет тюркоязычное население, поэтому, говоря об иранском кинематографе, нельзя забывать о режиссерах-азербайджанцах и их вкладе. Например, один из ведущих иранских режиссеров Джафар Панахи - азербайджанец по национальности, родился в городе Мияна. История знает трех режиссеров, удостоенных премий Каннского, Венского и Берлинского кинофестивалей. Двоих из них уже нет в живых, а ныне здравствующий Джафар Панахи - тоже становился победителем этих фестивалей.
- Кстати, Панахи выражена благодарность в титрах вашего фильма «Человек третьего дня».
- Это личный вопрос, мы с ним дружны.
- Поговорим об иранской киноиндустрии…
- В Иране для того, чтобы снимать фильм, нужно иметь специальный сертификат. Кроме того, необходимо состоять членом профсоюза.
- И как получить этот сертификат?
- Нужно иметь высшее образование по искусству, не обязательно именно в кино. Другое условие - работать вторым режиссером как минимум в пяти фильмах. Хотя если ты лауреат какой-либо престижной премии, можно обойтись и без перечисленных условий.
- А разве для того чтобы снять фильм и удостоиться этой премии, сертификат не требуется?
- Нет, я говорю о полнометражных фильмах. На короткометражные эти условия не распространяются. Так что если ты снял короткометражный фильм и взял за него премию, можешь получить свой сертификат и снимать полнометражные картины. Вот я, собираясь снимать «Раами», получил его без труда, поскольку уже имел Гран-при. Кроме того, у нас режиссеру, снимающему свой первый полнометражный фильм, назначают специального советника, и режиссер консультируется с ним. Моим советником был Меджид Меджиди. И еще одно: в наше время снимать требовалось только на пленку, видео не принималось. Предъявляли требования и к качеству отснятого фильма.
- А теперь?
- Ну, теперь цифровые технологии ушли далеко вперед, и условие снимать на пленку отпало. Все сказанное мною относится не только к режиссеру, но и к оператору, а также к композитору и художнику картины - словом, ко всей творческой группе, за исключением актеров. К сожалению, в Азербайджане такого фильтра нет. В Иране никто не может приняться за съемки фильма только потому, что ему так вздумалось, деньги есть и так далее. Собственно, такие тоже есть, но их фильмы никто не воспринимает всерьез, считая просто любительской забавой.
- Несколько слов о «Человеке третьего дня», снятом в прошлом году...
- Мы начали съемки в мае, а до того несколько месяцев репетировали.
- Актеры говорили, что у вас какой-то особый стиль работы.
- Эта система принята во всем мире. У нас большинство актеров из театра, они обучались на основе различных систем, поэтому требовалось специально готовить их к работе в фильме. Я действовал по классической схеме.
- Еще одна особенность состоит в том, что большинство актеров из бакинского театра «ЙУГ» - Хикмет Рагимов, Расим Джафар, Метанет Аббас, Мехрибан Зеки, Мамед Сафа и Кямран Юнис…
- Да, Вагиф Ибрагимоглу умел работать с актерами. Зал был тесен, и в силу этого актеры играли как бы больше «вовнутрь», стремясь передать моральные переживания, психологию своих персонажей. И это не было установкой, так получилось само собой. С некоторыми из этих актеров я уже работал в сериале, поэтому притираться не пришлось. Такая система называется «метод актинг», ее применяли Стелла Адлер и Ли Страсберг. Хотя корни ее восходят к Михаилу Чехову (известный русский театровед - Авт.) и Станиславскому. В Иране с актерами работают совершенно иначе.
- Тарковский тоже жаловался на систему Станиславского...
- Тарковский был ближе к школе Брессона, где особое внимание обращается как раз на внутреннюю игру актера. Здесь уже нет таких требований к внешнему пафосу, интонации и так далее. Сам Тарковский находился под влиянием русской и православной живописи. Брессон и Бергман считали себя близкими к этой системе.
- Давайте перейдем к фильму «Человек третьего дня».
- Прежде всего должен сказать, что этот фильм не появился бы на свет, если бы не выдержка и мастерство Рафика Гулиева, не чувство цвета и рисунка Рафика Насирова и Арифа Нифтиева, вообще художники, звукомонтажники и операторы, трудившиеся день и ночь, не напряженная сетевая работа Первиза Гасанова, не музыка Фирудина Аллахверди, монтаж Ульви Бабаева, деловитость группы исполнителей в составе Тарлана Бабаева, Арифа Сафарова и Рагима Садигова, доверие к нам со стороны директора киностудии Мушфика Хатамова, не усилия актеров и всей творческой группы вкупе с трудолюбием технического персонала. Поэтому хочу для начала выразить им всем свою признательность. Что же касается самого фильма…
Меня часто спрашивают, в каком жанре снята эта лента. Хотя все мы знаем, что в современном кинематографе отсутствует жанр в классическом понимании, перед нами смешение жанров. Ну а если уж непременно нужно установить жанр фильма, то это скорее вестерн. В этом жанре герой для решения своей личной проблемы пускается в странствие, подобно Одиссею, как мы обычно видим в восточных сказках, причем он выбирает собственный, индивидуальный путь, расходящийся с общей ситуацией. Я говорю о классическом вестерне (имеются в виду ковбойские фильмы - Авт.), а не о спагетти-вестерне. Крупнейшие деятели этого жанра - Джон Форд и Ховард Хоукс, причем наибольшее влияние оказал второй. Кто-то заявил, что я снял армянина и нашивку флага на рукаве слева, чтобы они казались больше. Нужно знать, что в этом жанре означает снимать слева, а что - справа.
- И каков смысл?
- Долго объяснять. Это проходят в школе киноискусства и отчетливо видно в фильмах режиссеров, которых я только что упомянул. Речь идет о классическом языке кино, а кто его не знает, пусть вообще не рассуждает о фильмах.
- Что же в вашем фильме от вестерна?
- Человек следует за своей судьбой и в конце остается в одиночестве. Он носит в сердце чувство вины. На протяжении всего фильма герой стремится к катарсису. В прошлом у него была некая женщина, которая ныне его беспокоит. Он знакомится с другим человеком, чья история тоже включается в сюжет. Все это не мое изобретение, это - язык классического кино, его форма.
Мой предыдущий фильм - «Прогулка по рельсам» - фильм гиперреалистический, в нем работали пятеро режиссеров, лауреаты премии «Фаджр» (главная кинопремия ИРИ, которую называют иранским «Оскаром» - Авт.).
В этом фильме и движение камеры, и режиссерская работа. Каждый жанр имеет свои требования. Я беру сценарий и снимаю в том жанре, который соответствует этому сценарию. Это не вопрос, я сам говорю. Фильм «Человек третьего дня» я снял, чтобы рядовой зритель в течение 110 минут мог смотреть его с хорошими звуком, светом, музыкой и операторской работой, чтобы он пробудил какие-то чувства. Мой фильм не идеологический, да это никому и не нужно. От меня ждут чего-то наподобие Рэмбо, но это невозможно. Представьте себе, некоторые люди начали выступать против меня на радиостанции, финансируемой американским Конгрессом: мол, с чего это иранский режиссер Бабек Ширинсифет снимает у нас фильм? Можете себе представить, чтобы Конгресс США пекся об азербайджанском кино? Они не интересуются, кто такой Бабек Ширинсифет, что за фильмы он снял, но в то же время агитируют, что все должны снимать Рэмбо.
Это все целенаправленно, за этим стоит определенная цель. Ты изучал философию и знаешь, что упрощать определенную концепцию - значит измельчать и выхолащивать ее, вульгаризировать. Война - не просто силовое противоборство, это продолжение политики. Глобальная политика предлагает тезис, согласно которому война - вещь очень простая: придут два Рэмбо, и все решится наилучшим образом. Это делается для того, чтобы война стала в глазах людей чем-то обыденным.
У нас же некоторые не понимают, что если я начну изображать армян этакими зверями и нелюдями, то посею в сердцах страх. Я же своим фильмом говорю, что враг - тоже человек, у него есть мать и отец, он, как любой другой, боится войны. Только так можно раскрыть людям сущность войны. Смотришь - такой верзила, а при звуке стрельбы плачет со страху. Война ведь не ристалище, и чтобы победить в ней, необходимо верно представлять и изображать ее.
Откуда такое упрощенчество? От Голливуда. Они стараются представить войну чем-то простым и легким, исполненным романтики, - словом, привлекательным. Зачем? Их задача в том, чтобы продавать оружие всем сторонам. Снимают фильм: гибнут тысячи людей, рушатся здания, вокруг руины, а внимание зрителя направляют на спасшегося ребенка и котенка у него на груди. И ты уже не задумываешься о судьбе остальных людей. Вот потому-то на Ближнем Востоке и гибнут тысячи людей, и никого это не беспокоит.
Меня спрашивают, почему я не снимаю голливудские фильмы. Сегодня глобальная система, глобальная политика работают против человека, тогда как первостепенная тема искусства - именно человек. Я снимаю фильм не для того, чтобы срывать овации зарубежных зрителей на фестивалях. И не для того, чтобы зарубежные или свои журналисты приветствовали его, проанализировав своим фальшивым, сентиментальным псевдогуманизмом на основе эстетики, сформировавшейся под влиянием западной системы ценностей. Все это меня абсолютно не волнует. Во время показа «Поезда в час ноль» на Мюнхенском фестивале один журналист спросил меня, где расположен Азербайджан и правдива ли вся эта история с миллионом беженцев. Я ответил, что если восточный мусульманин наступит на хвост коту христианина, то все вы тут же об этом узнали бы. Если бы в моих фильмах фигурировали ненастоящие, фальшивые персонажи или если бы мои персонажи сталкивались с экзистенциальными проблемами, то зрители на фестивале и журналисты-критики, взращенные в атмосфере Парижа, Лондона, Москвы, были бы в полном восторге. Но я давно отошел от подобных материй.
Местные критики, подражая своим журналам, с моими фильмами оказываются в парадоксальном положении, но им следовало бы понять, что хотя кинематограф появился на Западе, мы на Востоке должны следовать собственным тысячелетним путем в искусстве, накапливать свой опыт и обсуждать свои проблемы языком кино. У нас структура повествования, причинно-следственная система, подход к личности совершенно другие.
- В вашем фильме присутствуют также Дильгам Аскеров и Шахбаз Гулиев…
- Да, конечно, там есть кадры с ними. Мы знаем, кто эти люди, которые хотели только посетить родные места, землю предков. Другой цели у них не было. Если этот фильм посмотрят армяне, то скажут: видите, ведь они диверсанты, террористы, и мы правильно сделали, убив одного и захватив двоих. Такое диктует глобальная система, и в этой системе армяне сильны. Мы оказались далеки от истины. Все пытаемся доказать, что лаваш - наш, долма - наша, но при этом забываем одну простую и очевидную истину: каждый человек, появившись на свет, видит вначале потолок своего дома. Сделав свои первые неуверенные шаги и упав, оказывается на полу своего дома. Впервые играет в прятки в своем доме. Впервые влюбляется в соседскую девочку… То есть каждого человека связывают с его домом узы простые и конкретные, здесь ни к чему ни эмпирический, ни экзистенциональный подход.
Во время съемок фильма «Чинара и я» одна пожилая женщина сетовала, что главная ее кручина - перспектива умереть и быть похороненной вдали от родных мест. О том же горевал в «Человеке третьего дня» отец Явера.
Я же не нуждаюсь в чьем-то разрешении, чтобы жить на своей земле. Да, это наша земля, земля Дильгама, Шахбаза.
- Каковы дальнейшие планы? Думаете ли еще снимать фильмы в Азербайджане?
- Конечно. А то победа будет за тем русским капитаном…
Ган ТУРАЛЫ