• пятница, 29 Марта, 14:15
  • Baku Баку 14°C

Чингиз Абдуллаев: «Я только одного прошу у Аллаха – чтобы мое пророчество не сбылось»

08 апреля 2017 | 18:28
Чингиз Абдуллаев: «Я только одного прошу у Аллаха – чтобы мое пророчество не сбылось»
Удивительный, яркий и парадоксальный в своих суждениях Чингиз Абдуллаев в откровенном интервью «Москва-Баку» рассказывает о том, как ему удается сохранить умение радоваться жизни, о своих встречах во сне с умершим отцом, и в то же время - неверии в загробную жизнь, о скромности, которая для писателя невозможна, о самой большой своей просьбе к Аллаху и…
И о многом другом, что совсем не хотелось бы пересказывать беглой строкой, и гораздо лучше просто послушать.

- Чингиз Акифович, откройте, пожалуйста, свой главный секрет. Как вам удалось сохранить жизнерадостность, умение радоваться всему, что с вами происходит, не иссякающую творческую энергию, что вы сделали для того, чтобы творческие и душевные кризисы всегда обходили вас стороной?
- Да, я даже так и не понял, что это такое – «кризис среднего возраста»… Просто счастье, на мой взгляд, все-таки определяется наличием здоровых детей, живых родителей и любимой работой. Наверное, я был не самым плохим сыном, если мой папа дожил до 81 года, мама – до 87. Я, конечно же, хотел бы, чтобы они прожили и больше. Но… Мама преподавала до последнего дня своей жизни, папа – работал, и тоже до последнего дня своей жизни. Я думаю, что оптимизму я научился у них. Любимая работа может спасти от многого. Мне всегда нравилось то, чем я занимаюсь. И в то время, когда я был юристом, и писать… А еще больше мне нравится, когда меня читают! Я никогда не принимал этот советский штамп – о том, что нужно быть скромным. Дело в том, что творческий человек, - я заявляю это с полной ответственностью, - не может быть скромным. Если бы я был скромным, я бы писал и прятал написанное. Но я хочу, чтобы меня читали. И любой художник хочет, чтобы видели его работы. Композитор хочет, чтобы играли его музыку, и в его душе нет ничего похожего на «не играйте мою музыку, потому что я скромный». Ордена, медали, звания – в этом нет ничего плохого, пусть будет. Но главное для писателя – книги, которые читают люди. Поэтому никто из нас не может быть скромным.
- Вы пишете остросюжетную прозу, где, как вы считаете, пережили самые яркие события: в своем воображении, или… Ваша жизнь все равно была интереснее любой из ваших книг?
- Я считаю, что я проживаю три жизни. В реальности, в книгах и… во сне. Пожалуй, самое интересное происходит в книгах. Но и сны я вижу совершенно поразительные. Иногда я засыпаю днем, и не бывает такого, чтобы мне не приснился какой-нибудь сон. И я до сих пор, как в детстве летаю во сне!
- Удалось ли вам разгадать феномен сна?
- Работа нашего подсознания. Хотя, конечно, здесь не все поддается легкому объяснению. Во сне ко мне часто приходит отец, и мы разговариваем с ним на какие-то уже совершенно новые темы, мы говорим о том, о чем никогда не говорили раньше. Я могу спросить у него совета, и получаю ответ. Меня это очень успокаивает, и я часто говорю своему сыну: «Знаешь, родители не уходят. А если и уходят, то все равно возвращаются».
- И ваш отец во сне говорит вам убедительные, очень осмысленные вещи?
- Абсолютно! Правда, я не очень верю в загробную жизнь, я агностик. Но то, что я могу вот так поговорить с отцом, для меня – счастье, хотя я скорее убежден в том, что на самом деле это разговор с подсознанием. Как мусульманин я побывал везде: в Мекке, в Кербеле, в Иерусалиме… Мне бы очень хотелось, чтобы загробный мир существовал, и в то же время я понимаю, что это невозможно. Да, один из моих романов называется «На стороне Бога». И многие люди, мои читатели писали мне о том, что мои книги помогли им поверить…
- При том, что, веря в Бога, вы сами не верите в загробную жизнь?
- Я не верю в загробную жизнь прежде всего потому, что большинство людей умирают не молодыми, сильными и красивыми, а старыми, разбитыми, растерзанными, душевно опустошенными и полностью растратившими себя. Так скажите же мне, нужен ли им второй шанс, и для чего? Это просто бессмысленно и несправедливо.
Да, у меня есть свое собственное мнение о многих вещах. Например, я не согласен с тем, что добро побеждает зло. Зло гораздо сильнее, оно мимикрирует, оно обладает способностью притворяться, прибегает к тысяче ухищрений, а у добра только один путь. Почему же в конечном итоге зло всегда оказывается побежденным? Потому что это самопожираемая субстанция. Можно побить пророка Мухаммеда камнями, но затем все равно мир придет к тому, что будет молиться его имени. Можно распять Христа на кресте, но затем неизбежно будут построены храмы по всему миру и прозвучат проклятья тем, кто его распял. Можно смеяться над Моисеем, однако в истории останется только благоговение перед ним от того, что он вывел свой народ из плена.
- Интересно, кого бы вы назвали злым гением мировой литературы?
- Гением, совершенным гением был Шекспир. Каждое его слово меня поражает. Я восхищаюсь и Хэмингуэем, и Рэем Брэдбери, и Айзеком Азимовым, и Робертом Шекли… Но вот именно злых гениев среди творческих людей не было. Воплощением зла я считаю тех, кто осмелился стрелять в поэта, лишить его жизни. Мартынов, Дантес. Сальери? Нет, Сальери не убивал Моцарта, он был хорошим композитором, его злодейство – не более, чем игра воображения Пушкина.
Но вот зависть… Зависть существует. Зависть и непримиримые споры. Я, например, убежден, что князь Мышкин, главный герой романа Достоевского «Идиот», это, конечно, Толстой, и, соответственно, заочная полемика Достоевского с Толстым.
- Несмотря на то, что Достоевский в черновиках романа называл князя Мышкина князь Христос? И само появление Мышкина в современном Достоевскому мире с его наивной добротой и бескорыстием, всепрощением по отношению к окружающим, когда от всего, что он увидел и пережил, оказавшись среди людей, он сходит с ума… Словом, вы готовы поспорить с этой трактовкой?
- Это мое личное мнение. Но я действительно вижу здесь полемику с Толстым и его богоискательскими идеями. Я так это вижу и чувствую. У писателя многое происходит на подсознательном уровне, иногда случаются настолько поразительные вещи, что их трудно объяснить. Со мной, например, однажды произошло следующее. Я собирался описать в одной из своих книг наш Дворец Торжеств, в котором должно было произойти покушение на жизнь президента. Причем, все покушения на президентов, которые встречаются в моих книгах – реальные, а вот это, последнее, я придумал. Но прежде чем об этом рассказать, мне хотелось показать некую теневую сторону банкетов, поэтому я сходил на кухню и во всех подробностях выяснил, как чистят рыбу, как в котлеты «по-киевски» подмешивают свиное мясо, как салаты смешивают с другими салатами. В общем, я узнал все это, то, что к моему прискорбию происходит за кулисами банкетов не только в Азербайджане, но и в России, и мне оставалось придумать фамилию директору Дворца. И я дал ему обычную азербайджанскую фамилию Кязимов. Что же вы думаете? Когда я появился в этом Дворце, мне навстречу вышел директор со словами: «За что?! Что я вам сделал?!». Оказалось, что его фамилия действительно… Кязимов!
- Чингиз Акифович, вы проживаете три жизни и одновременно присутствуете в трех ипостасях: вы по-прежнему остаетесь писателем, возглавляете попечительский совет легендарного бакинского футбольного клуба «Нефтчи» и…
- Позвольте сразу же вас перебить. Не в трех, а в восемнадцати ипостасях! Я президент Международного фонда Черного и Каспийского моря, президент наблюдательного совета, попечительского совета Национальной библиотеки, президент Центра культуры азербайджанцев мира, председатель наблюдательного совета клуба «Нефтчи», секретарь Союза писателей Азербайджана и президент Пен-клуба… Пожалуй, стоит остановиться в этом перечислении. Главное, что пока я справляюсь. И даже еще пишу книги, оставаясь единственным мусульманским писателем в мире, выступающим в жанре детектива. Более того, мне, как азербайджанскому писателю, многое не позволено. Скажем, Мишель Уэльбек, может начать свой роман с того, что его герой приезжает на похороны отца, как взгляд его падает на нижнюю часть его тела и его охватывают мысль о том, как его отец жил с женщинами. Для французского писателя это в порядке вещей, для азербайджанского – неприемлемо.
- Тем не менее, вы нередко затрагиваете рискованные темы.
- Я человек с восточным менталитетом и западным мышлением. И я должен признаться, что это достаточно трудно. Если вдуматься, то детективная литература в высшей степени рациональна, а ислам – иррациональная религия, поскольку у мусульманина Аллах в душе, а не на стенах мечети…
- Когда я заговорила о ваших ипостасях, которых оказалось гораздо больше, чем я предполагала, мне хотелось вас спросить, какая из ипостасей сейчас требует особенного внимания.
- Футбол. К сожалению, «Нефтчи» не очень хорошо выступает. Не знаю, насколько я успешен в других областях, хотя мне говорят, что очень успешен, так вот, хотелось бы, чтобы и в футболе успехи были большими. У нас за два года две медали финалистов Кубка Азербайджана, но я мечтаю о большем.
- Вы решили сделать ставку на молодых азербайджанских футболистов, это очень красивое желание, но вам не кажется, что в нем есть что-то романтическое и несбыточное?
- Почему же, мы берем и зарубежных игроков, но вам не удастся меня переубедить в том, что не нужно воспитывать своих. Это очень важно, чтобы были свои кадры. Это важно для будущего. Если не считать первой команды, то все остальные – и детские, и юношеские играют за первые места, и, в отличие от главной команды, где успехов, увы, пока нет, здесь очень большие успехи. Я надеюсь, что в лице этих юных ребят мы видим сейчас будущее азербайджанского футбола.
- В этом году «Нефтчи» исполняется восемьдесят лет…
- Да, и недавно мы приглашали всех наших знаменитых ветеранов, они приехали и из Москвы, и с Украины, и даже из Швеции, у меня было такое ощущение, что я вернулся в детство, в то время, когда совсем маленьким мальчиком я ходил на стадион, и видел, как они играли. Некоторым ветеранам уже под восемьдесят, но они такие молодцы, что сохраняют свою форму! Я так тронут, так благодарен им за то, что они собрались и приехали, за то, что по-прежнему болеют за свой клуб, и не просто болеют… Наше знаменитое трио шестидесятых годов – Банишевский, Туаев и Маркаров… Маркаров живет не в Баку…
- Он живет в Армении. Его когда-то называли «легендой двух республик».
- Да, все верно. И все-таки Эдуард Маркаров болеет за «Нефтчи», никакие трагические события последних лет не смогли убить в нем любовь к родной команде.
- Наш мир меняется, и то, что мы видим сейчас совсем не похоже на «картину мира» даже в начале тысячелетия. Что вас радует в этой современности и что особенно огорчает?
- Мне нравится, что техническое совершенство достигает уже каких-то немыслимых пределов. А не нравится то, что сами люди нравственно почти не меняются. Я потратил четырнадцать лет на то, чтобы написать о Цезаре и могу сказать, что с той поры человеческая натура изменилась мало. Люди не успевают за техническим прогрессом, люди не совершенствуются.
В 1917 году, после революции нам объявили, что Бога нет. Сносились церкви, мечети, и долгое время люди жили без Бога. А в девяностые годы пришли к выводу, что и совесть тоже не нужна. И начали жить не только без Бога, но и без совести. Это означает – все дозволено. По Достоевскому. Потому что «если Бога нет, то какой же я капитан». Наступило всеобщее поклонение Золотому тельцу. Которое не дает ответа на главный вопрос: «Во имя чего я должен быть честным человеком?». Это не может радовать…
- Но вы все-таки верите в Бога...
- Один наш замечательный азербайджанский поэт сказал прекрасную фразу, я вам ее переведу на русский. «Я в Бога верю. Я очень верю. Я не верю в его подсобное хозяйство!». А Борхес говорил о том, что, веря во всемогущество Бога, нужно верить и в то, что Бог создал все остальное. И тут же отвечает на вопрос: «Зачем, для чего?». «Бог создал дьявола для того, чтобы дать людям право выбора». Которым люди пользуются не лучшим образом…
- Чингиз Акифович, если пофантазировать вслед за Оруэллом попытавшимся в романе «1984» нарисовать картину будущего, каким бы вы хотели увидеть мир и свою родину, Азербайджан, предположим, через сто лет?
- Чтобы мы были цивилизованной, светской страной с благополучной, европейской жизнью и, конечно, как любой гражданин, я хотел бы, чтобы эта проклятая война наконец закончилась, и чтобы мы ни в коем случае не побили рекорд англичан и французов с их Столетней войной.
Но я боюсь, что вызовов не избежать… Уже сейчас идет Третья мировая война, о чем мы избегаем говорить, война между цивилизациями. Мы не знаем, разговаривая с вами, что может произойти в следующую минуту в любой точке Лондона, Москвы, Парижа или Нью-Йорка, противостояние между цивилизациями только обостряется. Рубят топорами, ножами, давят машинами, взрывают. Еще немного и начнут рвать друг друга зубами.
Я очень хочу быть оптимистом в отношении Азербайджана, но я глобальный пессимист в отношении мирового сообщества. Как говорят китайцы, пока два тигра дерутся, один сидит на берегу. Во всех разведшколах мира знают, что достаточно скоро может произойти мега-терракт, и что останется после него – трудно и страшно представить… Я так хочу ошибиться, я только одного прошу у Аллаха – чтобы я ошибся, и это пророчество не сбылось.
banner

Советуем почитать