В будущее - на плечах своего прошлого

Видный азербайджанский литературовед и критик прошлого столетия Азиз Шариф (1895-1988) всю свою взрослую жизнь, т.е. после учебы, прожил в Москве. Но освоиться, до конца привыкнуть к этому городу он так и не смог, и внутреннюю силу для пребывания в нем черпал, по-видимому, из своего прошлого.
Азиз Шариф родился в Нахчыване, а детство и юность провел в Тифлисе под покровительством Джалила Мамедгулузаде. Этот период биографии ознаменовался общением с целым рядом замечательных людей, и теплоту и духовную силу, почерпнутые от этого общения с великими, он пронес через всю жизнь. Среди них М.А.Сабир, А.Хаквердиев, Г.Джавид, Б.Кенгерли, А.Гамкусар, М.Сидги, С.Рагимов, М.Ибрагимов, М.Джалал, А.Заманов… Таким образом не будет преувеличением сказать, что А.Шариф шагал в будущее на плечах, если можно так перефразировать, «светлого прошлого».
Живя в Москве, он не прерывал связей с родиной и неутомимо пропагандировал азербайджанскую литературу на всесоюзной арене, не упуская случая навещать друзей в Баку и Нахчыване. В итоге он в соответствии с завещанием был погребен в родном Нахчыване рядом с родителями - видным интеллигентом Гурбанали Шарифзаде и Гюллю ханым. А смерть встретил не совсем обычно - позируя в течение двадцати дней одному молодому художнику. Это был не кто иной, как азербайджанский художник Вагиф Уджатай (Гусейнов), по личной инициативе отправившийся в Москву для того, чтобы запечатлеть на холсте облик замечательного соотечественника, неустанно пропагандирующего родную литературу вдали от родины, и тем воздать ему должное как гражданин и как художник. Интересно, что Вагиф лишь за год до этого окончил Ленинградский институт живописи, скульптуры и архитектуры им.Репина, причем его дипломной работой стало табло «При свете Низами», посвященное празднованию 800-летия великого азербайджанского поэта и мыслителя в Ленинграде в 1941 году. В течение шести лет учебы на берегах Невы он собрал обширный материал о представителях азербайджанской интеллигенции, живущих вдали от родины. И поэтому в сфере его внимания в качестве потенциального персонажа оказался Азиз Шариф, неутомимый исследователь и пропагандист азербайджанской литературы. Но из-за материальной нужды начинающий художник не сумел тогда осуществить свой план. Вернувшись в Баку, Вагиф привел в порядок свои дела и только после этого, 11 мая 1988 года вылетел в Москву за осуществлением давнишнего замысла.
Вот как вспоминает те дни Вагиф Уджатай: «О том, что я собираюсь навестить Азиза Шарифа, сообщил ему ныне покойный Маариф Теймур, в то время работавший директором Архива литературы и искусства. В беседе со мной он добавил, что хорошо бы отвезти Азиз муаллиму пахлаву, до которой он большой любитель. И я захватил с собой в дорогу несколько коробок пахлавы. Достигнув столицы, я созвонился с ним и в назначенный час нажал кнопку звонка их квартиры. Открыла мне прислуга, русская женщина по имени Ирина. Я представился, и она, будучи заранее извещена о моем приезде, тут же провела меня к Азизу Шарифу.
Пожилой ученый, одетый в костюм, сидел в кресле, задумчиво уставившись в пол. Я давно мечтал об этой встрече, и теперь не мог поверить, что наконец-то нахожусь у него дома. После секундной паузы я все-таки убедился в том, что нахожусь лицом к лицу, с глазу на глаз со знаменитым соотечественником, который встретил уже свою 94-ю осень, и поздоровался.
Он приподнял голову и спросил: «Ты Вагиф?» - и после утвердительного ответа очень тепло приветствовал меня, расспросил о делах, о Маариф муаллиме, с которым они периодически перезванивались. Потом перешел к нашему совместному делу и заметил: «Тебе надо было прийти лет десять назад. Поздно тебя прислали!» Я ответил, что меня никто не посылал, я пришел сюда по собственной инициативе.
После короткого знакомства мы приступили к делу. Сеансы продолжались до конца мая, и за это время я нарисовал четыре этюда, которые предстояло использовать в работе над задуманным большим табло. Один из этюдов представлял собой портрет Азиз муаллима, на других были изображены его руки, фигура, а также интерьер комнаты. Наряду с этим я набросал 7-8 карандашных портретов ученого. Кроме того, я пригласил фотографа, который запечатлел на ленте то, что происходило в комнате. Так в течение 20 дней продолжалось наше деловое общение. Работу над портретом увидел своими глазами и Маариф Теймур, который участвовал в работе Всесоюзного совещания архивных работников и заглянувший к Азиз муаллиму. Но эту работу пришлось остановить, поскольку 1 июня ученый скончался».
Работа над портретом размера 108 x 82 см продолжалась довольно долго - с 1988-го по 2000-й годы. Портрет Азиза Шарифа написан масляными красками на холсте. Для краткой характеристики этого произведения обратимся вначале к композиции.
Надо отметить, что художник постарался запечатлеть своего героя на максимально реалистичном фоне. Азиз Шариф, этот подвижник азербайджанской литературы, изображен сидящим в кресле лицом к наблюдателю, одетым в халат, на фоне светлого окна, из которого открывается панорама холодной Москвы (за окном видно дерево, посаженное Азиз муаллимом). В руке ученого трость, под ногами красивый ковер, позади письменный стол, за которым проходила его жизнь. Тут же стоит табуретка, на ней номер газеты «Правда», на котором стакан чая и бублик. Узоры на обоях комнаты вполне гармонируют с композицией. Настенные часы показывают четверть первого - момент, когда перестало биться сердце выдающегося азербайджанского ученого.
Сам Вагиф Уджатай в беседе сказал мне, что именно он попросил ученого надеть не костюм, а халат - для того, чтобы придать портрету большую доверительность и искренность, избежать распространенной в те времена официозности. И добавил интересные детали: халат - подарок ученому к 75-летию от аспиранта-таджика, кресло работы тебризских мастеров в свое время принадлежало великому азербайджанскому писателю-сатирику Джалилу Мамедгулузаде, а Азиз муаллиму подарено супругой писателя Гамидой Джеваншир. Что касается старинного ковра на полу и чая на табуретке, то это сугубо плоды воображения художника. Кстати, номер газеты «Правда» на табуретке датирован 31 мая 1988 года - последним днем жизни Азиза Шарифа. Опять-таки по словам художника, трость в руках ученого была куплена им в 1981 году в Гяндже (тогда город назывался Кировабад), где он участвовал в торжествах по случаю 840-летия великого Низами Гянджеви. Азиз муаллим говорил, что эта трость была изготовлена по технологии, применявшейся во времена Низами. Например, рукоятка трости сделана шарообразной формы, так что ее удобно держать в руках и поворачивать в разные стороны. Вошедшие в композицию настенные часы и настольная лампа достались ученому в наследство от отца Гурбанали Шарифзаде.
Художник Вагиф Уджатай привел в беседе с нами множество интересных фактов, услышанных им от Азиз муаллима. Так, оказывается, решающим фактором поездки Азиза Шарифа в Москву в 30-е годы стала личная воля тогдашнего руководителя Азербайджана Мир Джафара Багирова. Дело в том, что Азиз побывал на приеме у «первого» и, аргументируя посредством хорошего владения русским языком, сумел убедить его в своей способности эффективно работать в Постоянном представительстве республики в Москве. Азиз муаллим не скрывал, что выезд в союзную столицу фактически спас его от ареста в период разгара политических репрессий. Художник также отметил, что его немало удивил тот факт, что за 20 дней общения Азиз муаллим, много лет живя в русскоязычной среде, практически не вставлял в свою речь русских слов, лишь один раз употребил словечко «холодельник».
Как видим, все или большинство предметов, вошедших в композицию портрета «Последняя, 94-я осень жизни, прошедшей на чужбине», связаны с замечательными представителями азербайджанского народа, имеют историческую ценность. Вагиф Уджатай справедливо считает, что хотя с тех пор прошло много времени и многое изменилось, следовало бы предпринять шаги по поиску этих предметов и доставке их в Азербайджан.
Другой существенный и негативный момент - портрет до сих пор находится в мастерской художника. Если бы соответствующие учреждения приобрели картину у художника и передали ее в экспозицию одного из музеев Нахчывана, то это стало бы важным актом оценки гражданской позиции художника Вагифа Уджатая, который по личной инициативе отправился в Москву, чтобы создать портрет замечательного азербайджанского ученого.
Зиядхан АЛИЕВ,
заслуженный деятель искусств,
доктор философии
по искусствоведению