Совсем не простая «999-я ночь»

РЕЦЕНЗИЯ
Прекрасны дни влюбленных, их стремленья
К возлюбленной - блаженны их мученья!
Прекрасно все в любви - несет ли нам
Страдания она или бальзам.
Саади
Возвышенное и низменное, доброе и злое, победы и поражения, наконец, жизнь и смерть - даже в детских сказках все, как в жизни. А если говорить о сказках для взрослых, то ко всему привычному прибавится еще много того, что потребует серьезного осмысления. И это несмотря ни на сугубо сказочную, казалось бы, фабулу, ни на окрашенный в национальные тона юмор, часто прикрывающий своей показной легковесностью острый гротеск. Чтож, острота слова и мысли - необходимый атрибут пародии на вечные человеческие слабости: жажда наживы, предательство, бесчестное стремление к власти, богатству. Недаром говорят: сказка - быль… И все же мир прекрасен, и потому свет, как правило, побеждает тьму. Именно эта мысль становится определяющей в знаменитых сказках «Тысяча и одна ночь».
Трудно сказать, что больше привлекает в этом удивительном по разнообразию и глубине мысли сборнике. За право первенства могут побороться и занимательность сюжета, и тонкое переплетение фантастического и реального. Достойное соперничество им окажут яркие картины средневекового арабского Востока, красочные описания удивительных стран, особая энергетика героев сказок и многое-многое другое.
«Тысяча и одна ночь» - неиссякаемый источник вдохновения, стимулирующий на создание ярких живописных полотен, поражающих красотой симфонических партитур, оперных и драматических спектаклей, кинофильмов. Этот жанровый ряд постоянно пополняется новаторскими решениями, созвучными времени. Один из достойных тому примеров - спектакль «999-я ночь», поставленный на сцене Азербайджанского государственного музыкального театра талантливым режиссером Ирадой Гезаловой, которая с недавних пор успешно выполняет почетную миссию художественного руководителя и главного режиссера Гянджинского государственного театра.
С юных лет трепетно относясь к сказкам «Тысячи и одной ночи», Ирада ханым, уже в качестве проявившего себя на профессиональном поприще режиссера, соприкоснулась с ними в 2011 году, успешно поставив в Мингячевирском театре «Рассказ о башмачнике Маруфе, у которого жена Фатима - ведьма». Несмотря на успех премьерного показа, И.Гезалова на каком-то интуитивном уровне ощущала: есть в этой сказке нечто, на первый взгляд, скрытое, то, что, как говорится, спрятано между строк. Именно это ощущение спровоцировало ее на новое прочтение литературного первоисточника, в результате чего углубилось содержание либретто, усилились его социальный и юмористический аспекты, введены новые сцены и персонажи.
Может возникнуть вопрос: почему именно 999-я? Все не так просто. Последнюю сказку цикла - «О Маруфе-башмачнике» - Шехерезада рассказывает на протяжении нескольких ночей, а на десерт, как известно, эта умная, обворожительная восточная красавица представляет шаху Шахрияру его троих сыновей, которых она успела произвести на свет, еженощно рассказывая своему повелителю замысловатые сказки. Благоразумию, терпению, обаянию Шехерезады противопоставляются многие женские персонажи сказок «Тысячи и одной ночи», в том числе и жена Маруфа-башмачника по имени Фатима, а «по прозванию ведьма, и прозвали ее так потому, что она была нечестивая злодейка, бесстыдница и смутьянка. Она властвовала над своим мужем и каждый день ругала его и проклинала тысячу раз… Он был беден, и когда зарабатывал много, тратил все на нее, а когда зарабатывал мало, жена вымещала это на его теле в ту же ночь, и лишала его здоровья, и делала его ночь такой же черной, как страница ее грехов».
Можно только догадываться, что имела в виду Шехерезада, характеризуя таким образом Фатиму, но зритель, войдя в зал и окинув сценический занавес, возможно, начнет мыслить в правильном направлении. Пронизанная чувственностью знаменитая средневековая миниатюра «Адам и Ева», являющаяся иллюстрацией к главе «Мужчина и женщина» бестиария «Манафи аль Хайаван» (1297-1300) Ибн Бухтишу, стала в некотором смысле неким живописным эпиграфом к дальнейшему сценическому действию. Попутно отметим, что указанный манускрипт создавался в одном из крупнейших городов Южного Азербайджана - Марага, а его перевод с арабского на фарси был выполнен по повелению Газан хана. В настоящее время рукопись «Манафи аль Хайаван» хранится в Библиотеке Пирпонта Моргана в Нью-Йорке.
Любовь любовью, но даже это неукротимое чувство, хотя и выходит победителем в борьбе с жизненными перипетиями, все же не в силах исключить низменные желания, лживые увертки, показное благополучие. Проблема, конечно же, не нова, она, как говорится, стара, как мир, но почему тогда новый спектакль Музыкального театра вызвал столь широкий резонанс, стал одним из украшений его репертуарной афиши? Думается, дело в том, что сама политика театра, возглавляемого заслуженным деятелем искусств Алигисметом Лалаевым - человеком творческим, открытым новациям, - чутко реагирует на время и его требования. Именно отсюда - органичный синтез классических традиций с современными драматургическими тенденциями, достаточно ярко проявляющийся в создании сценических характеров и их взаимоотношений, в музыкальных и живописных рядах, сопровождающих спектакль, а также в пространственных решениях, направленных зачастую на вовлечение зрителя в ход разворачивающихся на сцене событий.
Представьте, в разгар театрального действа у одного из зрителей громко звонит мобильный телефон. «Эка невидаль!», - усмехнется кто-то из читателей, и будет абсолютно прав. Но когда «ответчик», пробираясь через ряды, начинает во весь голос вести телефонный диалог, то тут уже видавшей виды театральной публике сложно удержать спокойствие. Активный визуальный поиск виновного создает в зале суету, движение, слышны и негромкие комментарии, переходящие в ропот, когда, продолжая говорить по телефону, солидный мужчина в хорошем костюме современного покроя с элегантно перекинутым шарфом, активно прорываясь через ряды, направляется… к сцене! «Кто же он?» - недоумевают многие. А это, ни много ни мало - сказочный Джинн, которому отводится в спектакле важная роль носителя Истины, обличителя людских пороков (как тут не вспомнить Воланда!). Свой взгляд на жизненную мораль Джинн, в лице одного из ведущих актеров театра Эльчина Иманова, декларирует, распевая с особым эмоциональным подогревом мейхану. «Людям нужно только богатство», - сетует он. И вновь параллель, но теперь уже со знаменитым мефистофельским «люди гибнут за металл». Наблюдая тысячелетиями за человеческими радостями и страданиями, этот сказочный персонаж вывел для себя формулу счастья, которой делится с раскаивающейся в своих деяниях Фатимой. «Дитя мое, будь терпелива!» - ставя заключительную точку в спектакле, трижды повторяет он, обращаясь через Фатиму ко всему залу.
Говоря о стирании границ между зрительской аудиторией и сценой, приведем еще один пример. Спектакль еще не начался. Публика медленно заполняет зал, а на сцене за своим рабочим столом уже сидит Маруф-башмачник, непростую участь которого разделяет с ним актер Ниджат Али. Он чинит обувь и время от времени, отвлекаясь от работы, поглядывает в зал, как бы наблюдая за окружающей его жизнью. В свою очередь и зрители поглядывают на мастера, умело накладывающего латки на старую обувь. Приведенные выше, а также оставшиеся за рамками данной статьи постановочные приемы создают убедительный эффект единого пространства, когда театральная публика невольно вовлекается в ход действия.
Интересный факт: задействовав в спектакле немногочисленный состав исполнителей, режиссер-постановщик наделяет каждого из них особой значимостью, что затрудняет деление на главных и второстепенных, так же, как и на положительных и отрицательных героев. Тем самым проводится мысль о том, что в каждом человеке есть свои плюсы и минусы. Многое в «999-й ночи» определяет так называемый любовный треугольник: Маруф устал от жены, влюбляется в принцессу Рейхан и благодаря покровительству волшебных сил добивается ее руки, да и сам становится шахом. В то же время Фатима, потеряв мужа, горько страдает по нему. Ее нелегкая жизнь, воссозданная на сцене Гюльтадж Алили, поражает контрастами, диапазоном эмоций, вызывающих у зрителя то смех, то искреннее сочувствие.
Образы Маруфа и Фатимы, как и некоторых других персонажей, в целом приближены к своим литературным прообразам. Сапожник Маруф - бедняк, едва сводящий концы с концами. С утра до ночи он чинит башмаки, чтобы избежать гнева своей сварливой жены, обожающей сладости и плотские утехи. «Куда я убегу от этой распутницы? Прошу тебя, о Аллах, пошли мне кого-нибудь, кто уведет меня в далекие страны, где она меня не найдет», - мечтает артист театра Ниджат Али, выступивший в роли башмачника Маруфа. Известно, что обувь является символом преображающего путешествия - пути, который пришлось преодолеть и нашему герою, перевоплотившемуся из бедного сапожника в богатого шаха. Фантастический успех Маруфа - результат его личных достоинств, предприимчивости и доброты, а также следования совету дворецкого шаха, в ком башмачник узнал друга своего детства: «Вся земная жизнь - бахвальство и хитрости, а потому в стране, где тебя никто не знает, делай что хочешь!». И дальше: «О чем бы у тебя ни спрашивали, отвечай: «Много!». Доброта Дворецкого, его стремление помочь и поддержать попавшего в сложную ситуацию друга, вызывают уважение к этому образу, исполнитель которого - Алимамед Новрузов - порадовал публику не только артистическими, но и профессиональными вокальными данными, украсившими музыкальный ряд спектакля.
Последовав совету Дворецкого, Маруф выдает себя за богатого купца и, вызвав своим «много!» доверие Шаха, быстренько опустошил казну, раздав ее несметные богатства нуждающимся. С помощью волшебного кольца простому башмачнику удается управлять Джинном и удержаться с его помощью на плаву. Но ничто не вечно, кроме любви: даже утратив власть над волшебником, Маруф не только остается со своей любимой принцессой, но и становится правителем страны, в которой живут «благородные и великодушные люди». Любовь торжествует над социальным разделением, и автор приводит события к благоприятной развязке.
Ощутить красоту жизни Маруфу помогает любовь и преданность принцессы Рейхан, в которой слились воедино лучшие качества ярких женских образов арабских сказок «Тысяча и одна ночь», а также самой Шехерезады. Пытаясь помочь Маруфу, она убедительна в своем требовании: «Говори и будь правдив, ибо правда - корабль спасения, и берегись лжи, ибо ложь позорит солгавшего». Умная, находчивая, обаятельная Рейхан, роль которой исполняет Мехрибан Залыева, помогает выйти из затруднительного положения не только своему возлюбленному, но и в финале спектакля спасает от тяжелой участи отца. Добавим к этому проникновенное пение актрисы. Ее соло песни Ф.Амирова «Ночь прошла» из кинофильма «Великая опора» трогает своей искренностью.
Если Маруф и Рейхан достаточно близки своим литературным прообразам, то Визирь в сценическом решении более самостоятелен. Как и принято в сказках, он подсиживает Шаха, различными ухищрениями пытается влюбить в себя его дочь и провозгласить себя главой государства. Трактовка образа Визиря в «999-й ночи» отличается оригинальным подходом: человек, но с коварными повадками змеи.
«Принцесса Рейхан меня не любит, - признается исполнитель роли Визиря, артист театра Гусейн Алили. - И когда ей удается овладеть волшебным кольцом, она приказывает Джинну меня убить. С этой целью мне преподносят… Coca Cola (в зале - вполне адекватная реакция), и моя судьба оказывается решенной. Работа над этим образом требует особой пластики. Мне пришлось даже понаблюдать за змеями, и хотя я не только артист, но и профессиональный танцор, признаюсь, было совсем не просто изображать человека-змею, тем более что, совершенно объективно, во мне яда нет».
Преследуя свои цели, Визирь всячески старается отговорить Шаха от опрометчивых шагов, но - все напрасно. А дело в том, что правитель «был жадюга… и когда он услышал о великодушии и щедрости Маруфа, им овладела страсть наживы». «В жизни моего героя есть две безграничные любови - к дочери и попугаю Туту-гушу, - рассказывает исполнитель роли Шаха - Магеррам Гурбанов. - Ради них мой герой готов на все, но обстоятельства складываются так, что даже безоговорочно преданный ему попугай - острый на язык мудрый советник - вынужден собрать свой чемодан, в котором лишь две фотографии (не трудно догадаться - самого попугая и любимого им Шаха), и, горько рыдая, покинуть золотую клетку. Место попугая занимает правитель, которому предстоит еще более тяжкое испытание: оказаться среди людей низшего сословия и наряду с Фатимой и ее окружением омывать ноги некогда своих подчиненных».
«Для противопоставления различных социальных слоев (или двух миров) в декорациях выстраивают два этажа, которые по ходу спектакля перевоплощаются в рай или ад. Большинство людей живет между этими мирами - так уж устроен мир! Законы жизни, настоящая любовь оказываются куда сильнее власти богатства и высоких титулов. Но мечтать о лучшем никому не запрещено», - делится своими мыслями Ирада ханым.
Выразителем искренних чувств, самым правдивым в спектакле персонажем становится, как ни странно, яркая, колоритная фигура попугая Туту-гушу, чей непростой образ воссоздал на сцене Эльмеддин Дадашев. «Спектакль «999-я ночь» могу считать для себя этапным, так как я выступил здесь не только в качестве актера, но и как второй режиссер, а также впервые спел на сцене в сопровождении оркестра», - говорит Э.Дадашев.
Справедливости ради надо заметить, что образ Туту-гушу - то поющего, то танцующего, то скандалящего или подслушивающего - играет большую роль в спектакле, создает веселую суету, концентрирует на себе внимание. Туту-гушу на эмоциональном уровне связан с Шахом, которого он ревнует к принцессе, спорит с ним, обижается, но беззаветно предан своему повелителю. Можно даже предположить, что попугай есть зеркальное отражение двойственной натуры самого Шаха.
Подобных параллелей между сказкой-первоисточником и либретто спектакля немало, но и серьезных отличий, вплоть до нововведений, тоже достаточно. Это значит, что режиссер спектакля в содружестве с творческой труппой постановки прочел литературный текст с позиции своего времени. «Работа доставляет удовольствие, когда рядом люди, мыслящие на одной волне. Именно такая команда работала над спектаклем, что и дало положительный результат. Дирижер-постановщик Фахраддин Атаев, художник-постановщик Набат Самедова, хормейстер - заслуженный артист Вагиф Мастанов, балетмейстеры Елена и Закир Агаевы, концертмейстер Фидан Бабаева, ассистенты режиссера Севиндж Мамедова и Сара Керимли, артисты, балетная труппа, хоровой коллектив Музыкального театра - все потрудились на славу», - с чувством нескрываемого волнения и гордости за своих коллег говорит Ирада Гезалова.
К числу неоспоримых достижений «999-й ночи» по праву могут быть отнесены великолепные по своей изысканности, продуманности и красоте сценические костюмы героев (автор - Елена Алмасова), радующие глаз декорации и световое решение спектакля, органично вписывающиеся в постановку балетные номера. А над всем этим царит бессмертная музыка Фикрета Амирова, вдохновляющая артистов на высокое творчество. Созданная для спектакля партитура включила в себя блистательную музыку из балета «Тысяча и одна ночь», отрывки из симфонических мугамов «Шур» и «Кюрд овшары», из музыки Амирова к кинофильмам. Сюда вошли популярные песни композитора, в том числе «Nə eləmişəm?», «Тоy маhnısı», «Səni araram» и многое другое - хорошо известное и родное для азербайджанских почитателей истинного искусства.
«Что же такое, спрашиваю вас, театр?» - задав некогда этот риторический вопрос, В.Белинский сам же попытался ответить на него: «О, это истинный храм искусства, при входе в который вы мгновенно отделяетесь от земли, освобождаетесь от житейских отношений! …Ступайте, ступайте в театр!»
Прислушайтесь к мудрому совету и посмотрите «999-ю ночь». Стоит только начать…
Рая АББАСОВА