Музыка свыше,

СОБЕСЕДНИК
ДОСЬЕ:
Заслуженный деятель искусств Азербайджана Джалал Аббасов - известный азербайджанский композитор, педагог, этномузыковед, секретарь Союза композиторов АР, лауреат премии Союза молодежи Азербайджана, а также премии ООН, присужденной ему за симфоническое произведение «If I could see you again…», прозвучавшее в рамках конкурса, проведенного по случаю 50-летия Всеобщей декларации прав человека.
Довольно широка география исполнения разножанровых произведений композитора: США, Германия, Австрия, Франция, Южная Корея, Индонезия, Узбекистан, Россия, Грузия, Украина... Причем многие из них звучали в исполнении таких известных коллективов, как Quator Gaudi (Франция), Seattle Chamber Players (США), Ensemble Reconsil Wien (Австрия), «Студия Новой музыки», ансамбль Марка Пекарского (Россия), Национальный симфонический оркестр Украины, а также солистов, оркестровых и ансамблевых коллективов Азербайджана.
Наша беседа с заслуженным деятелем искусств Джалалом Аббасовым проходила в Союзе композиторов Азербайджана. Обстановка творческая: идет активная подготовка к Пленуму молодых композиторов. Отложив в сторону большого формата партитуру, Джалал муаллим отметил: «Внимание к творчеству молодых композиторов, в том числе и студенческой молодежи, - одно из приоритетных направлений деятельности нашего Союза, возглавляемого признанным в мире композитором Франгиз ханым Ализаде».
Говорили о многом: о проблемах и достижениях Азербайджанской музыкальной культуры, о фестивальном движении в стране и в частности о значимости фестиваля Союза композиторов «Шелковый путь», активно пропагандирующем идеи мультикультурализма, о творчестве молодых композиторов, музыкальном образовании…
На мой вопрос о первых шагах на пути к профессии Джалал муаллим рассказывает: «Я родился в семье народного артиста Азербайджана, композитора Ашрафа Аббасова, чей приход в музыку состоялся благодаря нашему корифею - Узеиру Гаджибейли. Судьба отца, коренного шушинца, была нелегкой. На его плечи рано легли заботы о большой семье, и если бы не поддержка Узеир бека, кто знает, как сложилась бы жизнь отца! А моя мама была врачом-педиатром, очень любила музыку… Она была красивой… Помнится, наша семья отдыхала в подмосковном Доме творчества «Руза», где с чьей-то легкой руки за мамой закрепилось - «Персидская луна». Она была из довольно известной семьи. Ее дед - Асадулла бек Мурадханов - был членом Первой Российской госдумы, мать - окончила знаменитую в свое время женскую гимназию и позже преподавала русский язык в азербайджанской школе, а отец был руководящим работником.
Оглядываясь в прошлое, думаю: нелегко, наверное, ей было с двумя композиторами - маститым профессионалом мужем и вступившим на тот же путь сыном. Но мы ее любили, боготворили… Как жаль, что многое при жизни самых дорогих людей остается невысказанным.
- Можно ли сказать, что выбор профессии для вас был предопределен рождением в семье композитора?
- И да и нет. Мне нравилась известность отца, то уважение, которое он снискал к себе и как человек, и как профессионал, и как руководитель (определенное время отец был ректором Азгосконсерватории, возглавлял кафедру композиции). А главное - его музыка, многое из которой рождалось у меня на глазах. Буквально недавно на сцене Азербайджанского государственного академического театра оперы и балета состоялось возрождение его балета «Qaraca qız» («Чернушка»), написанного по мотивам «Страшных сказок» Сулеймана Сани Ахундова. Пользуюсь случаем, хочу в очередной раз выразить от всей нашей семьи глубочайшую благодарность руководителю театра Акифу Турановичу Меликову, по чьей инициативе после долгих лет забвения состоялась новая постановка балета, а также сердечно поблагодарить труппу театра за их творчество и преданность искусству.
Возвращаясь к вашему вопросу, скажу, что мой приход в специальность - не есть желание идти по проторенной отцом дорожке. С тем же успехом я мог бы выбрать медицину, тем более что и моя мама была признанным врачом. Но… музшколы, конечно, при любом раскладе мне было не избежать. Еще до поступления в нее я год обучался игре на фортепиано у замечательного педагога - Рашель Марковны Черняховской, затем продолжил обучение в музыкальной школе имени Бюль-Бюля в классе легендарной Койкеб ханым Сафаралиевой. До девятого класса все шло своим чередом, были определенные успехи, хотя преодолеть страх перед сценой мне так и не удалось. Но и порывать с музыкой не хотелось, тем более что к тому времени уже появились мои небольшие пробы в композиции. Вот я и перешел на музыкально-теоретическое отделение.
- Ваш отец, видимо, был рад такому повороту в сторону композиции? Сын-продолжатель - что может быть лучше для родителя!
- В нашем случае все было немного иначе. Отец хотел видеть меня в будущем ученым-исследователем в области музыковедения или дирижером. Кстати, папа был первым в Азербайджане кандидатом искусствоведения, к тому же он защищал свою диссертацию, посвященную опере «Кероглу» Узеира Гаджибейли, в Москве. Это было очень значимое достижение не только для него, но, думаю, и для всей азербайджанской музыковедческой науки.
Но вернусь к своей истории. Хотя в 10-м классе у меня уже появились вполне симпатичные небольшие пьески, в консерваторию (ныне Бакинская музыкальная академия им.Уз.Гаджибейли) я поступил все же на историко-теоретический факультет.
- Но в результате сейчас вы - известный композитор, имеете заслуги, лауреатство. Как композиции удалось одержать верх над теорией?
- Мы жили в Доме композиторов (собственно, я и сейчас живу там). Это особый дом, овеянный славой талантливых композиторов Азербайджана. Этажом выше нашей находится квартира народного артиста Азербайджана, композитора Хайяма Мирзазаде. Хайям Хадыевич первым обратил внимание на мои попытки сочинительства, доносящиеся из нашей квартиры, и однажды спросил отца: «Я часто слышу музыку из вашей квартиры. Но почерк не ваш. Может, это Джалал сочиняет?».
Для папы такое предположение было неожиданным, так как я пытался сочинять, в основном когда его не было дома. В отношениях с отцом я всегда сохранял дистанцию - «рərdə», как ее у нас называют. Не добившись признания от мамы, он напрямую обратился с вопросом ко мне. Каково же было мое удивление, когда, послушав мои сочинения, папа посоветовал мне написать цикл пьес! Судьба моя была решена. В консерватории я начал с посещения факультативных занятий у Фараджа Гараевича Гараева, написал фортепианную сонатину, романсы, пьесы для духового квинтета. А в конце учебного года, успешно сдав экзамен, перешел на композиторский факультет и попал в класс композиции великого Гара Гараева. Это было счастье, о котором я и не мечтал!
Прослушав на первом уроке мои сочинения, Гара Абульфазович спросил: «Ты, наверное, хочешь узнать, стоит ли тебе этим заниматься? Определенно - да». Вот эта фраза и стала началом моей настоящей композиторской биографии. На всю жизнь я запомнил наставление Учителя: «Тот, кто живет в горах, строит дом из камня. Тот, кто живет в лесу, - из дерева. Мы, композиторы, тоже должны использовать в своем творчестве то, что нас окружает - нашу богатейшую народную музыку». Со временем, с опытом пришло истинное понимание значимости совета этого великого человека.
- А где рождается музыка - в сердце, на кончиках пальцев?..
- А это - у кого как. Самые хорошие сочинения - откровения, которые диктуются свыше. По собственному опыту знаю, как это бывает. Я очень тяжело перенес смерть моего Учителя и на первую годовщину его ухода написал «Постлюдию памяти Гара Гараева» для органа. Нет никаких сомнений, что импульс к написанию этого произведения мне был послан свыше… Как будто я просто записывал.
- Это, видимо, и называется призванием…
- Возможно, и так. Точно знаю, что своей специальности я никогда не изменял. В страшные 90-е годы у меня были варианты устроиться на работу в частную компанию на должность с приличной зарплатой, была возможность выехать, но… что-то не отпускало, удерживало. Я продолжал заниматься композицией, которая не кормила, но оставалась для меня источником жизни…
- Говорят, поэт должен быть голодным. А композитор?
- Утверждение спорное и даже очень спорное, но и среди композиторов тоже бытует аналогичное мнение: когда сложно жить, рождаются лучшие композиции.
- Может, потому среди молодых современных композиторов сейчас уже не найти равных Узеиру Гаджибейли и Гара Гараеву?
- Талант такого уровня, о котором вы говорите, - Божий дар. Но перспективные ребята есть. Я веду класс композиции в Национальной консерватории со времени ее основания. Меня бесконечно радует, что двое моих студентов уже стали лауреатами Молодежной премии Азербайджана. И это во многом благодаря деятельности Союза композиторов Азербайджана, предоставляющей нашей талантливой молодежи возможность продемонстрировать свои опусы в интерпретации профессиональных, часто именитых исполнителей. Надо ли говорить, насколько важно композитору слышать свои сочинения в живом звуке!
Для современной творческой молодежи сегодня многое облегчено. Перспективы великие. Им открыты пути для обучения за границей, легким движением руки войдя в интернет, они могут повысить свой образовательный уровень, слуховой и визуальный багаж. Порой вспоминаю, с какими трудностями в этом отношении сталкивалось мое поколение, не говоря уже о наших учителях. Даже магнитофонные записи доставали с огромным трудом. А с каким нетерпением ждали диски от тех, кому выпадало счастье выехать за рубеж! Мы «горели», и через это горение проходило постижение секретов профессии.
- А есть ли какие-то секреты, которыми вы делитесь с учениками?
- Секреты? Звучит как-то таинственно. А методика, педагогический опыт, влюбленность в профессию, желание максимально раскрыть потенциал способностей своих учеников, передать им свои знания - все это вместе и плюс еще много чего (у каждого педагога - свой арсенал «секретов») направлено на воспитание образованного, грамотного специалиста. Бывают еще и талантливые, но это - особый случай и столь же особый разговор. Самое главное - желание сочинять, любить дело, которым ты занимаешься!
- В списке ваших сочинений наряду с такими весомыми жанрами, как симфонии, детская опера, кантаты, вокальные циклы, есть произведения-посвящения детям: две «Тетради Аяза», «Легкие пьесы для маленькой Ирады»…
- (с улыбкой) Аяз - мой старший сын. Он уже отец двоих детей, но мы с супругой до сих пор называем его не иначе как Аязик. Эти «Тетради» в некотором смысле имеют характер дневниковых записей, так как навеяны определенными моментами его детства. Жаль, что в свое время не повторил такого опыта по отношению к младшему - Вугару. Но все еще впереди. У меня подрастают четыре внучки! А некогда маленькая Ирада (она уже замужем!), моя двоюродная племянница, обучаясь игре на флейте, попросила меня написать для нее «что-то интересное». Ну как тут откажешь!
- Джалал муаллим, какое из своих произведений вы цените больше всего?
- Этот вопрос, как мне кажется, из категории «кого из детей вы любите больше?». И все же… Покажусь нескромным, но в каждом сочинении для меня есть что-то ценное. К примеру, очень люблю кантату «Весенние обряды», в которой нашли отражение множество наших фольклорных традиций. В свое время эта кантата была удостоена премии Союза молодежи Азербайджана.
Особое отношение питаю к «Where are you, Ulysses?» для симфонического оркестра. Улисс, или Одиссей, - один из моих любимых персонажей, символизирующий идею поиска, вечного стремления к цели. А «Улисс» Джеймса Джойса - моя настольная книга, любимый роман. Совершенно объективно, крепкое образование музыканта отличается разносторонними знаниями, и не только в области искусства. В музыке многое пересекается: живопись, литература, театр, кино и даже архитектура, о которой говорят «музыка в камне», - одно плавно переходит в другое, переплавляясь в новые идеи, формообразующие структуры, средства выразительности и так далее. Есть фильмы, которые я могу смотреть множество раз, книги, к которым часто возвращаюсь, музыка, от которой не устаю. Это - мир, в котором мне комфортно жить, в котором всегда могу найти для себя что-то новое, созвучное состоянию души.
- Что помимо искусства вас интересует, что вдохновляет?
- Все! (улыбается) Меня интересует и история исчезнувших цивилизаций, и теория относительности Эйнштейна, которая, кстати, может вдохновить на создание замечательного произведения. В то же время я заядлый болельщик-однолюб - никогда не изменял «Нефтчи». Люблю неторопливые прогулки, могу забыть в книжном магазине о времени, позволяю себе смотреть некоторые сериалы-детективы, в которых лихо закручен сюжет. Меня очень интересует моя жена (шутливо) - музыковед и журналист Рая Аббасова, и потому я терпеливо жду, когда она поставит точку в своей очередной статье и отойдет от компьютера. У меня замечательная семья, пусть небольшой, но хороший круг общения. Могу сказать, что я состоялся в профессии, с удовольствием занимаюсь любимым делом, - все это источник моего оптимизма и вдохновения.
- Предположим, ваши внучки выберут музыкальную стезю. Вы будете этому рады?
- Хотел бы увидеть их всех вместе в одном ансамбле (смеется). В струнном квартете, к примеру!
- Будете писать для них?
- С радостью. У меня достаточно невоплощенных идей - замыслов много, а времени нет.
- Сочинение музыкальных произведений отнимает так много времени?
- Как говорил Щедрин: «Композитор производит впечатление бездельника». Со стороны действительно может создаться такое впечатление. Недавно в интернете выставили интервью с всемирно известным дирижером Марисом Янсонсом. Он рассказал интересный эпизод из жизни двух величайших музыкантов - Дмитрия Шостаковича и Мстислава Ростроповича, которых связывала тесная дружба. С вашего позволения, я перескажу услышанное. Как-то Шостакович позвонил Мстиславу Леопольдовичу и попросил приехать к нему домой. Не раздумывая, Ростропович постарался как можно скорее исполнить просьбу глубоко уважаемого им человека. Дмитрий Дмитриевич, предложив ему сесть, сам устроился напротив и сказал: «Давайте помолчим». Так молча, погрузившись в свои мысли, они просидели часа полтора. Затем, поблагодарив друг друга, распрощались…
Пока ищешь необходимую мысль, пока тебя посетит вдохновение, ты можешь бродить по комнатам, перебирать книги, смотреть в окно - впечатление полного безделья. На самом же деле в такие моменты происходит концентрация мысли, так сказать, загрузка.
В творчестве многое непредсказуемо, решение может прийти совсем не с той стороны, откуда ты ждал. Хорошо помню, уже приступив к работе над своей Четвертой симфонией «If I could see you again…» («Если бы я мог увидеть тебя снова…»), меня не покидало ощущение внутреннего беспокойства. На каком-то интуитивном уровне я чувствовал: что-то не учтено, не поймано. И вдруг откуда-то с улицы услышал «Баяты-Шираз»… Надо ли говорить, что я прекрасно знаю этот мугам, его особенности, бесчисленное раз его слушал, но если бы не случай, кто знает, пришла бы на ум эта великая музыка или нет. И сразу работа пошла, и в течение месяца произведение было готово. А знаете, как оно завершается? К заключительным тактам симфонии подключается запись «Баяты-Шираз», который исполняет проникновенный детский голос. Всего 30 секунд… Мелодия проносится через зал и растворяется как бы в бесконечности…
Это произведение наполнено для меня глубоким смыслом, несет в себе двойное посвящение: родине моих предков - древней Шуше, и отцу, который бесконечно любил Шушу и ушел, так и не узнав о ее печальной на сегодняшний день судьбе.
- Задумывались ли вы о произведении, которое могло бы стать венцом всей вашей прекрасной сочинительской деятельности?
- Следующий год для меня юбилейный - на подходе 60-летие. Когда Узеир бек писал свою музыкальную комедию «O olmasın, bu olsun», 50-летнего Мешади Ибада он представил почти стариком. Подойдя сам к этому возрасту, композитор сокрушался, так как понял, говоря современным языком, что в 50 жизнь только начинается. А я пришел к такому пониманию в свои 59. Молод я пока, чтобы задумываться о «венце». А за «прекрасную сочинительскую деятельность» - спасибо. И все-таки нравится нам, композиторам, когда нас хвалят…
Сабина КУЛИЕВА