Неопределенность в позиции

ВЗГЛЯД
Вчера, 31 мая, в Брюсселе глава МИД Азербайджана Эльмар Мамедъяров встретился с сопредседателями МГ ОБСЕ. 2 июня в Париже сопредседатели также проведут встречу с главой МИД Армении.
Ожидается, что на этих встречах стороны обсудят подробности предстоящей в середине месяца очередной встречи президентов Азербайджана и Армении по вопросу урегулирования нагорно-карабахской проблемы.
Решение об этой встрече было принято по итогам состоявшейся 16 мая в Вене встречи глав государств - Ильхама Алиева и Сержа Саргсяна. Следует отметить, что активизация переговорного процесса по урегулированию карабахского конфликта произошла после «четырехдневной войны» в начале апреля этого года, когда в ответ на вооруженные армянские провокации наши войска заняли ряд господствующих высот на переднем крае обороны противника.
Об итогах и последствиях венской встречи для переговорного процесса в интервью газете «Каспiй» рассказала доцент кафедры политологии Академии Госуправления при Президенте Азербайджана Елена Касумова.
- Для того чтобы осознать значение венской встречи президентов Азербайджана и Армении Ильхама Алиева и Сержа Саргсяна, надо вспомнить как развивались события в канун «четырехдневной войны». Ее Армения проиграла и причиной тому стал колоссальный политический просчет Еревана в оценке соотношений сил и средств сторон, непосредственно вовлеченных в карабахский конфликт.
В чем конкретно ошиблись армяне, должны разбираться военные специалисты, но я скажу, что в Армении недооценили военные возможности Азербайджана, решимость азербайджанского народа освободить оккупированную территорию Нагорного Карабаха и политическую волю руководства страны военным путем восстановить целостность страны. В Ереване никогда не верили в возможность силового решения карабахского конфликта, на которую Баку решительно и с достоинством согласился. Если бы у армянских политических элит существовали бы малейшие сомнения в пролонгированном или точнее бесконечном существовании статус-кво в карабахском конфликте, то Ереван еще два года назад, просчитав уровень военной мощи Азербайджана, занял бы более конструктивную позицию в переговорном процессе.
Однако этого не произошло. Армения открыто игнорировала саму идею поэтапного решения карабахского кризиса, а ее официальные лица на всех уровнях говорили о невозможности деоккупации азербайджанских территорий, входящих в т.н. «пояс безопасности». В конце концов, была принята даже новая военная концепция «сдерживания и обуздания» Азербайджана, которая самонадеянно подразумевала нанесение превентивных ударов по его войскам и азербайджанской территории.
Мне кажется, азербайджанская дипломатия не придает достаточного значения этому факту. А ведь, по сути дела, была официально объявлена возможность оккупации новых азербайджанских земель. Причем, не уточнялись ни границы проведения этих «превентивных» военных действий, ни конкретные цели ударов армянских ВС. Тем самым под угрозу была поставлена сама азербайджанская государственность. Этот факт необходимо донести и до посредников миротворческого процесса, и до всей мировой общественности. Поэтому речи быть не может о каких-либо агрессивных или провоцирующих шагах азербайджанской стороны. В контексте сложившейся к апрелю 2016 года военно-политической ситуации в зоне конфликта окружающий мир должен увидеть, что Азербайджан лишь воспользовался своим правом на законную оборону.
А что касается непосредственно венской встречи, то она стала фактом, о неизбежности которого я не раз говорила - большие политические игроки никогда не пойдут на изменение статус-кво военным путем. Надо полагать, что Сергей Лавров и Джон Керри, как и сопредседатели МГ ОБСЕ, отделались благими пожеланиями - следовать старому переговорному алгоритму, т.е. «искать пути укрепления перемирия, повышения доверия и согласования принципов мирного урегулирования». Ничего нового в этом нет, но в Вене Азербайджан впервые выступил в куда более престижном статусе, чем это было прежде.
- Чего стоит ждать от новой встречи президентов Азербайджана и Армении?
- Немногого. Все помнят, какие политические интриги бросился плести Ереван, когда еще не успели остыть пушки «четырехдневной войны». Армения не нашла понимания ни у Москвы, ни у стран ОДКБ, которых она пыталась втянуть в новую карабахскую авантюру. Свою обиду на Россию Ереван выражал абсолютно некорректными средствами: от колкостей и шипения официальных лиц до разнузданной антироссийской кампании в армянских СМИ и площадной брани на уличных манифестациях. Вряд ли это был лучший способ заручиться поддержкой кремлевского руководства.
Но Армения тут же обратила свой взор на Запад. Именно в интервью американскому агентству Bloomberg Саргсян заявил о фактическом выходе возглавляемой им страны из процесса мирного урегулирования армяно-азербайджанского конфликта. Возвращение Еревана к мирным переговорам он решил обусловить немедленным получением «гарантий безопасности», поскольку «сейчас ситуация абсолютно другая». Воинственности у Саргсяна заметно поубавилось, но зато мы стали свидетелями открытого шантажа. Но Запад очень вяло реагировал на армянские демарши, и его отношение к апрельским событиям выглядело куда более отстраненным, чем позиция России, которая уже с 2 апреля начала прилагать большие усилия к нормализации обстановки в зоне конфликта.
Армения не получила никакой поддержки от ОБСЕ, в которой ныне председательствует Германия, куда первым делом и бросился Серж Саргсян. Он опустился до публичных жалоб в ходе его совместной с Ангелой Меркель пресс-конференции по поводу устаревшего оружия армянской армии и поставок российского вооружения Азербайджану. Но Баку никто в Европе не осудил, а отношение к себе Москвы Саргсян еще раз подпортил.
Однако вершиной армянского шантажа стала возня с т.н. «признанием НКР» Арменией, что, по сути, означало предложение политической дилеммы: «или консервация статус-кво карабахского конфликта, или срыв всего переговорного процесса». Но это был уже явный перехлест. Все действующие и возможные посредники посчитали этот демарш как casus belli, в которой армянская армия останется один на один с вооруженными силами Азербайджана. Такая трактовка армянской политики окончательно испугала Ереван и о «признании» сепаратистского режима там благополучно забыли.
Для меня позиция армянского президента на будущем саммите по Карабаху видится абсолютно прогнозируемой. Он будет педалировать на «гарантии безопасности», которые в Армении понимают буквально, т.е. в их физическом измерении в виде всяческих датчиков, мониторов слежения и пр. Благо их поставку Еревану обещали Пентагон и Госдеп США. Фактически, Саргсян будет просить согласиться на оборудование линии фронта средствами разведки и наблюдения. Причем, с армянской стороны. Я думаю, такой подход не приемлем для азербайджанской стороны, которая может выдвигать свои требования, опираясь на итоги «четырехдневной войны».
- Спустя несколько дней после встречи в Вене в разы сократилось количество армянских обстрелов наших территорий и позиций азербайджанской армии. Означает ли это, что армяне действительно решили вести себя более миролюбиво?
- Дело отнюдь не в миролюбии, а в том, что исчерпаны все ресурсы вернуть потерянные высоты военным путем. Насколько я понимаю, такие попытки были, но они так и остались безуспешными.
Сейчас вся Армения находится в глубоком кризисе, который проявляется буквально во всех жизненных аспектах: в политике и экономике, военном деле и психологическом состоянии. Страна истощена морально и физически. У нее уже нет сил на нагнетание военной напряженности на линии противостояния двух армий в карабахской зоне.
- С другой стороны, как рассматривать требования армян о возвращении освобожденных нашими солдатами в начале апреля территории в обмен на их согласие перейти к конструктивным переговорам?
- Это называется «делать хорошую мину при плохой игре». Все в Армении прекрасно понимают, что никакие территории им не вернут. Это требование не учитывается посредниками переговоров, и, тем более, будет проигнорировано Азербайджаном. Но надо создавать видимость обладания каким-то серьезным политическим багажом, переговорным потенциалом. Поэтому к подобным требованиям нельзя относиться серьезно.
- Каково в этих условиях будущее переговорного процесса по урегулированию карабахского конфликта? Придется ли нашим военным устраивать армянам очередную встряску наподобие апрельской?
- Будущее переговорного процесса сейчас абсолютно неопределенно. Его алгоритм выработан посредниками, представляющими фактические центры силы в глобальном формате. Но мы не знаем, какова будет их политика на Южном Кавказе, во всем ближневосточном регионе с приходом в Белый дом новой американской администрации.
Сегодня между США и РФ есть определенное общее видение карабахского урегулирования. Может быть, при новой администрации Москва и Вашингтон придут к полному консенсусу по этой проблематике, а, может быть, далеко разойдутся. Я отнюдь не исключаю того, что новый хозяин или хозяйка Белого дома захочет реанимировать «цюрихские протоколы» или вновь начнет разыгрываться карта «иранской угрозы» и т.д. Все это будет напрямую влиять на переговорный процесс. Впрочем, ждать осталось недолго.
В то же время я не верю в конструктивность армянского истеблишмента. Там все, как Бурбоны после Французской революции и наполеоновских войн, - «ничего не забыли и ничему не научились». Сегодня знаменитый совет Теодора Рузвельта «говорить тихо, но держать в руках большую дубинку» считают явным противоречием современным нормам международных отношений. Однако в формате армяно-азербайджанских отношений Баку не должен его забывать. Как и победоносный опыт «четырехдневной войны».
Роман ТЕМНИКОВ