Форвард божьей милостью

ОЧЕРК
23 февраля выдающемуся азербайджанскому футболисту, мастеру спорта международного класса Анатолию Банишевскому исполнилось бы 70. О нападающем «Нефтчи», легендарном игроке, вошедшем в «сборную века», говорили: «Он был центровым везде - и в команде, и в судьбе».
Гол десятилетия
Анатолий Банишевский, оставивший яркий след в истории мирового спорта, по праву считается одним из лучших представителей азербайджанского футбола. Он защищал цвета «черно-белых» (форма «Нефтчи») до 1978 года, остался верен своей команде и тогда, когда она вылетела в I лигу первенства СССР, и в период дисквалификации. Банишевский отклонял заманчивые предложения грандов советского футбола и в 32-летнем возрасте завершил свою карьеру, проведя за команду 288 матчей и забив в них 136 голов. А в составе сборной СССР в 1965-72 годах в 50 матчах забил 19 голов, на чемпионате мира в 1966 году стал бронзовым призером, в 1972-м - финалистом чемпионата Европы.
Вот что говорил о нем в самом начале его карьеры тогдашний тренер «Нефтчи» Борис Аркадьев в интервью одному известному спортивному журналу: «Растет у нас мальчишечка, о котором очень скоро заговорят. Чудо как хорошо координирован, смел, решителен, мяч чувствует обостренно, каждым своим нервом. По-юношески еще угловат, наскакивает, как котенок, но скоро в нем проснется рысь, и тогда это будет форвард божьей милостью».
Интервью было опубликовано незадолго до того как советские футболисты сделали последний шаг к Лондону, на предстоящий в 1966 году чемпионат мира. Кстати, в то же самое время в Москве состоялась товарищеская встреча сборной СССР со сборной Бразилии, где 19-летнего нападающего бакинского «Нефтчи» выпустили на поле за 15 минут до конца игры, и он показал такой класс, что сразу же был введен в основной состав команды.
Несмотря на то, что в той игре советские футболисты проиграли «королям футбола» со счетом 3:0, чуть позже, в конце 1965-го, в ответном матче в Бразилии, на знаменитом стадионе «Маракана», центральный нападающий сборной СССР Анатолий Банишевский первым из советских футболистов распечатал ворота бразильской команды, забив тот самый гол, навсегда вписавший его имя золотыми буквами в историю мирового футбола.
Вот как это было. Гости проигрывают со счетом 0:2, а вратарь бразильцев неудачным ударом из площади ворот вводит мяч в игру прямо в направлении Банишевского. Форвард успевает подставить голову под летящий мяч и примерно с 40 метров виртуозно направляет его в противоположный от вратаря угол. Гол!!! Бразильцам!!! Да еще на «Маракане»! Такое забыть просто невозможно!
Затем следует турне по Южной Америке - матчи со сборными Аргентины на «Ривер Плейте», Уругвая на «Сентенарио». На всех этих огромных, всемирно известных стадионах, где за игрой советской сборной в общей сложности следили четверть миллиона зрителей, Банишевский забивает по мячу. И все это в одном созвездии с такими выдающимися именами, как Яшин, Шестернев, Воронин, Метревели, Месхи, Хурцилава, Хусаинов.
В жизни каждого великого футболиста есть свой самый главный гол. Именно этот бразильский гол принес ему мировую славу, и именно тогда бразильцы окрестили Банишевского «золотой головой», а сам гол мировая пресса стала называть не иначе как «голом десятилетия». К слову, в футбольном мире у нашего форварда была масса почтительных прозвищ. Наиболее примечательное, по мнению болельщиков, дал ему король футбола, великий Пеле - «русский танк из Азербайджана». Ему аплодировал великий Гара Гараев: «Просто великолепно! Талант!», знаменитый аргентинский футболист Дон Ди Стефано восклицал: «Банишевский - прима!», а миллионы болельщиков скандировали на трибунах: «Баня! Баныш! Молокан!»…
Пять лет назад в прямом эфире одного из местных телеканалов заслуженный тренер Азербайджана, ныне покойный Ахмед Алескеров вспоминал: «Наракидзе (тренер тбилисского «Динамо») сетует: «Я не знаю, что делать с этим Банишевским - ставлю против него одного сильного игрока, второго - на подстраховку, бесполезно!»... Как-то в игре с Хурцилавой (капитан тбилисского «Динамо» и сборной СССР) Толик стал вытворять такие чудеса футбольного мастерства, что Хурцилава снял с себя майку и, ругаясь по-грузински, покинул поле. Наракидзе кричал ему что-то, звал, но он не вернулся...».
Баня... Баныш... Молокан...
Многие ошибочно думали, что Молокан - это потому что он родом из молоканской деревни - их в Исмаиллинском районе много. На самом деле - этот псевдоним Банишевский получил за пристрастие к молочным продуктам. Как-то на выездных соревнованиях во время завтрака ему не досталось молока, он был очень раздосадован, и тогда кто-то из его приятелей сказал в сердцах: «Посмотрите на этого молокана!». Так и закрепилось за ним - Молокан. А родился он в Баку.
1966 год для Анатолия был знаменательным вдвойне - он женился на Инне Голициной, дочери известного в прошлом бакинского вратаря Георгия Голицина. Будущую свою жену он увидел на школьном уроке физкультуры - она тогда в 9-м классе училась: васильковые глаза, коса до пояса - настоящая русская красавица. Он сказал тогда другу: «Эта девочка будет моей женой!». Так и случилось. 10 декабря, через полгода после чемпионата мира, они сочетались законным браком, а 9 декабря, через 31 год, его не станет.
Дом Банишевских стоит на площади Гялябя, недалеко от станции метро «Гянджлик». Здесь его семья живет уже более 30 лет. Как только въехали в новую квартиру, вспоминает Инна Георгиевна, часто стали заходить какие-то люди. Муж спускался с ними вниз, возвращался, объясняя: «Опять у кого-то гаишники машину тормознули, надо было вмешаться, помочь». «Ты хоть знаешь этих людей?», - интересовалась жена. - Нет, первый раз вижу, - отвечал муж». Вот так запросто, используя его имя и зная, что он обязательно поможет, многие решали свои проблемы. Это было его вторым призванием - защищать слабых и заступаться за обиженных. А если знакомым грозила опасность - тут уж без Толи было просто не обойтись.
С большой теплотой вспоминает о нем и его теща - Ираида Михайловна Голицина. На мой вопрос, была ли она классической тещей, отвечает, что нет - зять называл ее «теща моя любимая». Часто делился своими проблемами, переживаниями, любил, когда она слушала и вникала в его футбольные рассказы.
«С моей дочерью он прожил более 30 лет, - вспоминает Ираида Михайловна, - в браке у них родились мои внучки - Милена и Марина. Был бы Толик жив, нянчил бы своих внуков - Лалочку, Эльдара, Алишку и Зейнаб. Он был бы очень хорошим дедом, я уверена, ведь он был таким мягким, добрым и хорошим человеком. Знакомые и друзья всегда говорили, что мы с ним и внешне похожи, думали, что я его мама. А я и не отрицала».
В 1986 году Банишевские возвращались из Чехословакии. Был трудный перелет через Киев, многочасовая задержка рейса. В бакинском аэропорту их встречал Сергей Крамаренко и Тофик Ахундов, игроки «Нефтчи». Тофик отозвал в сторону Анатолия, что-то ему прошептал, и через несколько минут Банишевский попросил Крамаренко отвезти домой Инну, а сам развернулся, и, не объясняя ничего (он вообще никогда никому ничего не объяснял), пошел на посадку на московский рейс. Только потом домашние узнали, что отец летал улаживать дела товарища, отчисленного из Высшей школы тренеров.
Он был очень популярен среди бакинцев. Кямиль Мехтиев, игравший в дубле с Банишевским, рассказывал, что как-то раз он пригласил нескольких футболистов (и среди них Банишевского) в ресторан, а расплатиться не хватило денег. Тогда Кямиль предложил официанту в залог, до утра, обручальное кольцо. На шум вышел хозяин заведения и, узнав, в чем дело, сказал: «Как вам не стыдно! У нас же сам Банишевский в гостях!».
Последний удар
В 1978-м «Нефтчи» выбыл из высшей лиги. В том же году Банишевский сыграл свой последний матч. Его приглашали в киевское и московское «Динамо», в «Спартак» и ЦСКА, его хотели видеть в своих рядах английские футбольные клубы (но тогда это было невозможно: железный занавес), но он не оставил Баку. «Я всегда был патриотом Баку и своей команды, - говорил он, - и теперь не променяю Баку ни на какой другой город, буду учиться в ВШТ, потом стану тренером - неважно, в какой команде, важно, что в Азербайджане». Он не представлял себя без той теплоты и любви бакинцев, которая окружала его всегда и во всем.
После окончания ВШТ ему предложили место второго тренера «Нефтчи», он отказался, не в его это характере - быть вторым - он привык быть первым и главным - и в команде, и в семье, и в своей нелегкой судьбе. Он уехал в Мингячявир первым тренером, потом была Африка, где он тренировал сборную команды Буркина-Фасо, затем снова Азербайджан - Гянджа, Баку.
В жизни Анатолия Андреевича было все: взлеты и падения, травмы и даже дисквалификации. В последнем случае свою вспыльчивость он шутливо оправдывал «горячим кавказским характером». Родные и близкие великого форварда утверждают, что «он был русским по рождению, но азербайджанцем по жизни».
Жизнь стремительно приближалась к концу: тяжелая болезнь, скудная пенсия в три с половиной «ширвана» (конец 90-х), зависимое положение (работала только жена).
- Это очень травмировало Толю, - вспоминает Инна Георгиевна, - ведь он перенял лучшие черты наших кавказских мужчин, привык обеспечивать семью, никогда ни с кем не советовался, был крутого нрава, авторитарен, но при этом необыкновенно щедр, всю свою зарплату мог отдать нуждающемуся - и это тоже восхищало. Он был настоящий восточный мужчина: как-то ему не понравилось, что я танцевала на какой-то вечеринке. Когда вернулись домой, он все бриллианты, что были на мне, выбросил в окно. А Игорь Числено, товарищ по сборной Союза, чуть в глаз не получил - только за то, что посмел сказать ему: «Толя, какая у тебя, оказывается, красивая жена!». И такой мужчина должен был мириться со своим нынешним положением. Конечно, это его здорово подкосило.
Для лечения нужны были большие деньги, а взять их было негде - пенсии не хватало даже на хлеб, руководство федерации в те годы тоже не могло помочь своему некогда знаменитому форварду. Вот тогда он и обратился в редакцию газеты «Содружество», перепутав с Русской общиной. Он пришел к нам в редакцию в потертом пиджаке, с виноватым взглядом и извиняющейся улыбкой: ему было очень неловко просить. Но очень хотелось жить. Мы выслушали его, налили горячего чаю, чтобы согрелся, но помочь не смогли - 20 тысяч долларов для «Содружества» были тогда запредельной суммой.
Последний удар судьбы он принял 9 декабря 1997 года - умер в возрасте 51 год. Хоронили его из Института физкультуры. По воспоминаниям близких, народу было очень много, но все хлопоты по организации похорон легли на плечи семьи - пришлось заложить драгоценности младшей дочери, Марины, и взять в долг полторы тысячи долларов. А через год дочери пришлось продать квартиру, чтобы поставить памятник - отцу и великому футболисту XX века Анатолию Банишевскому.
Галия АЛИЕВА