Миф о победе

ВЗГЛЯД
Парламентские выборы в Иране сразу же породили волну слухов и домыслов, связанных с якобы полной победой умеренных над консерваторами.
О реальном соотношении сил по итогам выборов, перспективам развития отношений Ирана с соседями и Западом в интервью газете «Каспiй» рассказал российский востоковед, доктор исторических наук Игорь Панкратенко, наблюдавший за выборами непосредственно в ИРИ.
- Какова ваша оценка прошедших в Иране выборов в парламент и Экспертный совет - насколько они были открытыми и честными?
- Если говорить о процедурах голосования и подсчета голосов, то выборы действительно были открытыми и честными. По данным МВД Исламской Республики, серьезных нарушений зафиксировано не было. Но ладно бы МВД, относиться к официальным данным в любой стране нужно весьма осмотрительно - оппозиция в Иране, которая весьма пристально следила за ходом голосования, также не высказывает серьезных претензий к итогам. А уж поверьте, для них достаточно было бы пары нарушений, чтобы сообщить об этом в западные масс-медиа. И те своего шанса потоптаться на теме «попрания в ИРИ демократии» и «фальсификации итогов выборов» не упустили бы. Как видим, ничего подобного не происходит, что служит лишним доказательством честности процесса голосования и подсчета голосов.
Другое дело - фильтры, которые проходят кандидаты, чтобы быть официально зарегистрированными. Их кандидатуры рассматривает сначала комиссия МВД, а затем - комиссия при Совете стражей, еще одном надзорном органе ИРИ. На нынешних выборах заявку о регистрации в качестве кандидатов подали 12 100 человек. Право выставить кандидатуру из них получили 6229, то есть - лишь половина. Именно через эти фильтры и происходит отсев «нежелательных и неблагонадежных», достаточно сказать, что в регистрации было отказано внуку основателя Исламской Республики - Хасану Хомейни.
- Насколько уверенную победу одержали умеренные силы в Иране?
- Поскольку я следил за выборами буквально в режиме онлайн, то могу сказать, откуда взялся этот миф об «уверенной победе умеренных сил», который сейчас гуляет в СМИ. Те, кого вы называете умеренными, одержали полную победу в Тегеране, взяв все 30 мест. Поскольку явка в столице была всего 48% (в целом по стране - 62,8%), подсчет голосов завершился достаточно быстро. И соответственно эти результаты были опубликованы первыми. Но СМИ и интернет-активисты почему-то эти данные автоматически перенесли на всю страну. Так и возник миф, а когда начали поступать данные из провинций - картина стала меняться.
Сегодня ситуация по итогам первого тура выглядит следующим образом: консерваторы - 103 места (в 2012-м - 195), реформаторы - 95 (30), независимые - 14 (60). Судьба еще 69 парламентских кресел будет решена во втором туре, который пройдет в апреле. То есть ни одному из участвовавших в выборах блоков не удалось достичь заветного числа 146 - количества мест, требующихся для парламентского большинства.
Как видите, слухи об «уверенной победе умеренных сил» - откровенное преувеличение. Вернее будет сказать, что они серьезно укрепили свои позиции в сравнении с предыдущими годами.
- Смирятся ли они с такой расстановкой сил в новом Меджлисе консервативные силы и не будут ли предпринимать каких-либо шагов по изменению положения в свою пользу?
- Разумеется, не смирятся и будут что-то предпринимать. Важно понимать, какими будут эти шаги. Тем не менее уверен, что они не выйдут за рамки правового поля. Совершенно очевидно, что будут приложены усилия к победе кандидатов от консерваторов во втором туре в тех округах, где они в этот тур вышли.
Столь же очевидно, что между реформаторами и консерваторами в Меджлисе развернется борьба за голоса представителей независимых по тем или иным вопросам. То есть - нормальная политическая борьба в рамках Конституции, не более того. Дело в том, что баланс сил - без всякого преувеличения - священный символ политической жизни Ирана. И тем, кто попытается его нарушить - дадут отпор их же союзники, такова специфика устройства страны.
- Окажут ли итоги парламентских выборов в Иране существенное влияние на внешнюю политику страны? Пойдет ли Тегеран на активное сближение с США, Евросоюзом и Израилем?
- Мне очень понравилась фраза, которую, комментируя итоги выборов в ИРИ для издания Al-Monitor, написал известный журналист Хуман Мадж: «Если некоторые западные наблюдатели рассчитывают, что иранские реформаторы - даже те из них, кто не допущен к участию в выборах, кто находится под домашним арестом или томится в тюрьмах, - готовы идти на нормализацию отношений с Израилем, отказаться от поддержки «Хезболлы» или палестинцев, присоединяться к западному блоку в Сирии, - то они явно бредят». Жестко, но совершенно справедливо. Это не позиция верхушки страны, это позиция всего иранского общества.
Во-вторых, то же общество и политические элиты страны готовы развивать взаимовыгодное сотрудничество со странами Евросоюза в экономической сфере. После частичной отмены санкций идет активный процесс восстановления связей с итальянцами, французами, немцами в автомобилестроении, металлургии, строительстве и других отраслях, вплоть до производства парфюмерии.
В качестве примера: в ходе поездки Хасана Роухани в Европу в январе нынешнего года был подписан солидный контракт с французской Airbus, согласно которому корпорация поставит к 2020 году в Иран 114 пассажирских лайнеров, в том числе таких моделей, как A380, A350, A340 и самолетов семейства A320. Так что сближение с Евросоюзом в экономической сфере уже идет.
Ну и, в-третьих, в ИРИ к сегодняшнему дню сложилось очень интересное распределение полномочий в сфере внешней политики. Стратегический курс определяет верховный лидер и его канцелярия. Администрация президента занимается, скажем так, «бесконфликтной зоной» - отношениями с тем же Евросоюзом или Россией, например.
А вот «зона конфликтов», то есть политика Ирана в Сирии, Ираке, Афганистане, на Аравийском полуострове и в ряде других точек - это уже компетенция канцелярии верховного лидера, Высшего совета национальной безопасности страны и Корпуса стражей исламской революции.
Соответственно Меджлис, который в силу конституционных полномочий ратифицирует международные соглашения, в реальности может оказывать влияние на внешнюю политику администрации Роухани в «бесконфликтной зоне».
- Сохранит ли Иран прежнюю конфронтационную политику в отношении Саудовской Аравии и арабских монархий Персидского залива?
- А разве политика Ирана в отношении арабских монархий конфронтационна? По-моему, все обстоит с точностью до наоборот.
Иранофобия Саудовской Аравии давно уже приобрела параноидальный характер, столь же острый, как у израильского премьера Нетаньяху. Кроме того, мы должны понимать, что династия борется за гегемонию в регионе, поскольку иной вариант для нее означает трагический финал. Переплетение внутренних и внешних проблем королевства требует наличия «внешнего врага», и на эту роль Тегеран для Эр-Рияда подходит просто идеально.
Те шаги навстречу, которые делал Иран в прошлом году, не только не встретили понимания в Саудовской Аравии, но и были демонстративно отвергнуты. Противоречия между двумя этими государствами носят антагонистический характер, поэтому ирано-саудовское противостояние будет продолжаться. Кстати, сейчас возникает новое поле для этого противостояния - Ливан, но, как это обычно и бывает, многочисленные «аналитики и политологи» опаздывают с оценкой развития ситуации вокруг этой страны.
- Следует ли ожидать после выборов смягчения режима внутри Ирана?
- Надо отметить, что процесс модернизации и либерализации в ИРИ идет уже два года. И связано это не с президентом Роухани, не с деятельностью его команды, не с активностью такого тяжеловеса, как Али Акбар Хашеми Рафсанджани, которого называют наставником нынешнего президента. Старт модернизации был дан верховным лидером Али Хаменеи, поскольку он глубоко убежден, что идея проведения преобразований, периодического реформирования содержится в основных принципах исламской революции. И без этих преобразований и реформ наступит застой и последующее загнивание политической системы Ирана, с крахом в финале. Естественно, все эти преобразования не должны привести к эрозии ценностей исламской революции и должны оставаться под контролем руководства страны, чтобы в итоге не случилось чего-то, подобного перестройке в СССР.
Первым шагом этой программы, которую я называю «переходом к умеренности», было избрание президентом страны Хасана Роухани. Вторым - нынешние выборы в Меджлис 10-го созыва, по итогам которых создан новый баланс между консерваторами и умеренными. Так что процессы, которые вы назвали «смягчением режима», идут в Иране уже несколько лет. Вопрос в их скорости и глубине, но в том и суть, чтобы дискуссия по данному вопросу происходила в правовом поле.
Ведь что, по сути, показали итоги голосования? Иранцы жаждут реформ, но при этом они хотят, чтобы эти реформы были продуманными и взвешенными.
Роман ТЕМНИКОВ