Парижские тайны

ВОСПОМИНАНИЯ
Париж - один из красивейших городов мира, вдобавок расположен в живописной местности. С верхушки Эйфелевой башни огромный город виден как на ладони. Прекрасны и парижские ночи, с Эйфелевой башни ночной Париж представляется чем-то вроде громадной люстры. Действительно, ночью в этом городе бывает светло, как днем...
Петляющая по городу Сена, обширные Елисейские Поля с великолепной Триумфальной аркой, старинные дома придают окружающему пейзажу неповторимое очарование.
Париж - один из красивейших, но и один из самых дорогих городов мира. Жизнь здесь нелегка, но тем не менее сюда непрерывно едут со всех концов света. В Париже можно встретить людей самых разных национальностей и цвета кожи. Парадоксально, что, как бы трудно им здесь ни приходилось, они считают себя счастливыми в этом удивительном городе. Вероятно, это оттого, что все они искренне любят Париж. Лично я воочию убедился в этом на примере журналистки Эдит Домаркайте, дочери иммигрантов из Литвы. Она отлично знает каждую парижскую улицу, площадь, каждый антикварный магазин и музей, каждое кафе, и при любом удобном случае рассказывает о Париже буквально взахлеб, готова говорить о нем часами. По ее словам, ей не раз предлагали высокооплачиваемую работу в других городах и странах, но она отказывалась - боялась навсегда потерять Париж. Боялась, несмотря на то, что жизнь в Париже, как уже отмечалось, отнюдь не легка.
Я давно знаком с Эдит. Круг ее интересов - литература, искусство, музыка. В Париже вышла в свет ее весьма интересная книга о мировом искусстве, несколько брошюр на тему литературы и музыки, и она продолжает изыскания по данной тематике. Эдит родилась в Париже, но помимо французского свободно владеет английским и русским. Она чрезвычайно деловита и настойчива в достижении цели - настоящий продукт западного капитализма.
В Париже мы с Эдит встречались четырежды - в 1996-м, в 1998-м, в 2000-м и в 2014 году. Все встречи были очень интересны. Она стала лучшим моим гидом при посещении Лувра, музеев Жоржа Помпиду и декоративного искусства, известных антикварных магазинов. Сама живо интересуясь искусством Востока и зная, что я приехал из Баку, она всегда водила меня в антикварные магазины, торгующие восточными товарами, восточные экспозиции известных музеев и частных галерей, где я с ее помощью познакомился с чрезвычайно ценными произведениями искусства Северного и Южного Азербайджана. Но самыми запоминающимися для меня стали встречи в частных галереях Айнарда и Люви, на Елисейских Полях и в антикварном магазине по улице Оноре де Бальзака. В этих заведениях, насыщенных предметами старины, преобладают ковры, золотые изделия, произведения народного промысла и изобразительного искусства из стран Востока. Среди них мое внимание привлекла живописная картина «Пейзаж» из личной коллекции Айнарда, которая до сих пор служит предметом споров. Как ни странно, ни на лицевой, ни на обратной стороне этого табло нет ни подписи, ни даты. Быть может, они известны владельцу коллекции, который из каких-то соображений не заинтересован разглашать эту информацию. Но «Пейзаж» настолько великолепен, что и без всяких подписей зрителю ясно: перед ним настоящий шедевр.
Откровенно говоря, еще в 1996 году при первом знакомстве с этой картиной я ощутил манеру, цветовую гамму и лирический настрой нашего выдающегося художника Саттара Бахлулзаде, но остерегся сказать об этом открыто. Дело в том, что за последнее время мне пришлось сталкиваться в Азербайджане с картинами, представляющими собой подражание Бахлулзаде, которые я вначале принимал за его первые творческие опыты. Только при внимательном рассмотрении выяснялось, что передо мной пример подражательства. Поэтому я решил переключиться на менее очевидный, но более интересный аспект проблемы, и Эдит оказала мне в этом деле поистине бесценную помощь.
Меня интересовало, откуда здесь эта картина, от кого она получена и кто автор. Эдит с первого взгляда поняла мои мысли и направила беседу с Айнардом в соответствующее русло:
- Мсье Айнард, эта картина, естественно, не принадлежит французским художникам. Если так, то не будете ли вы любезны сообщить нам, откуда эта картина, кто ее автор и у кого вы ее приобрели?
Французы, особенно те, кто занимается коммерческой деятельностью, не любят подобного рода расспросы. Им больше по вкусу деловые беседы, сулящие непосредственную выгоду. Разговоры не по существу они считают пустой тратой времени, которое, как известно, - деньги. Поэтому Айнард в изрядном раздражении начал возмущаться:
- Вы отнимаете у меня время, мешаете работать. Чем болтать попусту, нужно заниматься конкретным делом. Если вы хотите провести исследование, обращайтесь в государственные музеи или галереи…
Хорошо зная особенности французской национальной психологии, Эдит пустила в ход свое сладкоречие:
- Мсье Айнард, вы меня хорошо знаете и вам прекрасно известно, что я всегда делала вам добро. При моем посредничестве вы немало заработали. Думаю, вам нетрудно будет подробно сообщить, откуда эта картина, какому автору принадлежит и от кого она у вас. Если сделаете это, то, как всегда, можете заработать…
При последних словах Эдит глаза ее собеседника заблестели. Теперь это был уже не тот недовольно ворчащий субъект, что мгновение назад. Он учтиво обратился к Эдит:
- Откуда картина поступила и кто ее автор, нам, к сожалению, неизвестно. Но от кого она получена, мы хорошо знаем. Эту картину передал нам некто Жорж, который в свое время работал фотографом в Министерстве культуры Франции. Теперь он стар, ему 80, плохо слышит, ноги не ходят. Поэтому он не выходит из дому. Живет на этой улице. У меня есть его домашний телефон. Если захотите, можете встретиться и поговорить. Он весьма интересный собеседник.
Эдит взяла номер и прямо из галереи позвонила, чтобы договориться о времени аудиенции. Из-за плохого слуха старого Жоржа разговор затянулся минут на 15. С немалым трудом она сумела получить согласие и договориться о встрече на следующий день.
Отправляясь к Жоржу, мы купили бутылку шампанского и коробку шоколадных конфет. Разыскать нужный адрес оказалось не так трудно, дом находился в 200 метрах от галереи, по улице Бальзака, причем в заметном месте. Поднявшись на второй этаж, мы позвонили. После долгого ожидания дверь открыла пожилая женщина. Вначале она встретила нас хмуро, но, заметив в руках Эдит шампанское и конфеты, совершенно преобразилась. Поняв, что беседа будет деловой и обещает выгоду, она одарила нас деланной улыбкой. Эдит шепнула мне по-русски, что французы вообще не очень жалуют гостей, особенно если те приходят с пустыми руками. Поэтому, заметила она, мы явились с гостинцами и поступили совершенно правильно - теперь можно рассчитывать, что встреча окажется не напрасной, у Жоржа удастся узнать что-то стоящее.
…Мы сели за старинный стол. Хозяйка ушла на кухню заваривать чай и кофе, а мы принялись рассматривать развешанные на стене картины и фотографии в художественном стиле, сделанные Жоржем. Фотоработы высокого профессионального уровня, интересны и композиционно, и с точки зрения идейного содержания. Было ясно, что хозяин дома не обычный ремесленник, а фотограф по-настоящему творческого плана, с собственным неповторимым почерком.
В этот момент из своей комнаты появился старый Жорж, который с помощью трости подошел к нам, поздоровался и сел за стол на почетном месте. На нем был слуховой аппарат. Бросалась в глаза бледность, вызванная долгим пребыванием в помещении, вдали от свежего воздуха, и, кроме того, он выглядел сильно утомленным. Все это - последствия длительной болезни. Поняв, что на долгую беседу по душам рассчитывать не приходится, Эдит решила не терять времени и перешла к делу:
- Мсье Жорж, нам в личной коллекции господина Айнарда попалась живописная картина «Пейзаж». Он сказал, что эту картину ему передали вы. Можете ли вы сообщить, где вы ее достали?
Постановка вопроса хозяину явно не понравилась.
- Господа, это судебный допрос или интерес к истории произведения?
- Конечно, интерес к истории произведения! - засмеялась Эдит.
Ее ответ добавил Жоржу уверенности, и он принялся забрасывать нас вопросами:
- Прежде всего скажите, пожалуйста, из какой страны вы приехали в Париж? С какой целью вы расспрашиваете об этой картине и собираете информацию о ней? И чего вы хотите от меня?
Эдит широко улыбнулась:
- Мы оба - люди пишущие. Я живу в Париже, работаю в одной из французских газет. Мой гость - из бывшего Советского Союза, живет в городе Баку и работает на государственном телевидении. Наш интерес к этой картине вызван желанием узнать, кто автор, где она была создана и как оказалась у вас…
После долгого раздумья Жорж заговорил:
- Господа, я очень стар, и память моя уже не та, что прежде. Для того чтобы дать вам подробный ответ, мне придется разобрать свой архив, а это потребует немало времени…
Я не удержался:
- Мсье Жорж, завтра я вылетаю в Баку, поэтому давайте решим это дело сейчас.
Он опять задумался. Потом позвал жену:
- Сюзан, если можно, принеси ту часть моего архива, которая относится к концу 60-х.
Через несколько минут Сюзан принесла нам кофе, а затем фотоленты конца 60-х годов и снятые с них и аккуратно разложенные в альбом фотографии. Жорж обрадованно сказал:
- Теперь давайте полистаем этот альбом. Там собраны снимки, которые я сделал во время поездки в бывший Советский Союз.
- Мсье Жорж, какое отношение к нашему вопросу имеют эти фотографии? - осведомилась Эдит.
Он повернулся в ее сторону, как бы не расслышав сказанного:
- Вы что-то сказали… Если не ошибаюсь, усомнились в том, относятся ли фотографии к обсуждаемой теме. Но вы сильно ошибаетесь, эти фотографии сыграют большую роль в разрешении проблемы. Да, мы не знаем, где была создана живописная картина, кто ее автор, но пространство, где она создавалась, и визуальные черты автора нашли отражение в моих фотографиях. Полагаю, таким путем вы узнаете художника и определите, принадлежит ли ему авторство картины, или нет.
Предложение было дельное, поэтому мы решили запастись терпением и продолжали листать альбом. Через несколько страниц мы увидели фотографии различных уголков Баку, встреч между деятелями культуры Азербайджана и Франции, снимки мастерских известных азербайджанских художников Тогрула Нариманбекова и Саттара Бахлулзаде, их работ в крупном и мелком плане, а также фотографии самих художников с различных ракурсов. В один миг все стало ясно, и я почувствовал удивительный прилив сил, энергии, приподнятое настроение. И наш хозяин, как человек творческий, немедленно это почувствовал.
- Похоже, вы нашли что искали, - заметил он, посмеиваясь.
- Мсье Жорж, большое спасибо, ваши фотографии очень помогли нам. Теперь нас интересует, каким образом эти картины оказались в Париже. Может быть, вы внесете ясность в этот момент?
Он стал отпираться, сослался на усталость вследствие болезни. Но тут Эдит опять пустила в ход свое сладкоречие:
- Мсье Жорж, ваше искусство гуманистично, вы всегда стремились дарить людям радость. Теперь вы уже не занимаетесь фотографией, живете воспоминаниями о былом. Если вы поделитесь с нами впечатлениями от поездки в бывший СССР, особенно в Баку, то скольким миллионам людей подарите радость!
Эти слова возымели разительное действие. Несмотря на поздний час, Жорж продолжил разговор, хотя начал несколько издалека:
- Я долгие годы работал фотографом в Министерстве культуры Франции. Меня регулярно включали в состав делегаций, сопровождавших министра во время зарубежных визитов. В 1969 году по инициативе Министерства культуры СССР нас пригласили посетить эту страну, и я опять был в составе официальной делегации. Возглавлял делегацию тогдашний министр культуры Андре Молоро, известный писатель и искусствовед. Он был известен как автор множества художественных произведений и научных работ. Словом, это был человек, имевший полное моральное право занимать такой пост. Короче говоря, мы прибыли в Москву. Нас встретил министр культуры. Мы разместились в Москве, ознакомились с музеями, историческими достопримечательностями города. Министры культуры двух стран подписали множество разных протоколов. Потом нас отправили самолетом из Москвы в Баку. До этого я пару раз бывал в Москве, но о Баку не имел ни малейшего представления. Наконец-то я имел случай увидеть этот очень интересный восточный город, олицетворяющий некий синтез старины и современности.
Как и в Москве, здесь нас принял министр культуры. И тут повторились те же торжественные приемы, встречи. В Министерстве культуры нам заявили, что нам предстоит побывать в мастерских двух знаменитых художников, у одного из них мать француженка, а отец мусульманин, а другой - чистый мусульманин, родился в пригородном селении Баку. Оба художника оригинальные и интересные, и мы, скорее всего, останемся довольны.
По окончании встреч с высокопоставленными лицами нас повезли в старинный город внутри города. Казалось странным, что этот маленький город, обнесенный каменными стенами, сохранился в первоначальном виде, его узкие кривые улочки напоминали лабиринт, так что человек непосвященный мог легко заблудиться. Да, вот хорошо вспомнил: в этом старинном городе в нижней, приморской части была башня. Наш гид предоставил энциклопедические сведения об истории этой башни, о том, как она появилась, привел несколько связанных с ней преданий. Ох, память моя слаба стала, интересное название у той башни... Жаль, забыл. Такова старость, человек становится забывчивым…
- Наверное, это Девичья башня? - быстро спросил я.
- Да-да, Девичья башня… - обрадованно подтвердил он. - Я тогда сфотографировал эту башню. В популярных парижских журналах были опубликованы и мои репортажи об этом старинном городе. Фотографии - такая вещь, что как начнешь их смотреть, оживают воспоминания. То же самое вызвали у меня фотографии, связанные с Баку. У человека беспамятного, как я, словно разом восстановилась память…
Эдит поняла, что Жорж разговорился и если пустить дело на самотек, он может далеко отклониться от интересующей нас темы - посещения мастерских азербайджанских художников. Поэтому она решила вмешаться:
- Мсье Жорж, может, расскажете нам о ваших встречах с художниками, в чьих мастерских вы побывали, - одного, у которого мать француженка, и другого, выходца из бакинского пригородного села?
- Да, я совсем забыл, простите… В Баку мы тоже провели два дня, побывали в музеях истории, искусства, совершили морскую прогулку и посетили мастерские двух художников. В мастерской того, у которого мать француженка, а отец мусульманин, наша встреча затянулась. Глава делегации, министр культуры Франции Андре Молоро был по-настоящему очарован творчеством этого художника. Его картины, представляющие синтез национального и общечеловеческого, привели в восторг нашего министра, который очень хорошо разбирался в мировом искусстве, видел оригинальные работы Сезанна, Ренуара, Гогена, Ван Гога, Модильяни. Он неустанно превозносил этого художника. Я хорошо знал Молоро, который, хоть убей, никогда не стал бы хвалить произведение, не отвечающее его вкусам.
В мастерской собрался очень интересный круг. На стол поставили яства восточной кухни - орехи, миндаль, пахлава, шекербура, а также шампанское и другие вина. Члены делегации угощались, а я снимал с различных ракурсов их, беседу Андре Молоро с художником, различные интересные эпизоды, а также находившиеся в мастерской табло, которые привлекали мое внимание. Художник и внешним видом, и одеждой, и манерами больше напоминал европейца, чем человека восточного. Внешность его была привлекательная и такая элитарная. Встреча и угощение заняли немало времени. Наконец, Андре Молоро взглянул на часы и любезным тоном произнес:
- Здесь все было великолепно, и уходить не хочется, но нас ждут и в других местах. Спасибо вам, счастливо оставаться…
Члены делегации поднялись. В этот момент художник взял табло, заранее приготовленное для Андре Молоро, подошел к нему и протянул картину со словами:
- Господин Андре Молоро, это от меня вам на память о первом вашем визите в мою мастерскую и нашей встрече. Пусть крепнут французско-азербайджанские культурные связи!
Эти слова и подарок привели Андре Молоро буквально в экстаз, он крепко обнял художника и сказал:
- Приглашаю вас в Париж. В ближайшее время вам будет вручено официальное приглашение.
Затем министр оглянулся, ища взглядом помощника и переводчика, осведомился о книге отзывов художника. При этих словах в мастерской возникло сильное оживление, но министр, не обращая на это внимания, сел на стул и сделал в книге отзывов следующую историческую запись: «Произведения Тогрула Нариманбекова имеют большую ценность. Они создают в себе уникальный синтез восточной и западной культур».
Представьте себе, я наблюдал и снимал на ленту целиком встречу и угощение в этой мастерской. Кого только нет на снимках! Тогдашний министр культуры Франции Андре Молоро, художник Тогрул Нариманбеков и другие люди, известные и неизвестные нам. Между прочим, имя Нариманбекова никогда не сохранилось бы в памяти такого забывчивого человека, как я, если бы не подпись на подаренном Андре Молоро табло и еще имя и фамилия художника перед записью в книге отзывов в мастерской. Все это отражено в сделанных мною фотоснимках. При первом же взгляде на них перед глазами оживают те мгновения.
Когда Жорж закончил, Эдит сделала попытку перевести разговор на встречу в мастерской другого азербайджанского художника. Наш хозяин стал листать альбом и разглядывать сделанные на той встрече снимки. Потом показал нам характерный портрет Саттара Бахлулзаде и бодро начал:
- А вот второй художник, в мастерской которого побывала наша официальная делегация. Имя и фамилию его я не запомнил, потому что он не подписывал свои произведения. Я несколько раз просматривал репродукции снятых мною картин, но ни на одной подписи нет. Зато у него очень запоминающееся, характерное лицо. Оно напоминает потрескавшуюся от безводия землю, побронзовело от жары. Большие серые глаза и длинные жесткие с проседью волосы, то и дело падающие на лицо, с первого взгляда выдавали в нем художника. Внешне довольно спокойный, этот человек обладал весьма горячей натурой. Это мы явственно почувствовали из увиденных в мастерской пейзажей. Он расставил свои работы вдоль стен так, чтобы посетители могли без всякого труда осмотреть их все. Такая расстановка оказалась как нельзя более удобной и для меня, поскольку я видел все и мог снимать любое из табло. Трудность состояла в том, что работ, ласкавших взор и бодрящих сердце, здесь было чересчур много, и я затруднялся выбрать. Наконец, решил снять все разом.
Министр культуры Андре Молоро, знаток искусства, особенно изобразительного, был восхищен увиденным. Он внимательно рассматривал каждую картину и что-то говорил сопровождавшему его министру культуры СССР Владимиру Попову. Снимая их, я уловил только следующее: «Этот художник сформировался в атмосфере реальности, но словно прошел школу французского импрессионизма».
Было очевидно, что творчество этого живописца, как и предыдущего художника, очень понравилось Андре Молоро. Поэтому я старался снимать на ленту все эпизоды встреч и бесед министра с художником. Это требовалось не только для нашей делегации, но и для личного архива министра.
(Окончание следует)
Мохбаддин САМЕД