Баку 17°C
Бывший следователь Генпрокуратуры СССР: «В Армении меня поражало проявление национализма, у азербайджанцев я такого не замечал»
Интервью Caliber.Az с бывшим следователем Генпрокуратуры СССР, российским адвокатом Владимиром Калиниченко.
От редакции: Владимир Иванович Калиниченко родился в 1947 году. В 1971 году окончил Харьковский юридический институт. Работал в должности следователя прокуратуры района, прокурора следственного отдела, прокурора-криминалиста. Пять лет руководил следственно-оперативной группой по раскрытию умышленных убийств. С 1980 года – следователь, старший следователь по особо важным делам при Генеральном прокуроре СССР. Уволился в связи с ликвидацией Прокуратуры СССР в 1992 году с должности первого заместителя начальника отдела оперативного реагирования Управления по расследованию дел особой важности. В его послужном списке дела о взяточничестве в Министерстве рыбного хозяйства СССР, сочинско-краснодарское, «хлопковое» в Узбекистане, хозяйственных и партийных руководителей в Казахстане, убийство на станции метро «Ждановская» ответственного работника КГБ СССР, события в Сумгайыте и многие другие. Государственный советник юстиции III класса. Награжден орденом «Знак Почета».
- Владимир Иванович, вы хорошо знакомы с причиной и историей Карабахского конфликта. Какова была ваша реакция на начало Отечественной войны Азербайджана, завершившейся победой и восстановлением территориальной целостности Азербайджана?
- Я начну с другого. В мае 1979 года в Азербайджане прокурор Гамбой Мамедов вел уголовное дело. Я приехал в мае того же года в Баку по поручению заместителя Генерального прокурора. Проживал в гостинице с Нариманом Агаевым, он сам парень из Физули. Так вот, я сидел со следователями на Сабунчинском вокзале, там у меня был кабинет. Дело было настолько объемным, что пришлось привлечь следователей со всего Союза.
В тот период я объездил половину Азербайджана, побывал в тогдашней НКАО, в Физули, Агдаме, Агджабеди, и, конечно, видел, что там проживают одни азербайджанцы.
Кстати, отойду немного от темы. Пару лет назад я попал на прием в поликлинике к врачу-армянке. Она, зная кто я, начала мне рассказывать, что была возмущена поведением азербайджанцев, мол, в НКАО все надписи были на азербайджанском и русском языках. Я даже удивился той лжи, которую услышал и резко ответил ей: если бы я там не был в 1979 году, то возможно бы и поверил. Но я ведь там был и видел все своими глазами.
В Карабахе весь обком партии состоял из армян, надписи все были на русском и армянском языках. В Степанакерте (Ханкенди – Ред.) проживали компактно армяне. Более того, в самом руководстве в Азербайджане было много армян – и в ЦК, и в Совмине в те годы работало на хороших должностях 30-40 армян. Армяне были и в прокуратуре, где я тогда работал.
В конце 80-х годов я расследовал уголовное дело в Спитаке, часто ездил в Ереван и в Баку. Когда я занимался сумгайытскими событиями, то очень близко подружился с Исметом Гаибовым, который впоследствии стал Генпрокурором Азербайджана. В ноябре 1991 года он трагически погиб, когда вертолет, на котором он летел, был сбит в небе над селом Гаракенд в Карабахе.
Поэтому, конечно, я все прекрасно понимал. И поэтому я нисколько не сомневался, что возвращение Карабаха является вопросом времени, поскольку азербайджанцы с потерей этих земель никогда не смирятся. Скажу так: во время Первой Карабахской войны я не верил, что армяне смогут справиться с азербайджанской армией. Но случилось то, что случилось.
Насчет прошлогодней войны. Я не сомневался, что она будет, азербайджанцы тщательно готовились к ней, и результат не заставил себя долго ждать. Лично для меня, украинца по национальности и гражданина России, где я проживаю с 1979 года, прошлогодняя война явилась восстановлением справедливости. Да, именно так - последняя война и восстановление территориальной целостности Азербайджана воспринимается мной как восторжествование справедливости для жителей Азербайджана.
Когда я был в тех районах, то армянских семей я там не видел. Это были чисто азербайджанские районы. И я прекрасно понимал, что такое проявление национализма.
- В одном из своих интервью президент России Владимир Путин сказал, что проблема Карабаха якобы началась с сумгайытских событий. Вы тоже так считаете?
- Нет. Есть официальные данные. В 1987 или 1988 году Горбачев принимал армянскую делегацию в составе Зория Балаяна, Сильвы Капутикян и примкнувшую к ним Галину Старовойтову, которая тогда именовала себя этнографом. Они поставили вопрос о присоединении Карабаха к Армении. Горбачев эту идею поддержал и сказал уверенно, что такая проблема существует. Но я то понимал, что эта идея была в умах армянских националистов, но решить ее было невозможно.
Сумгайыт начался после событий в Нагорном Карабахе, после того как армяне на своей территории изгнали 200 000 азербайджанцев, и этот факт достаточно известный. Сколько их погибло по пути в Азербайджан, до сих пор никому не известно. В то время, когда я занимался сумгайытскими событиями, они уже появились в Баку - без жилья, без денег, без вещей.
- Война завершилась. Стороны готовятся к подписанию мирного договора, процессу демаркации и делимитации границы и открытию коммуникаций. Как вы считаете, Азербайджан может привлечь армянских военных преступников к трибуналу за совершенные зверства в отношении мирных граждан?
- Я очень сомневаюсь, что это можно сделать при таком обострении отношений. Сейчас это все затихло. Нужно, чтобы обе стороны успокоились.
Если дальше будет подниматься вопрос о совершенных преступлениях, то отношения обострятся. Давайте вспомним историю Второй мировой войны, когда три государства-победителя и присоединившаяся к ним Франция решили создать международный трибунал. Тогда вопрос привлечения к уголовной ответственности военных преступников возник сам по себе: три государства-победителя решили судьбу побежденных.
В данной ситуации эту рану лучше не бередить. Было бы желание и намерение - и все будет по закону.
- Как к вам относились в Азербайджане, что больше всего вам запомнилось?
- Меня в Азербайджане воспринимали как прокурора-криминалиста из Запорожской области Украины. Принимали очень доброжелательно и гостеприимно.
Я побывал во многих районах Азербайджана и везде встречал только теплое отношение и уважение со стороны местных жителей. В Армении то же самое было, но единственное, что меня поражало, это проявление национализма, у азербайджанцев такого я не замечал. Иногда этот армянский национализм проявлялся спокойно, а иногда очень остро и ярко.
В 1989 году мои друзья-азербайджанцы помогали армянам выезжать из Баку, из Азербайджана, прятали их. Все это происходило на моих глазах. Вот эта вот ненависть после Сумгайыта… Хотя, кто помогал нам в расследовании? Да, там было много оперативников со всего Советского Союза, мы искали преступников, но основную-то работу делали азербайджанские оперативники. Они нам помогали, потому что знали, что мы реально искали преступников.
- Хотели бы вы приехать в Баку еще раз?
- К сожалению, я уже невыездной в силу возраста. Меня многие приглашали в Баку, но уже не получается. Будете в Москве – приходите в гости, буду рад вам.
От редакции: Владимир Иванович Калиниченко родился в 1947 году. В 1971 году окончил Харьковский юридический институт. Работал в должности следователя прокуратуры района, прокурора следственного отдела, прокурора-криминалиста. Пять лет руководил следственно-оперативной группой по раскрытию умышленных убийств. С 1980 года – следователь, старший следователь по особо важным делам при Генеральном прокуроре СССР. Уволился в связи с ликвидацией Прокуратуры СССР в 1992 году с должности первого заместителя начальника отдела оперативного реагирования Управления по расследованию дел особой важности. В его послужном списке дела о взяточничестве в Министерстве рыбного хозяйства СССР, сочинско-краснодарское, «хлопковое» в Узбекистане, хозяйственных и партийных руководителей в Казахстане, убийство на станции метро «Ждановская» ответственного работника КГБ СССР, события в Сумгайыте и многие другие. Государственный советник юстиции III класса. Награжден орденом «Знак Почета».
- Владимир Иванович, вы хорошо знакомы с причиной и историей Карабахского конфликта. Какова была ваша реакция на начало Отечественной войны Азербайджана, завершившейся победой и восстановлением территориальной целостности Азербайджана?
- Я начну с другого. В мае 1979 года в Азербайджане прокурор Гамбой Мамедов вел уголовное дело. Я приехал в мае того же года в Баку по поручению заместителя Генерального прокурора. Проживал в гостинице с Нариманом Агаевым, он сам парень из Физули. Так вот, я сидел со следователями на Сабунчинском вокзале, там у меня был кабинет. Дело было настолько объемным, что пришлось привлечь следователей со всего Союза.
В тот период я объездил половину Азербайджана, побывал в тогдашней НКАО, в Физули, Агдаме, Агджабеди, и, конечно, видел, что там проживают одни азербайджанцы.
Кстати, отойду немного от темы. Пару лет назад я попал на прием в поликлинике к врачу-армянке. Она, зная кто я, начала мне рассказывать, что была возмущена поведением азербайджанцев, мол, в НКАО все надписи были на азербайджанском и русском языках. Я даже удивился той лжи, которую услышал и резко ответил ей: если бы я там не был в 1979 году, то возможно бы и поверил. Но я ведь там был и видел все своими глазами.
В Карабахе весь обком партии состоял из армян, надписи все были на русском и армянском языках. В Степанакерте (Ханкенди – Ред.) проживали компактно армяне. Более того, в самом руководстве в Азербайджане было много армян – и в ЦК, и в Совмине в те годы работало на хороших должностях 30-40 армян. Армяне были и в прокуратуре, где я тогда работал.
В конце 80-х годов я расследовал уголовное дело в Спитаке, часто ездил в Ереван и в Баку. Когда я занимался сумгайытскими событиями, то очень близко подружился с Исметом Гаибовым, который впоследствии стал Генпрокурором Азербайджана. В ноябре 1991 года он трагически погиб, когда вертолет, на котором он летел, был сбит в небе над селом Гаракенд в Карабахе.
Поэтому, конечно, я все прекрасно понимал. И поэтому я нисколько не сомневался, что возвращение Карабаха является вопросом времени, поскольку азербайджанцы с потерей этих земель никогда не смирятся. Скажу так: во время Первой Карабахской войны я не верил, что армяне смогут справиться с азербайджанской армией. Но случилось то, что случилось.
Насчет прошлогодней войны. Я не сомневался, что она будет, азербайджанцы тщательно готовились к ней, и результат не заставил себя долго ждать. Лично для меня, украинца по национальности и гражданина России, где я проживаю с 1979 года, прошлогодняя война явилась восстановлением справедливости. Да, именно так - последняя война и восстановление территориальной целостности Азербайджана воспринимается мной как восторжествование справедливости для жителей Азербайджана.
Когда я был в тех районах, то армянских семей я там не видел. Это были чисто азербайджанские районы. И я прекрасно понимал, что такое проявление национализма.
- В одном из своих интервью президент России Владимир Путин сказал, что проблема Карабаха якобы началась с сумгайытских событий. Вы тоже так считаете?
- Нет. Есть официальные данные. В 1987 или 1988 году Горбачев принимал армянскую делегацию в составе Зория Балаяна, Сильвы Капутикян и примкнувшую к ним Галину Старовойтову, которая тогда именовала себя этнографом. Они поставили вопрос о присоединении Карабаха к Армении. Горбачев эту идею поддержал и сказал уверенно, что такая проблема существует. Но я то понимал, что эта идея была в умах армянских националистов, но решить ее было невозможно.
Сумгайыт начался после событий в Нагорном Карабахе, после того как армяне на своей территории изгнали 200 000 азербайджанцев, и этот факт достаточно известный. Сколько их погибло по пути в Азербайджан, до сих пор никому не известно. В то время, когда я занимался сумгайытскими событиями, они уже появились в Баку - без жилья, без денег, без вещей.
- Война завершилась. Стороны готовятся к подписанию мирного договора, процессу демаркации и делимитации границы и открытию коммуникаций. Как вы считаете, Азербайджан может привлечь армянских военных преступников к трибуналу за совершенные зверства в отношении мирных граждан?
- Я очень сомневаюсь, что это можно сделать при таком обострении отношений. Сейчас это все затихло. Нужно, чтобы обе стороны успокоились.
Если дальше будет подниматься вопрос о совершенных преступлениях, то отношения обострятся. Давайте вспомним историю Второй мировой войны, когда три государства-победителя и присоединившаяся к ним Франция решили создать международный трибунал. Тогда вопрос привлечения к уголовной ответственности военных преступников возник сам по себе: три государства-победителя решили судьбу побежденных.
В данной ситуации эту рану лучше не бередить. Было бы желание и намерение - и все будет по закону.
- Как к вам относились в Азербайджане, что больше всего вам запомнилось?
- Меня в Азербайджане воспринимали как прокурора-криминалиста из Запорожской области Украины. Принимали очень доброжелательно и гостеприимно.
Я побывал во многих районах Азербайджана и везде встречал только теплое отношение и уважение со стороны местных жителей. В Армении то же самое было, но единственное, что меня поражало, это проявление национализма, у азербайджанцев такого я не замечал. Иногда этот армянский национализм проявлялся спокойно, а иногда очень остро и ярко.
В 1989 году мои друзья-азербайджанцы помогали армянам выезжать из Баку, из Азербайджана, прятали их. Все это происходило на моих глазах. Вот эта вот ненависть после Сумгайыта… Хотя, кто помогал нам в расследовании? Да, там было много оперативников со всего Советского Союза, мы искали преступников, но основную-то работу делали азербайджанские оперативники. Они нам помогали, потому что знали, что мы реально искали преступников.
- Хотели бы вы приехать в Баку еще раз?
- К сожалению, я уже невыездной в силу возраста. Меня многие приглашали в Баку, но уже не получается. Будете в Москве – приходите в гости, буду рад вам.
