Баку 13°C
Не неси обиду в сердце своем…
В биографиях многих успешных музыкантов присутствует линия продолжения, когда речь идет о профессиональной династии. В случае с героем настоящей публикации такой, скажем, наследственности нет: отец – экономист, мама – педагог. Но разве есть азербайджанская семья, где в доме не звучал бы мугам, не восхищались бы высоким исполнительским искусством ханенде, ашугов, пением народных песен!
Семья Нусрета Гулиева в этом отношении не была исключением, более того, ко всему сказанному добавлялось ценное общение с известными деятелями культуры Азербайджана – поэтами Н.Хазри, Т.Байрамом, композиторами Ф.Амировым Дж.Джангировым, философом А.Аслановым, а также с Ханали Гулиевым – родным дядей Акиф муаллима, оказавшим огромное влияние на формирование творческих приоритетов своего племянника. Но мечтал ли о профессии музыканта маленький Акиф?
– Не могу сказать, что мои детские мечты и фантазии были связаны с музыкой, но и остаться в стороне от нее, общаясь с дядей Ханали, было просто невозможно. Признанный тарист-виртуоз, ханенде, педагог, музыковед – для него не было границ в национальном музыкальном пространстве. К тому же он обладал уникальной способностью заряжать окружающих своей неуемной творческой энергией, безграничной преданностью профессии. Безоговорочно, именно под влиянием Ханали Гулиева я и мои две сестры (всего нас пятеро: на четырех сестричек один брат) начали заниматься музыкой.
Звуки фортепиано, скрипки и тара сменяли друг друга в нашем доме. Порой мы пытались играть вместе, тогда к нам присоединялся папа, у которого был хороший голос. Отец прекрасно чувствовал мугам, проникновенно исполнял народные песни. Вечером, когда мы собиралась вместе, из окон нашего дома раздавались звуки семейного ансамбля, в котором главенствовал голос отца. Вечернее музицирование доставляло нам всем огромное удовольствие. Эти вечера остались в памяти как дорогие сердцу воспоминания.
– Семейное музицирование – один из действенных, очень важных способов воспитания, эстетического развития детей, а может быть, и родительского стремления отгородить своих чад от, так сказать, прозы жизни.
– С последним предположением позволю себе не согласиться. Жили мы в Сумгаите. Отец работал на трубопрокатном заводе экономистом. Неоднократно он брал меня с собой и обязательно водил в мартеновский цех, где я становился свидетелем сталеплавильного процесса – поразительного зрелища, вызывающего глубокое уважение к людям, подчиняющим себе и металл, и огонь, превозмогая страшную жару. Мы молча наблюдали за нелегким и опасным трудом рабочих. Позже возвращаясь в памяти к тем дням, я понял, что отец организовывал эти «экскурсии» не случайно, а в воспитательных целях, желая показать своему единственному сыну жизнь во всем ее многообразии – такой, какова она есть в действительности.
– Но сталеваром вы не стали, как и энергетиком. Чем вы руководствовались, выбирая профессиональный путь?
– К такому выбору я шел не один год. Окончив семилетку музыкальной школы, осознал, что расставаться с музыкой не хочу. На семейном совете решили: буду поступать в знаменитую Бюльбюлевскую школу по классу тара. По результатам прослушивания меня зачислили в эту прославленную школу – начался новый период моей жизни.
Пришлось мне переехать в Баку. Дом дедушки, у которого я поначалу жил, находился недалеко от консерватории, рядом с Библиотекой имени М.Ф.Ахундова, в которой я проводил немало времени. Перебирая каталоги, знакомился с обширной литературой, заказывал интересующие меня книги. Постепенно обнаружился явный крен в сторону философии, эстетики, а также литературы, заставляющей думать, замечать окружающую жизнь, стараться понять особенности времени…
К окончанию школы я уже четко знал: продолжу образование в Азербайджанской государственной консерватории. Так и получилось.
Совершенно объективно, есть во мне, как говорится, внутренний стержень, который базируется на аккуратности, дисциплинированности, ответственности. Видимо, эти качества настолько зримо проявлялись, что в школе и институте меня постоянно нагружали общественной работой, которой, признаюсь, мне всегда нравилось заниматься. Но уже в то время мое главное внимание переключилось на мугам…
– …с которым связано основное направление вашей научной деятельности. Почему именно мугам?
– Мугамной проблематике посвящены и моя дипломная работа, и диссертация. Почему именно мугам? Ответ на поверхности: в этом жанре отразилась философия нашего народа – уникальная, неповторимая по своей глубине и охвату идей. Мугам – важная составляющая нашей истории. Именно в мугаме нашли отражение все законы мироздания, в частности физики: закон притяжения Ньютона, теория относительности Эйнштейна, теория «нечеткой логики» нашего соотечественника Лютфи-Заде и др. Неслучайно жанр мугама вошел в Список нематериального духовного наследия человечества UNESCO.
В этом жанре удивительно органично сочетаются довольно строгие каноны и импровизация, то есть четкая организация при свободном полете мысли. Если бы не было первого, то вряд ли это искусство, пройдя через века, сохранило бы свою чистоту, неповторимость и глубокую идейность. Особо хочу подчеркнуть, что к теоретизированию мугама, его научной разработке я пришел через практику: занимаясь по классу тара, исполнил практически все инструментальные дестгяхи.
Меня неоднократно спрашивали, какой мугам мне ближе. Ничуть не умаляя достоинств других шедевров мугамного искусства, отмечу «Баяты-Шираз» и «Шур», в которых заложено какое-то необъяснимое таинство, больше эмоциональной глубины. Но еще раз подчеркну: таково мое личное восприятие мугамов, ни в коем случае не претендующее на аксиомность.
– Считается, что работу можно назвать научной, если в результате исследований удается выявить нечто новое по сравнению с уже обнародованными фактами. Вы согласны с таким мнением?
– Я назвал бы озвученную вами мысль не мнением, а справедливым требованием по отношению к работам, претендующим на статус «научная». Исследовательские труды, отвечающие такому требованию, являются активным стимулом для творческой мысли. Так, задолго до начала работы над диссертацией, я задумывался над вопросом: применимо ли понятие «драматургия» к жанру мугама? Решил посоветоваться с авторитетным философом Асифом Эфендиевым. «Вы попали в точку», – таков был вердикт ученого, и я приступил к работе.
Этот период совпал с моей работой в Институте архитектуры и искусства Национальной академии наук Азербайджана. Работая в отделе, возглавляемом видным азербайджанским ученым-музыковедом Ахмедом Исазаде, я оказался в центре научных исследований по фольклору. Этнографические экспедиции по районам Азербайджана, сбор материала для многотомной музыкальной антологии, научные конференции, обсуждения и знакомство с разработками азербайджанских музыковедов – сама академическая атмосфера была источником творческого вдохновения. В научной работе есть одна важная закономерность: чем глубже уходишь в своих изысканиях, тем больше возможностей открывается перед тобой.
Акцент в своей диссертации я сделал на контрасте (впервые в азербайджанском музыковедении) и тождестве мугамной структуры, рассматривая поставленную проблему с позиции ее философского осмысления.
Но мои изыскания не ограничиваются рамками указанных проблем. Богатство азербайджанского музыкального искусства открывает широкие перспективы для музыковедов-исследователей. Так, в поле моих профессиональных интересов оказалось творчество Узеира Гаджибейли, Гара Гараева, Арифа Меликова, Сулеймана Алескерова, исполнительское и педагогическое искусство моего педагога Ахсана Дадашева, западное музыкальное искусство первой половины ХХ века. С большим интересом я работал над темой о роли Гейдара Алиева в развитии азербайджанской музыкальной культуры, в результате чего появился ряд статей, освещающих успехи национального искусства музыки на современном этапе.
– В настоящее время вы заведуете кафедрой истории и теории музыки Национальной консерватории. Что дает вам общение с молодежью?
– Как бы странно ни прозвучало, такое общение помогает корректировать некоторые вопросы отношения и восприятия жизни. Знаете, они, наши студенты, заряжают нас ходом своих биологических часов, так как живут в более ускоренном темпе. Это совсем не значит, что все отлично, что нет проблем в том же образовательном процессе. Как раз проблем немало, и этому активно помогла пандемия. Но я далек от мысли и нотаций на тему «они – не мы!».
Сегодня со стороны государства многое делается для поднятия уровня культуры и образования в стране. Посмотрите, в каком потрясающем комплексе разместилась Национальная консерватория! Аналогов ей нет даже в европейском масштабе. Здесь созданы все условия для полноценного учебного процесса, приобщения нашей молодежи к национальным традициям с целью их сохранения и дальнейшего развития. Работа с молодежью – это большая ответственность, так как от них зависит будущее нашей страны.
– Время так быстро летит, что мы, не успев привыкнуть к одному возрастному статусу, плавно переходим в другой. Акиф Кулиев и Время жизни – удается наладить диалог?
– Я, наверное, счастливый человек, так как мне дана потрясающая возможность адекватно воспринимать успехи коллег, знакомых, товарищей. Но подчеркну: речь идет о заслуженном успехе, достигнутом своим трудом и умом, ведь бывает, к великому сожалению, и по-другому.
Интриги, пакости, хитрость, обман – огорчают, не могу и не хочу к ним привыкать. Раньше возмущался людьми, обладающими такими «способностями», а с годами начал их даже жалеть, ведь они уже и так наказаны, если не могут разделить чужую радость. Чем старше становлюсь, тем больше радует искренность в общении.
По натуре я оптимист, люблю хорошее общение, не гружу людей своими проблемами, так как даже в плохом стараюсь найти что-то хорошее. Видимо, поэтому многие считают, что от меня исходит положительная энергия. Источник моего оптимизма – семья, работа, друзья. Свободного времени не много, но умудряюсь распределить внимание на тех, кого люблю и уважаю, да и на даче не отказываю себе в удовольствии «пообщаться» с землей и даже поохотиться.
Научиться видеть, ценить и вдохновляться красотой – великое счастье. Мое восприятие этой эстетической категории началось, наверное, с первых осмысленных впечатлений. У меня были очень красивые родители – и внешне, и по своим отношениям, и по человеческим качествам. Философия их жизни, казалось бы, проста: люби жизнь, умей протянуть руку помощи ближнему, не неси в сердце обиду, злобу, ненависть и зависть. А ведь действительно, как было бы хорошо, если бы каждый человек сбросил с себя столь тяжелую ношу и жил в согласии, мире и доброте!
Рая АББАСОВА
Семья Нусрета Гулиева в этом отношении не была исключением, более того, ко всему сказанному добавлялось ценное общение с известными деятелями культуры Азербайджана – поэтами Н.Хазри, Т.Байрамом, композиторами Ф.Амировым Дж.Джангировым, философом А.Аслановым, а также с Ханали Гулиевым – родным дядей Акиф муаллима, оказавшим огромное влияние на формирование творческих приоритетов своего племянника. Но мечтал ли о профессии музыканта маленький Акиф?
– Не могу сказать, что мои детские мечты и фантазии были связаны с музыкой, но и остаться в стороне от нее, общаясь с дядей Ханали, было просто невозможно. Признанный тарист-виртуоз, ханенде, педагог, музыковед – для него не было границ в национальном музыкальном пространстве. К тому же он обладал уникальной способностью заряжать окружающих своей неуемной творческой энергией, безграничной преданностью профессии. Безоговорочно, именно под влиянием Ханали Гулиева я и мои две сестры (всего нас пятеро: на четырех сестричек один брат) начали заниматься музыкой.
Звуки фортепиано, скрипки и тара сменяли друг друга в нашем доме. Порой мы пытались играть вместе, тогда к нам присоединялся папа, у которого был хороший голос. Отец прекрасно чувствовал мугам, проникновенно исполнял народные песни. Вечером, когда мы собиралась вместе, из окон нашего дома раздавались звуки семейного ансамбля, в котором главенствовал голос отца. Вечернее музицирование доставляло нам всем огромное удовольствие. Эти вечера остались в памяти как дорогие сердцу воспоминания.
– Семейное музицирование – один из действенных, очень важных способов воспитания, эстетического развития детей, а может быть, и родительского стремления отгородить своих чад от, так сказать, прозы жизни.
– С последним предположением позволю себе не согласиться. Жили мы в Сумгаите. Отец работал на трубопрокатном заводе экономистом. Неоднократно он брал меня с собой и обязательно водил в мартеновский цех, где я становился свидетелем сталеплавильного процесса – поразительного зрелища, вызывающего глубокое уважение к людям, подчиняющим себе и металл, и огонь, превозмогая страшную жару. Мы молча наблюдали за нелегким и опасным трудом рабочих. Позже возвращаясь в памяти к тем дням, я понял, что отец организовывал эти «экскурсии» не случайно, а в воспитательных целях, желая показать своему единственному сыну жизнь во всем ее многообразии – такой, какова она есть в действительности.
– Но сталеваром вы не стали, как и энергетиком. Чем вы руководствовались, выбирая профессиональный путь?
– К такому выбору я шел не один год. Окончив семилетку музыкальной школы, осознал, что расставаться с музыкой не хочу. На семейном совете решили: буду поступать в знаменитую Бюльбюлевскую школу по классу тара. По результатам прослушивания меня зачислили в эту прославленную школу – начался новый период моей жизни.
Пришлось мне переехать в Баку. Дом дедушки, у которого я поначалу жил, находился недалеко от консерватории, рядом с Библиотекой имени М.Ф.Ахундова, в которой я проводил немало времени. Перебирая каталоги, знакомился с обширной литературой, заказывал интересующие меня книги. Постепенно обнаружился явный крен в сторону философии, эстетики, а также литературы, заставляющей думать, замечать окружающую жизнь, стараться понять особенности времени…
К окончанию школы я уже четко знал: продолжу образование в Азербайджанской государственной консерватории. Так и получилось.
Совершенно объективно, есть во мне, как говорится, внутренний стержень, который базируется на аккуратности, дисциплинированности, ответственности. Видимо, эти качества настолько зримо проявлялись, что в школе и институте меня постоянно нагружали общественной работой, которой, признаюсь, мне всегда нравилось заниматься. Но уже в то время мое главное внимание переключилось на мугам…
– …с которым связано основное направление вашей научной деятельности. Почему именно мугам?
– Мугамной проблематике посвящены и моя дипломная работа, и диссертация. Почему именно мугам? Ответ на поверхности: в этом жанре отразилась философия нашего народа – уникальная, неповторимая по своей глубине и охвату идей. Мугам – важная составляющая нашей истории. Именно в мугаме нашли отражение все законы мироздания, в частности физики: закон притяжения Ньютона, теория относительности Эйнштейна, теория «нечеткой логики» нашего соотечественника Лютфи-Заде и др. Неслучайно жанр мугама вошел в Список нематериального духовного наследия человечества UNESCO.
В этом жанре удивительно органично сочетаются довольно строгие каноны и импровизация, то есть четкая организация при свободном полете мысли. Если бы не было первого, то вряд ли это искусство, пройдя через века, сохранило бы свою чистоту, неповторимость и глубокую идейность. Особо хочу подчеркнуть, что к теоретизированию мугама, его научной разработке я пришел через практику: занимаясь по классу тара, исполнил практически все инструментальные дестгяхи.
Меня неоднократно спрашивали, какой мугам мне ближе. Ничуть не умаляя достоинств других шедевров мугамного искусства, отмечу «Баяты-Шираз» и «Шур», в которых заложено какое-то необъяснимое таинство, больше эмоциональной глубины. Но еще раз подчеркну: таково мое личное восприятие мугамов, ни в коем случае не претендующее на аксиомность.
– Считается, что работу можно назвать научной, если в результате исследований удается выявить нечто новое по сравнению с уже обнародованными фактами. Вы согласны с таким мнением?
– Я назвал бы озвученную вами мысль не мнением, а справедливым требованием по отношению к работам, претендующим на статус «научная». Исследовательские труды, отвечающие такому требованию, являются активным стимулом для творческой мысли. Так, задолго до начала работы над диссертацией, я задумывался над вопросом: применимо ли понятие «драматургия» к жанру мугама? Решил посоветоваться с авторитетным философом Асифом Эфендиевым. «Вы попали в точку», – таков был вердикт ученого, и я приступил к работе.
Этот период совпал с моей работой в Институте архитектуры и искусства Национальной академии наук Азербайджана. Работая в отделе, возглавляемом видным азербайджанским ученым-музыковедом Ахмедом Исазаде, я оказался в центре научных исследований по фольклору. Этнографические экспедиции по районам Азербайджана, сбор материала для многотомной музыкальной антологии, научные конференции, обсуждения и знакомство с разработками азербайджанских музыковедов – сама академическая атмосфера была источником творческого вдохновения. В научной работе есть одна важная закономерность: чем глубже уходишь в своих изысканиях, тем больше возможностей открывается перед тобой.
Акцент в своей диссертации я сделал на контрасте (впервые в азербайджанском музыковедении) и тождестве мугамной структуры, рассматривая поставленную проблему с позиции ее философского осмысления.
Но мои изыскания не ограничиваются рамками указанных проблем. Богатство азербайджанского музыкального искусства открывает широкие перспективы для музыковедов-исследователей. Так, в поле моих профессиональных интересов оказалось творчество Узеира Гаджибейли, Гара Гараева, Арифа Меликова, Сулеймана Алескерова, исполнительское и педагогическое искусство моего педагога Ахсана Дадашева, западное музыкальное искусство первой половины ХХ века. С большим интересом я работал над темой о роли Гейдара Алиева в развитии азербайджанской музыкальной культуры, в результате чего появился ряд статей, освещающих успехи национального искусства музыки на современном этапе.
– В настоящее время вы заведуете кафедрой истории и теории музыки Национальной консерватории. Что дает вам общение с молодежью?
– Как бы странно ни прозвучало, такое общение помогает корректировать некоторые вопросы отношения и восприятия жизни. Знаете, они, наши студенты, заряжают нас ходом своих биологических часов, так как живут в более ускоренном темпе. Это совсем не значит, что все отлично, что нет проблем в том же образовательном процессе. Как раз проблем немало, и этому активно помогла пандемия. Но я далек от мысли и нотаций на тему «они – не мы!».
Сегодня со стороны государства многое делается для поднятия уровня культуры и образования в стране. Посмотрите, в каком потрясающем комплексе разместилась Национальная консерватория! Аналогов ей нет даже в европейском масштабе. Здесь созданы все условия для полноценного учебного процесса, приобщения нашей молодежи к национальным традициям с целью их сохранения и дальнейшего развития. Работа с молодежью – это большая ответственность, так как от них зависит будущее нашей страны.
– Время так быстро летит, что мы, не успев привыкнуть к одному возрастному статусу, плавно переходим в другой. Акиф Кулиев и Время жизни – удается наладить диалог?
– Я, наверное, счастливый человек, так как мне дана потрясающая возможность адекватно воспринимать успехи коллег, знакомых, товарищей. Но подчеркну: речь идет о заслуженном успехе, достигнутом своим трудом и умом, ведь бывает, к великому сожалению, и по-другому.
Интриги, пакости, хитрость, обман – огорчают, не могу и не хочу к ним привыкать. Раньше возмущался людьми, обладающими такими «способностями», а с годами начал их даже жалеть, ведь они уже и так наказаны, если не могут разделить чужую радость. Чем старше становлюсь, тем больше радует искренность в общении.
По натуре я оптимист, люблю хорошее общение, не гружу людей своими проблемами, так как даже в плохом стараюсь найти что-то хорошее. Видимо, поэтому многие считают, что от меня исходит положительная энергия. Источник моего оптимизма – семья, работа, друзья. Свободного времени не много, но умудряюсь распределить внимание на тех, кого люблю и уважаю, да и на даче не отказываю себе в удовольствии «пообщаться» с землей и даже поохотиться.
Научиться видеть, ценить и вдохновляться красотой – великое счастье. Мое восприятие этой эстетической категории началось, наверное, с первых осмысленных впечатлений. У меня были очень красивые родители – и внешне, и по своим отношениям, и по человеческим качествам. Философия их жизни, казалось бы, проста: люби жизнь, умей протянуть руку помощи ближнему, не неси в сердце обиду, злобу, ненависть и зависть. А ведь действительно, как было бы хорошо, если бы каждый человек сбросил с себя столь тяжелую ношу и жил в согласии, мире и доброте!
Рая АББАСОВА
