Баку 14°C
Газарян: «Очередная эскалация конфликта может стать фатальной для Армении»
Интервью Caliber.Az с экспертом информационно-аналитического агентства «Вестник Кавказа» Робертом Газаряном.
- Азербайджан предлагает Армении подписание мирного договора и взаимное признание территориальной целостности. В чем, по-вашему, причина того, что армянская сторона затягивает данный процесс?
- Армянская сторона не заинтересована подписывать мирный договор, поскольку не рассматривает его как взаимовыгодное соглашение. Прочный двухсторонний мир не интересен ей, так как в представлении армянских политиков он, прежде всего, удовлетворяет интересы Азербайджана, а Еревану интересна нестабильная ситуация в армяно-азербайджанских отношениях. Поэтому политический истеблишмент Армении не перестает рассматривать варианты сохранения текущей ситуации, в том числе для того, чтобы как можно выгоднее углубить сотрудничество с кем-либо из своих ближайших внешнеполитических партнеров, будь то Россия или Запад, и получить максимум персональных преференций. То есть обострение диалога с Азербайджаном будет использоваться Арменией для достижения выгод в контактах с другими государствами.
При этом не стоит забывать и о геополитическом расчете Еревана, рискующем оказаться за пределами переговорного процесса ввиду признания территориальной целостности Азербайджана (неизбежного при подписании мирного договора). Если это произойдет, то говорить о своих интересах в отношении чего-либо, расположенного на территории Азербайджана, Армения уже не сможет. Так что Ереван скорее будет поддерживать иллюзию, что он защищает интересы своего проекта в Карабахе, чем идти на контакт по мирному договору с Баку.
- Как вы оцениваете реваншистские настроения в Армении? Насколько они серьезны и кто является инициатором?
- Нынешний армянский реваншизм во многом носит реакционный характер, поскольку трагедия войны непосредственно коснулась несколько тысяч армянских семей. Стоит напомнить, что в Армении действуют многочисленные ветеранские организации, которые занимаются военно-патриотическим воспитанием в духе милитаризма.
Тем не менее, реальная поддержка идеи военного реванша колеблется в пределах 10%, поскольку армянский реваншизм не способен предложить обществу ничего, кроме долгой затяжной подготовки к очередной эскалации, исход которой неизвестен и может быть фатальным. С точки зрения мобилизационного фактора реваншизм в Армении неэффективен, поэтому на данном этапе он не представляет серьезной угрозы. Общественность с трудом воспринимает поражение в войне, испытывая ментальную фрустрацию, и едва ли готова перенести еще одну войну в обозримом будущем.
В то же время реваншизм является основой политической программы армянских националистов из числа представителей прежней политической элиты. Националисты, ядро которых составляет первое поколение карабахских сепаратистов, активно используют реваншизм в качестве инструмента против нынешней армянской власти (правительства Никола Пашиняна), якобы изобличая ее трусость и предательство. Армянский реваншизм будет представлять большую опасность, если окончательно заполнит собою все информационное пространство Армении. Это возможно, если не будет никакой политической альтернативы, в том числе популистской политике администрации Никола Пашиняна.
- Карабах почти 30 лет находился под контролем Армении. Какие дивиденды получил армянский народ от этого?
- Такие дивиденды могли бы быть получены армянскими гражданами в виде налоговых отчислений в бюджет Армении от предпринимательской деятельности на оккупированных территориях – но каков тогда их размер? Оккупация Карабаха и семи прилегающих к нему районов сопровождалась приватизацией и монополизацией ресурсной базы этих территорий активными членами карабахского сепаратизма. Поэтому стоит ожидать, что в бюджет если что-то и поступало, то в минимальном количестве – и даже так они вряд ли дошли до народа, ведь многие представители оккупационного бизнеса, включая Роберта Кочаряна и Сержа Саргсяна, довольно быстро сформировали верхушку власти в Армении.
В Армении никогда не было прогрессивного налогообложения, «налога на богатых», и те средства, что оказались в распоряжении активистов карабахского сепаратизма, по большей части осели в карманах сформировавшейся на руинах Карабаха так называемой элиты или же были переведены на заграничные счета. Немногочисленные инфраструктурные проекты, как правило, ограничивались строительством небольших участков дорог до населенных пунктов, в которых родились или выросли местные олигархи, носили рекламный характер и служили исключительно для поднятия престижа. В течение многих лет распространялся пропагандистский лозунг о том, что бизнесмены якобы подняли Карабах из руин, хотя ничего подобного сделано не было.
Региональные магнаты довольно быстро привыкли к тепличным условиям нелегального бизнеса на оккупированной земле, осваивая природные ресурсы и реализуя их за пределы региона через торговые каналы Армении. Поскольку бизнес-интересы оккупационного режима носили семейный характер, случайных людей там не было, не было и конкуренции. Оставшееся население безальтернативно работало на предприятиях местных олигархов, зачастую состоявших в родственных отношениях с «героями» Первой Карабахской войны. При этом жители Карабаха вынуждены были все эти годы находиться в условиях постоянного напряжения, поскольку угроза новой войны оставалась высокой.
Армянский обыватель получил право посещать оккупированный Карабах и тратить свои средства в различных рекреационных заведениях, которые также являлись дочерними бизнес-филиалами местных монополистов, но на дивиденды это не похоже. Говорить о какой-либо реальной выгоде от оккупации, которая могла бы поднять уровень жизни армянской общественности на республиканском уровне, нельзя.
- Мы все прекрасно помним и первую и вторую Карабахские войны и знаем, сколько жертв понесла и та, и другая сторона. Азербайджан восстановил свою территориальную целостность. И теперь во избежание дальнейших потерь наши народы должны научиться жить в мире. Что сегодня, по-вашему, мешает армянскому народу сделать шаг к миру?
- Первое – это ментальное восприятие результатов 44-дневной войны. Армянская общественность тяжело воспринимает трагедию и не чувствует себя в безопасности. Этому способствует и внутриполитическая атмосфера в Армении, которая подогревается как нынешним правительством, так и националистической оппозицией. Оба фланга армянской политики прибегают к демонизации Азербайджана, параллельно внушая обществу свою значимость.
Второе – сложившееся за последние 30 лет культурное восприятие армянской и азербайджанской общин в пространстве Южного Кавказа. Нынешний глава парламентской фракции блока «Армения», экс-министр обороны республики Сейран Оганян неслучайно называет Армению и Азербайджан врагами, так как уверен, что его слова будут услышаны. Почти четверть века Армения находилась под управлением карабахских сепаратистов, которые сформировали принципиально новую культурную программу, лишенную элементов интернационального прошлого. В культурном пространстве появились новые герои, не связанные с советским периодом совместной жизни двух народов.
Самый яркий пример – культ Гарегина Нжде. Национализация Армении определила и ревизии армяно-азербайджанских отношений, которыми было решено пожертвовать ради политики культурного этноцентризма. Наконец, жертвуя интернациональной дружбой, армянские националисты попытались воплотить идею воссоединения разрозненного армянского этноса, игнорируя близость армянской и азербайджанской культур. Как показало время, системы ценностей постсоветского и зарубежного (и западного, и ближневосточного) армянства едва ли могут быть прочно интегрированы.
Третье – близорукость армянской политической и бизнес-элиты. Более двух десятилетий Армения пребывает в блокаде. Во второй половине 90-х годов прошлого века вопрос транспортной блокады республики был крайне болезненным для руководства Армении. Эксперты отмечали, что заблокированная экономика не сможет развиваться, более того, никто не знал, какую вообще экономику развивать в подобных условиях. Спустя годы армянский олигархат, тесно интегрированный в национальную политику, перестала беспокоить эта проблема, поскольку он сумел приспособиться к блокаде до такой степени, что кардинальные перемены, включая открытие границ, воспринимаются им как нечто непредсказуемое.
Очевидно, что от разблокирования коммуникаций выиграют все, в том числе армянская общественность, однако армянские политики все еще не видят для себя персональной выгоды от мира. Поэтому идея всеобъемлющего мира между Арменией и Азербайджаном не популяризируется среди армянской общественности.
- Вы согласны с тем, что Армения в рамках своих международно признанных границ имеет больше шансов на процветание, нежели Армения с претензиями на Карабах?
- На мой взгляд, будущее Армении зависит от того, кто и как будет управлять республикой. В том случае, если Армения сохранит вектор экономической и политической сепарации и не будет участвовать в региональных интеграционных проектах, она рискует остаться неэффективной дотационной экономикой. Наиболее оптимальным вектором экономического и политического развития Армении могла бы стать региональная интеграция в формат конфедерации, в которой участвовали бы все суверенные субъекты Южного Кавказа, тем самым сформировав уникальный проект, подкрепленный близостью культур и истории братских народов.
- Азербайджан предлагает Армении подписание мирного договора и взаимное признание территориальной целостности. В чем, по-вашему, причина того, что армянская сторона затягивает данный процесс?
- Армянская сторона не заинтересована подписывать мирный договор, поскольку не рассматривает его как взаимовыгодное соглашение. Прочный двухсторонний мир не интересен ей, так как в представлении армянских политиков он, прежде всего, удовлетворяет интересы Азербайджана, а Еревану интересна нестабильная ситуация в армяно-азербайджанских отношениях. Поэтому политический истеблишмент Армении не перестает рассматривать варианты сохранения текущей ситуации, в том числе для того, чтобы как можно выгоднее углубить сотрудничество с кем-либо из своих ближайших внешнеполитических партнеров, будь то Россия или Запад, и получить максимум персональных преференций. То есть обострение диалога с Азербайджаном будет использоваться Арменией для достижения выгод в контактах с другими государствами.
При этом не стоит забывать и о геополитическом расчете Еревана, рискующем оказаться за пределами переговорного процесса ввиду признания территориальной целостности Азербайджана (неизбежного при подписании мирного договора). Если это произойдет, то говорить о своих интересах в отношении чего-либо, расположенного на территории Азербайджана, Армения уже не сможет. Так что Ереван скорее будет поддерживать иллюзию, что он защищает интересы своего проекта в Карабахе, чем идти на контакт по мирному договору с Баку.
- Как вы оцениваете реваншистские настроения в Армении? Насколько они серьезны и кто является инициатором?
- Нынешний армянский реваншизм во многом носит реакционный характер, поскольку трагедия войны непосредственно коснулась несколько тысяч армянских семей. Стоит напомнить, что в Армении действуют многочисленные ветеранские организации, которые занимаются военно-патриотическим воспитанием в духе милитаризма.
Тем не менее, реальная поддержка идеи военного реванша колеблется в пределах 10%, поскольку армянский реваншизм не способен предложить обществу ничего, кроме долгой затяжной подготовки к очередной эскалации, исход которой неизвестен и может быть фатальным. С точки зрения мобилизационного фактора реваншизм в Армении неэффективен, поэтому на данном этапе он не представляет серьезной угрозы. Общественность с трудом воспринимает поражение в войне, испытывая ментальную фрустрацию, и едва ли готова перенести еще одну войну в обозримом будущем.
В то же время реваншизм является основой политической программы армянских националистов из числа представителей прежней политической элиты. Националисты, ядро которых составляет первое поколение карабахских сепаратистов, активно используют реваншизм в качестве инструмента против нынешней армянской власти (правительства Никола Пашиняна), якобы изобличая ее трусость и предательство. Армянский реваншизм будет представлять большую опасность, если окончательно заполнит собою все информационное пространство Армении. Это возможно, если не будет никакой политической альтернативы, в том числе популистской политике администрации Никола Пашиняна.
- Карабах почти 30 лет находился под контролем Армении. Какие дивиденды получил армянский народ от этого?
- Такие дивиденды могли бы быть получены армянскими гражданами в виде налоговых отчислений в бюджет Армении от предпринимательской деятельности на оккупированных территориях – но каков тогда их размер? Оккупация Карабаха и семи прилегающих к нему районов сопровождалась приватизацией и монополизацией ресурсной базы этих территорий активными членами карабахского сепаратизма. Поэтому стоит ожидать, что в бюджет если что-то и поступало, то в минимальном количестве – и даже так они вряд ли дошли до народа, ведь многие представители оккупационного бизнеса, включая Роберта Кочаряна и Сержа Саргсяна, довольно быстро сформировали верхушку власти в Армении.
В Армении никогда не было прогрессивного налогообложения, «налога на богатых», и те средства, что оказались в распоряжении активистов карабахского сепаратизма, по большей части осели в карманах сформировавшейся на руинах Карабаха так называемой элиты или же были переведены на заграничные счета. Немногочисленные инфраструктурные проекты, как правило, ограничивались строительством небольших участков дорог до населенных пунктов, в которых родились или выросли местные олигархи, носили рекламный характер и служили исключительно для поднятия престижа. В течение многих лет распространялся пропагандистский лозунг о том, что бизнесмены якобы подняли Карабах из руин, хотя ничего подобного сделано не было.
Региональные магнаты довольно быстро привыкли к тепличным условиям нелегального бизнеса на оккупированной земле, осваивая природные ресурсы и реализуя их за пределы региона через торговые каналы Армении. Поскольку бизнес-интересы оккупационного режима носили семейный характер, случайных людей там не было, не было и конкуренции. Оставшееся население безальтернативно работало на предприятиях местных олигархов, зачастую состоявших в родственных отношениях с «героями» Первой Карабахской войны. При этом жители Карабаха вынуждены были все эти годы находиться в условиях постоянного напряжения, поскольку угроза новой войны оставалась высокой.
Армянский обыватель получил право посещать оккупированный Карабах и тратить свои средства в различных рекреационных заведениях, которые также являлись дочерними бизнес-филиалами местных монополистов, но на дивиденды это не похоже. Говорить о какой-либо реальной выгоде от оккупации, которая могла бы поднять уровень жизни армянской общественности на республиканском уровне, нельзя.
- Мы все прекрасно помним и первую и вторую Карабахские войны и знаем, сколько жертв понесла и та, и другая сторона. Азербайджан восстановил свою территориальную целостность. И теперь во избежание дальнейших потерь наши народы должны научиться жить в мире. Что сегодня, по-вашему, мешает армянскому народу сделать шаг к миру?
- Первое – это ментальное восприятие результатов 44-дневной войны. Армянская общественность тяжело воспринимает трагедию и не чувствует себя в безопасности. Этому способствует и внутриполитическая атмосфера в Армении, которая подогревается как нынешним правительством, так и националистической оппозицией. Оба фланга армянской политики прибегают к демонизации Азербайджана, параллельно внушая обществу свою значимость.
Второе – сложившееся за последние 30 лет культурное восприятие армянской и азербайджанской общин в пространстве Южного Кавказа. Нынешний глава парламентской фракции блока «Армения», экс-министр обороны республики Сейран Оганян неслучайно называет Армению и Азербайджан врагами, так как уверен, что его слова будут услышаны. Почти четверть века Армения находилась под управлением карабахских сепаратистов, которые сформировали принципиально новую культурную программу, лишенную элементов интернационального прошлого. В культурном пространстве появились новые герои, не связанные с советским периодом совместной жизни двух народов.
Самый яркий пример – культ Гарегина Нжде. Национализация Армении определила и ревизии армяно-азербайджанских отношений, которыми было решено пожертвовать ради политики культурного этноцентризма. Наконец, жертвуя интернациональной дружбой, армянские националисты попытались воплотить идею воссоединения разрозненного армянского этноса, игнорируя близость армянской и азербайджанской культур. Как показало время, системы ценностей постсоветского и зарубежного (и западного, и ближневосточного) армянства едва ли могут быть прочно интегрированы.
Третье – близорукость армянской политической и бизнес-элиты. Более двух десятилетий Армения пребывает в блокаде. Во второй половине 90-х годов прошлого века вопрос транспортной блокады республики был крайне болезненным для руководства Армении. Эксперты отмечали, что заблокированная экономика не сможет развиваться, более того, никто не знал, какую вообще экономику развивать в подобных условиях. Спустя годы армянский олигархат, тесно интегрированный в национальную политику, перестала беспокоить эта проблема, поскольку он сумел приспособиться к блокаде до такой степени, что кардинальные перемены, включая открытие границ, воспринимаются им как нечто непредсказуемое.
Очевидно, что от разблокирования коммуникаций выиграют все, в том числе армянская общественность, однако армянские политики все еще не видят для себя персональной выгоды от мира. Поэтому идея всеобъемлющего мира между Арменией и Азербайджаном не популяризируется среди армянской общественности.
- Вы согласны с тем, что Армения в рамках своих международно признанных границ имеет больше шансов на процветание, нежели Армения с претензиями на Карабах?
- На мой взгляд, будущее Армении зависит от того, кто и как будет управлять республикой. В том случае, если Армения сохранит вектор экономической и политической сепарации и не будет участвовать в региональных интеграционных проектах, она рискует остаться неэффективной дотационной экономикой. Наиболее оптимальным вектором экономического и политического развития Армении могла бы стать региональная интеграция в формат конфедерации, в которой участвовали бы все суверенные субъекты Южного Кавказа, тем самым сформировав уникальный проект, подкрепленный близостью культур и истории братских народов.
