Баку 24°C
Российский медиаэксперт: «Азербайджан балансирует между центрами силы и все кладет в копилку»
В декабре 2021 года пройдет саммит «Восточного партнерства» (ВП). Этой программе Евросоюза в этом году исполнилось 12 лет и за это время ВП ничем не проявило себя, правда, произошло разделение. Из шестерки стран-участниц – Азербайджан, Украина, Грузия, Молдова, Беларусь, Армения, выделилась тройка, которую уже назвали «Ассоциированным трио». В нее вошли Украина, Грузия и Молдова. Главы МИД этих стран на днях побывали в Брюсселе, где подтвердили приверженность к сотрудничеству с Европейским союзом. Ранее уже бывший представитель Украины при ЕС Николай Точицкий говорил о том, что Евросоюз должен предоставить Украине, Грузии и Молдове перспективу членства, не упоминая другие страны, входящие в ВП.
Кандидат политических наук, доцент кафедры политической теории МГИМО, медиаэксперт Кирилл Коктыш, отвечая на вопросы Caliber.Az отметил, что «Восточное партнерство» замышлялось как «санитарный кордон» с Россией, призванный взять под контроль газовые и нефтяные магистрали РФ в Европу: «Но этого не получилось. И «Восточное партнерство» приобрело характер «терапевтического союза», в котором все убеждают друг друга в значимости ВП и входящих в него стран для ЕС. Я присутствовал на некоторых мероприятиях «Восточного партнерства» и убедился в этом: никто не слушает других, но есть возможность выговориться».
– Внутри «Восточного партнерства» выделили своего рода элитную тройку – «Ассоциированное трио», которое воспринимается как отдельная структура, их принимают в Брюсселе. Разве после этого можно говорить об общем подходе ЕС к странам-участникам ВП?
– Общего подхода никогда и не было. Интересы стран ВП разные. «Восточное партнерство» - это площадка, которая была создана с совершенно очевидной целью, о которой я выше сказал. Сейчас появляются привилегированные члены ВП, но Евросоюзу это уже не нужно. А распустить ВП – это означает признаться в том, что проект не получился. Проще оставить все как есть.
– Но ведь все равно на «Восточное партнерство» тратятся деньги. В период пандемии, экономического кризиса любая копейка должна быть на счету. Почему Европа продолжает выделять средства?
– Бюрократический аппарат делает ВП «вечным». Других целей у евробюрократов нет, ведь прочие «кормушки» заняты. Так что они будут находить самые разные причины для того, чтобы проект работал и у них была хорошая жизнь.
– Как вы считаете, почему «непривилегированные» страны ВП, в том числе и Азербайджан, не выходят из этого проекта?
– А для чего Баку идти на такой шаг сейчас? Это имеет смысл сделать в случае политической необходимости, и это, возможно, случится, как знак в поддержку Турции. В целом же у Баку есть своя европейская концепция, тюркская концепция, постсоветская концепция, свое видение отношений с Ираном и т.д. Азербайджан балансирует между центрами силы, и все кладется в копилку, в том числе и «Восточное партнерство».
– А вот Армения при Николе Пашиняне – она как бы «прозападная», почему же не является привилегированным участником ВП?
– А что общего у Армении с Украиной или, скажем, с Молдовой?
- Ну, например, Сорос и финансируемые им неправительственные и некоммерческие организации…
– Сорос – это да. Но в текущей ситуации это было бы совсем неприлично. Пашинян и так едва выиграл выборы, «на честном слове и на одном крыле». А сейчас стоит ли дразнить население Армении прозападностью? Вряд ли это настолько востребовано в Армении.
Кандидат политических наук, доцент кафедры политической теории МГИМО, медиаэксперт Кирилл Коктыш, отвечая на вопросы Caliber.Az отметил, что «Восточное партнерство» замышлялось как «санитарный кордон» с Россией, призванный взять под контроль газовые и нефтяные магистрали РФ в Европу: «Но этого не получилось. И «Восточное партнерство» приобрело характер «терапевтического союза», в котором все убеждают друг друга в значимости ВП и входящих в него стран для ЕС. Я присутствовал на некоторых мероприятиях «Восточного партнерства» и убедился в этом: никто не слушает других, но есть возможность выговориться».
– Внутри «Восточного партнерства» выделили своего рода элитную тройку – «Ассоциированное трио», которое воспринимается как отдельная структура, их принимают в Брюсселе. Разве после этого можно говорить об общем подходе ЕС к странам-участникам ВП?
– Общего подхода никогда и не было. Интересы стран ВП разные. «Восточное партнерство» - это площадка, которая была создана с совершенно очевидной целью, о которой я выше сказал. Сейчас появляются привилегированные члены ВП, но Евросоюзу это уже не нужно. А распустить ВП – это означает признаться в том, что проект не получился. Проще оставить все как есть.
– Но ведь все равно на «Восточное партнерство» тратятся деньги. В период пандемии, экономического кризиса любая копейка должна быть на счету. Почему Европа продолжает выделять средства?
– Бюрократический аппарат делает ВП «вечным». Других целей у евробюрократов нет, ведь прочие «кормушки» заняты. Так что они будут находить самые разные причины для того, чтобы проект работал и у них была хорошая жизнь.
– Как вы считаете, почему «непривилегированные» страны ВП, в том числе и Азербайджан, не выходят из этого проекта?
– А для чего Баку идти на такой шаг сейчас? Это имеет смысл сделать в случае политической необходимости, и это, возможно, случится, как знак в поддержку Турции. В целом же у Баку есть своя европейская концепция, тюркская концепция, постсоветская концепция, свое видение отношений с Ираном и т.д. Азербайджан балансирует между центрами силы, и все кладется в копилку, в том числе и «Восточное партнерство».
– А вот Армения при Николе Пашиняне – она как бы «прозападная», почему же не является привилегированным участником ВП?
– А что общего у Армении с Украиной или, скажем, с Молдовой?
- Ну, например, Сорос и финансируемые им неправительственные и некоммерческие организации…
– Сорос – это да. Но в текущей ситуации это было бы совсем неприлично. Пашинян и так едва выиграл выборы, «на честном слове и на одном крыле». А сейчас стоит ли дразнить население Армении прозападностью? Вряд ли это настолько востребовано в Армении.
