Серьезный урок для всех

ЭКСКЛЮЗИВ
В настоящее время наиболее злободневной темой мировых СМИ является пандемия коронавируса и вопросы, связанные с ее распространением. А также ее влияние на мировую экономику и политику.
Об адекватности попыток борьбы с коронавирусом в России и других странах мира, а также о степени влияния пандемии на геоэкономику и геополитику в интервью газете «Каспiй» рассказал доцент кафедры стран постсоветского зарубежья Российского государственного гуманитарного университета, эксперт Российского совета по международным делам Александр Гущин.
- Чем объяснить тот факт, что вроде бы одинаковые меры, предпринимаемые правительствами разных стран Европы, Азии и постсоветского пространства по борьбе с пандемией, дают различные результаты: в Западной Европе и США огромный рост заболевших и умерших, а в постсоветских республиках и странах Азии - гораздо меньше?
- Думаю, чтобы дать однозначный ответ на такой вопрос, нужно быть специалистом в области вирусологии и эпидемиологии, но общие тенденции можно все же охарактеризовать. Как известно, в России в конце апреля - начале мая наблюдались высокие показатели заболеваемости, порядка 9-11 тысяч выявленных зараженных коронавирусной инфекцией за сутки. Теперь показатели снижаются, что позволяет некоторым специалистам говорить о том, что пик эпидемии пройден. Однако ясно, что в течение нескольких недель, вероятно, будет медленное затухание болезни, что, однако, не избавляет нас от вероятной повторной вспышки осенью-зимой, которая может быть не такой сильной.
В целом я бы констатировал, что Россия прошла пик пандемии без серьезных срывов. Если взглянуть на показатели смертности, а это, в конце концов, самое важное, то она в разы ниже, чем во многих других государствах, в том числе ряде развитых стран Западной Европы. В чем причина такого положения, сказать трудно порой даже специалистам. Но тем не менее, мы видим, что показатели заболеваемости в Центральной и Восточной Европе явно ниже, чем в Западной, хотя и там многое зависит от каждой конкретной страны.
Трудно дать однозначный ответ, некоторые указывают на прививку БЦЖ, но, думаю, тут комплекс факторов. В том числе не только прививки, но и технические моменты, например, то, что в некоторых странах инфекция проникла в дома престарелых, а мы знаем, что именно пожилые люди - серьезная группа риска. К примеру, часто критикуют шведскую модель, но все же заметное число умерших в Швеции - именно в домах престарелых, то есть это следствие ошибок в обеспечении их безопасности, а не только в том, что общие меры по стране слишком слабые.
Много говорят о том, что официальная статистика во многих странах далека от идеала, что диагнозы записывают по-разному, но иной статистики нет и мы пользуемся официальной. Вот, например, в Беларуси при довольно высоком росте заболеваемости в апреле - начале мая пока даже при условии отсутствия жесткого карантина нет взрывного роста, он не отмечается и после проведения парада в Минске 9 мая. Так что я бы сказал, что кейс каждой конкретной страны надо рассматривать в отдельности.
Понятно, что там, где система здравоохранения слабее, где страна или регион беднее, а с другой стороны, где плотность населения выше, там ситуация сложнее. Примеры такого российского региона, как Дагестан, где довольно высокая заболеваемость и смертность, или Молдовы, где очень высокая заболеваемость и, к сожалению, смертность среди докторов и медсестер, в этом плане показательны. При этом не надо думать, что в ходе пандемии страны с более авторитарным или монопартийным устройством, или с демократическим показали какие-то преимущества. Есть страны очень демократические, где ситуация хороша в целом, а есть где она почти вышла из-под контроля. Так же и в странах, где более жесткая система: есть Таджикистан, где положение долго замалчивалось, а есть Вьетнам, который продемонстрировал выдающиеся успехи.
Думаю, что в целом региональный подход в России к борьбе с вирусом оправдал себя. Дело в том, что эпидемиологическая ситуация в Москве и других регионах различна. Конечно, введение более жестких мер в Москве оправданно, но тем не менее, есть и некоторые дискуссионные вопросы, как, например, запрет на гуляние в парках и введение цифровых кодов на перемещение на автомашинах, а также некоторые моменты в коммуникации городских властей с москвичами. Все это важные аспекты, но главное то, что несмотря на все проблемы нашей медицины, которая подвергалась последние годы, в том числе в Москве, порой спорной оптимизации, пока с вирусом удается справляться.
Повторюсь, проблема окончательно еще не решена, но система работает уже не на пределе своих возможностей. И конечно, мы должны сказать в этой связи огромное спасибо всем докторам, медсестрам, работникам медицинской сферы за их самоотверженный труд и профессионализм. Думаю, то, что произошло, это серьезный урок всем нам для того, чтобы понять: подход к медицине нужно менять, всячески укрепляя систему медицинского образования, работая над повышением престижа профессии врача, отказываясь от упования на коммерческую страховую медицину.
Надо изменить подход к тому, что происходит порой не только в медицине, когда повышение зарплаты идет за счет оптимизации, становится все более очевидной необходимость гораздо больших затрат на медицину, реформирование подходов к системе ОМС, где работают коммерческие страховые компании, важность интеграции медицинской помощи и противоэпидемической работы, развитие коечного фонда, ведь те позитивные моменты, которые мы сегодня видим, - это во многом результат того, что не все разрушено из советского наследия, есть навыки и школа.
- Коронавирус уже нанес сильный удар по мировой экономике. Наступивший экономический кризис некоторые эксперты сравнивают с Великой депрессией 1929-1933 годов. Насколько справедливо такое сопоставление?
- Честно говоря, не думаю, что именно коронавирус стал причиной экономического кризиса. Безусловно, он привел к разрыву торговых и хозяйственных цепочек, закрыл границы, привел к депрессии и изменению психологического климата, что сказывается и на экономике. Но дело в том, что кризисные тенденции наблюдались и ранее, это касалось и долгов, и фондовых рынков еще в прошлом году. Были довольно негативные тенденции и относительно жизни и функционирования интеграционных группировок. Так что вирус подсветил и усилил кризис, который продлится довольно долго. Но думаю, вирус не будет определять его в долгосрочной перспективе.
- Ряд экспертов ожидают влияния пандемии и на мировую политику. В частности уже сейчас мы можем наблюдать нападки Запада, в особенности США, на Китай, который обвиняется в специальном создании и распространении коронавируса. Будут ли эти обвинения иметь серьезные последствия? Возможна ли большая война между КНР с одной стороны и США и западными союзниками - с другой?
- В мире наблюдаются серьезные противоречия как геостратегического характера, как например, американо-китайские, так и социального характера. В социальном плане вирус продемонстрировал нашу большую уязвимость. В результате глобальность может быть как со знаком плюс, так и со знаком минус. Например, жизнь в большом городе может быть вовсе не так выгодна, как это казалось ранее, что стало понятно в период пандемии. Думаю, повторять вслед за многими: «Мир никогда не будет прежним» - не стоит, но очевиден тот факт, что будет усиливаться влияние меркантилизма, протекционизма и, наоборот, интеграция, как межрегиональная, так и межгосударственная, подвергается испытаниям.
Это во многом происходит потому, что малые страны в условиях обострения противоречий в мире оказываются в стесненном для лавирования положении, крупные же стремятся обеспечить себе во взаимодействии с ними наиболее выгодные позиции, более жестко, чем это происходило бы в относительно спокойной мировой обстановке. Огромное влияние на экономику окажет американо-китайское противостояние, будущее которого не в последнюю очередь зависит от исхода президентских выборов США. Однако не думаю, что можно говорить о какой-то большой войне. Полагаю, что пока КНР будет подвергаться серьезному давлению и на первый взгляд у США много коалиционных и экономических возможностей для такого давления, тем более вероятность победы республиканцев на выборах довольно высока. Но тем не менее, Пекин, даже находясь в геополитическом одиночестве, - слишком серьезный полюс.
Более того, значительная часть бизнеса на том же Западе, а тем более в Азии, не будет рада глубокой конфронтации с Китаем. Но пока все равно усиление противостояния - наиболее вероятный сценарий. Он может выражаться и в экономическом противостоянии, и в гибридном военном противостоянии в Азии, Африке, Латинской Америке.
- Какова должна быть позиция России в этом контексте?
- Мейнстримом российской политологии и экспертизы международных отношений является рекомендация на сохранение России в стороне от такого противостояния с одновременным укреплением собственных позиций как в ключевых регионах мира, так и на постсоветском пространстве. Это, думаю, оправданно.
В этом контексте все разговоры о сокращающейся важности евразийского пространства для Москвы вряд ли обоснованны. Другое дело, что сегодня многие процессы, в первую очередь интеграционные, требуют переосмысления, ибо достигнут тот уровень интеграции, за которым идет расхождение ее понимания у различных ее членов. От преодоления этого во многом зависит будущее всего евразийского проекта, ибо как бы мы ни говорили, что не может быть только экономической интеграции, что должно быть еще и политическое, идеологическое и ментальное сближение, общая идентичность и близость восприятия сами по себе быстро не рождаются.
Для реализации эффективного интеграционного проекта нужен привлекательный проект социального развития в интересах большинства общества и развития отраслей промышленности на основе нового технологического уклада, промкооперации. Думаю, что идущие трансформации - это потенциальная возможность, которой нужно суметь воспользоваться.
Роман ТЕМНИКОВ,
наш спецкор
Брно, Чехия