Куда вела эта дорога? (Дополнено)

ЭКСКЛЮЗИВ
16 марта, в день 100-летнего юбилея выдающегося итальянского сценариста, поэта, писателя, художника и философа Тонино Гуэрры, в Доме кино Союза кинематографистов Азербайджана состоялся показ документального фильма «Куда вела эта дорога?» известного азербайджанского режиссера документальных фильмов, заслуженного деятеля искусств Зии Шихлинского. Всего три человека пришли на просмотр - секретарь Союза кинематографистов Азербайджана Али Иса Джабаров, сам режиссер и автор этих строк.
Вот зажегся экран, пошли первые кадры, зазвучала итальянская речь, сопровождающаяся титрами на русском языке, и все - исчезло ощущение пространства реального зала и началось гипнотическое воздействие фильма. Кадр за кадром неспешно уводил он в мир абшеронских сел с их зелеными садами, узкими и извилистыми, не закованными в асфальт улочками, с их тишиной и разлитым в самом воздухе спокойствием незыблемой вечности, устойчивости земного бытия… И в окружении всего этого деревенского рая - будоражащая воображение и устремленная куда-то вдаль таинственная железная дорога… без рельсов. Куда же она ведет?
А вот словно неведомая планета многовековый Гобустан с его космическим пейзажем, нагромождением огромных камней причудливой формы и наскальными рисунками, через несколько минут - уникальное цветное кладбище в Умбаки, а далее взору предстает Храм огнепоклонников Атешгях в Сураханы, хранящий тысячелетнюю тайну паломничества к Огню. В завершающих кадрах - ночной город, по пустынным улицам которого неспешно идут парень с девушкой, и вслед за этим резкий переход - ясный солнечный день и синее небо, в высоту которого взлетает запускаемый чьей-то рукой бумажный змей. По мере набора высоты змей обретает яркие краски, превращаясь из черно-белого в цветной, и это единственный цветной кадр в фильме...
Фильм был уже отснят, когда пришла весть о кончине Мастера. Будучи под впечатлением от печального известия, режиссер решил изменить финал фильма. В окончательном варианте в кадре из затемнения, как бы из самой его глубины, на фоне музыки знаменитого Нино Рота из фильма «Дорога» медленно выплывает изображение Тонино Гуэрры, а следом камера показывает, как на улочки Ичери шехер, по которым он когда-то бродил вместе со своим другом Микеланджело Антониони, падают тяжелые, крупные капли дождя. Как слезы…
В ноябре 1976 года в Баку приехали два итальянских гения - Микеланджело Антониони и Тонино Гуэрра. Один из них - кинорежиссер, сценарист, классик европейского авторского кино, в центре внимания которого стояли проблемы общества того времени, теоретик неореализма. Его фильмы «Приключение», «Ночь», «Затмение», объединенные общим названием «Трилогия отчуждения», а также «Красная пустыня», «Фотоувеличение», «Профессия: репортер» и другие, удостоенные премий престижных фестивалей, до сих пор актуальны, будоража и мысль, и чувства зрителей.
Тонино Гуэрра - соавтор многих итальянских кинорежиссеров, чьи фильмы вошли в золотой фонд мирового киноискусства. Для одного только Микеланджело Антониони он написал сценарии к таким фильмам, как «Ночь», «Затмение», «Красная пустыня», «Забриски Пойнт», «Идентификация женщины» и другие. Вместе со своим другом Федерико Феллини он задумал пьесу «Амаркорд», ставшую впоследствии фильмом. За оригинальный сценарий Тонино Гуэрра трижды был номинирован на «Оскар» и дважды получал его за сценарии фильмов «Блоу-ап» (1966) и «Амаркорд» (1976). В 2002 году Европейская академия кино присудила Тонино Гуэрре приз «За вклад в мировой кинематограф и смелость в своей профессии», в 2004-м в Страсбурге на международном конгрессе сценаристов ему присуждено звание «Лучший сценарист Европы», а вообще он обладатель более 10 престижных наград, отражающих лишь мизерную часть его богатейшего творческого наследия.
Премьера фильма Зии Шихлинского состоялась в ноябре 2012-го, любимом месяце Тонино Гуэрры. Фильм снят на киностудии «Бута-фильм», операторы - Юрий Варновский и Багир Рафиев. В фильме звучит «Баяты Шираз» в обработке Эмина Сабитоглу из фильма «День прошел», музыка Эдуарда Артемьева из «Сталкера» и мелодия из фильма Антониони «Блоу-ап».
Помимо своей художественной ценности, фильм интересен и тем, что дает возможность зрителю прочувствовать и оценить прелесть ушедшей в прошлое красоты абшеронского пейзажа, окунуться в его атмосферу. Режиссер сумел мастерски передать ее в своей, можно сказать, медитативной по воздействию картине.
Зие Шихлинскому посчастливилось пообщаться с итальянским гением в те дни, когда тот вместе со своим другом, выдающимся итальянским кинорежиссером Микеланджело Антониони, приезжал для выбора натуры для их будущего фильма-сказки под названием «Воздушный змей». Все дни, что они находились в Баку, он вместе с гостями выезжал в окрестности города, помогая им в выборе подходящей натуры.
Об общении с мэтрами мирового кинематографа в эксклюзивном интервью газете «Каспiй» рассказывает Зия Шихлинский.
- Зия муаллим, прежде всего хотелось бы получить ответ на вопрос: почему фильм звучит на итальянском и чем объяснить сохраняющееся на всем протяжении просмотра ощущение, что смотришь итальянский фильм 60-х годов прошлого века?
- В прошлом году по телевидению был показан сериал о Пикассо, где прозвучала фраза: «На итальянском все звучит прекрасно». Она мне запомнилась, и, приступая к съемкам фильма, я решил озвучить его именно на этом языке. В фильме текст читает известный не только в Италии, но и в других странах Европы архитектор, который часто приезжает и в Баку для выполнения частных заказов. Он согласился из особого уважения к памяти Тонино Гуэрры, несмотря на закованную в гипс руку. Звучание его выразительного голоса вносит свое обаяние в фильм и создает впечатление, что это сам Гуэрра рассказывает о поездке в Баку. Потому и картина снята в стилистике фильмов конца 50-х - начала 60-х годов прошлого века, в частности в стилистике Микеланджело Антониони и Федерико Феллини, а также удивительного оператора Джанни Ди Венанцо, снявшего фильмы «Ночь», «Затмение», «Восемь с половиной» и другие. Я также ставил себе задачу языком документального кино показать полет воздушного змея.
- Зия муаллим, вы помните день, когда познакомились с великими мастерами?
- Это было в субботу. Мне позвонил один из моих товарищей и сказал, что к пяти часам в Баку прилетает группа из Москвы вместе Микеланджело Антониони и Тонино Гуэррой. Я сразу же собрался и поехал в аэропорт - очень хотелось посмотреть на живых Микеланджело Антониони и Тонино Гуэрру. Мне тогда было 25 лет, я работал ассистентом режиссера игрового кино.
В аэропорту среди встречающих я увидел первого секретаря Союза кинематографистов Арифа Алиева, сотрудника отдела пропаганды киноискусства СК Тогрула Джуварлы и двух директоров картины - Римму Абдуллаеву и Семена Карагедова. Рядом стояли три машины, которые должны были отвезти гостей в город. Спустя какое-то время к встречавшим подошла группа из семи человек. Среди них были Антониони, Гуэрра и режиссер, который работал и с Антониони и Феллини, - Анджело де Дженти, выпускник ВГИКа, прекрасно владевший русским языком. Был также известный работавший на «Мосфильме» директор картины Владимир Цейтлин, переводчик, а также Алессандро фон Норман - исполнительный продюсер фильма «Воздушный змей», рекомендованный советской стороне самим Антониони.
Завязалась беседа, и я услышал, как Анджело спросил у встречающих: «Смогу ли я повидаться с Рустамом Ибрагимбековым и Юсифом Самедоглу?». Ему ответили, что Рустам в Москве, а Юсиф Самедоглу уже не работает в кино, он редактор журнала.
Я приблизился к Анджело и, будучи уже информирован о цели их приезда - выбор натуры для съемок, сказал: «Передайте, пожалуйста, сеньорам Антониони и Гуэрре, что я прошу рассказать мне, о чем будет их фильм, чтобы посоветовать им места, которые подойдут для фильма». Дело в том, что из присутствовавших я один в качестве ассистента режиссера выезжал на выбор натуры с оператором, режиссером и, естественно, лучше других разбирался в этом.
Когда Анджело передал мои слова, Антониони подошел ко мне и жестом пригласил следовать за ними. Выйдя из аэропорта, мы вчетвером прошли к закрепленной за гостями машине. Антониони предложил мне сесть на переднее сиденье, он сам, Гуэрра и между ними Анджело уместились на заднем, и мы поехали. По дороге Антониони делал вид, что заснул, сидя у меня за спиной, но я затылком чувствовал, что он внимательно разглядывает натуру…
По дороге Анджело рассказывал о содержании фильма «Воздушный змей», какие этнографические картины должны там быть, какая натура их интересует, другие подробности, и я его внимательно слушал.
- А что конкретно им надо было в Азербайджане?
- Они собирались снимать восточную притчу, сказали, что их очень интересуют виды побережья, что нужна этнография, а также они хотели ознакомиться с процессом производства нитей для ковроткачества и их окрашивания. Их очень интересовали окрестности города, не тронутые цивилизацией и сохранившие свою первозданность. Рассказ Анджело помог мне понять, что им надо, и когда он произнес слово «чементеро» (кладбище) - единственное, что я знал по-итальянски, я сразу подумал, что надо показать им святилище Мир Мовсум ага и уникальное кладбище в Умбаки близ Гобустана, которое отличается от других тем, что могилы там окрашены в разные цвета, а главное - на многих из них указывается профессия покойного с помощью изображения основного «инструмента», ну, например, для парикмахера - ножницы.
Пока я слушал Анджело, Антониони продолжал «спать», а Гуэрра пребывал в каком-то своем мире, иногда насвистывая незнакомую приятную мелодию. Я с удовольствием ее слушал, пытаясь запомнить. Только через полгода, когда в Союз кинематографистов привезли несколько зарубежных фильмов для закрытого показа, на одном из них я понял, откуда эта мелодия, - из фильма «Амаркорд».
Гостей разместили в новом «Интуристе», после чего пригласили на ужин. Со своим оркестром прибыл Джаван Зейналлы, которого я попросил исполнить три песни на итальянском языке. Когда он узнал, что будет петь для Антониони и Гуэрры, сказал: «Я с удовольствием это сделаю». Когда оркестр заиграл и Джаван запел по-итальянски, на лицах гостей отразилось изумление. Исполняя припев, Джаван обращался в их сторону особым движением руки, и они в этот момент вскакивали и кричали: «Граце, граце!», аплодируя ему. Им очень понравилось, что в далеком Баку их на время окунули в итальянский микромир.
Кстати, аплодировали они Джавану Зейналлы, а выпили за мое здоровье (смеется). Тост предложил Антониони: «Я заметил на второй день, что юноша (так он меня называл) уже ехал в другой машине, которая иногда обгоняла нашу. Хочу ему пожелать, чтобы он меня и в кино обогнал!». Я ответил, что это возможно только в одном случае. «В каком?» - поинтересовался он. «Если я нарушу одно правило: загорится красный свет, ваша машина остановится, а я проскочу. Только так я смогу вас обогнать». И ему это было приятно слышать…
На следующее утро, в воскресенье, состоялась их встреча с председателем Госкино Мамедом Гурбановым. На встрече присутствовали первый секретарь Союза кинематографистов Ариф Алиев и директор киностудии Джамиль Алибеков. Антониони, разъяснив цель визита, сказал: «Вы знаете, я посмотрел по карте и увидел, что республика небольшая, а при съемках фильма «Профессия: репортер» в Испании натуру мы вместе с оператором выбирали с вертолета. То же самое хотел бы сделать здесь, мне достаточно пару часов, чтобы выбрать места, которые мне особенно приглянутся».
В это время кто-то из участников встречи подошел ко мне и попросил отвлечь внимание Антониони. Я намекнул Анджело, что пора закругляться, у нас много работы, а времени мало, тем более что ехать придется за город, здесь уже ничего интересного не будет. Однако Антониони был настроен своевременно получить положительный ответ и сказал Гурбанову: «Вы не ответили на мой вопрос по поводу вертолета». Он понимал, что перед ним сидит министр, от которого зависит решение проблемы. И тут мне опять говорят, чтобы я отвлек его. А как я могу сделать это, когда человек хочет решить важную для него проблему?! Ведь он приехал в Азербайджан, чтобы выбрать подходящую натуру для съемок будущего фильма…
- А почему руководители кинематографа уходили от ответа?
- Они боялись, вдруг там находятся засекреченные военные объекты, которые могут попасть в объектив. В советское время на многое смотрели сквозь специфическую призму, тем более что за два года до этого Антониони по заказу представителей руководства Китая снял очень интересный трехсерийный документальный этнографический фильм «Китай». Он снимался в разгар «культурной революции». Конечно же, высшее руководство страны ожидало увидеть фильм о новом Китае, но несмотря на то, что картина снималась под особым контролем, Антониони в своем фильме рассказал и о простых людях, не преследуя никаких политических целей. Фильм сразу же был запрещен Мао Цзэдуном, и народ увидел его лишь 30 лет спустя. У самого Антониони после этого были проблемы.
В общем, когда и во второй раз его вопрос провис, Антониони сказал: «Если у вас проблемы с вертолетом, позвоните шаху Ирана и скажите, что Антониони нужен вертолет, он пришлет вам свой».
- И какова была реакция присутствовавших?
- Ну, какая могла быть… сказали, что подумают. Да, стоит отметить, что Мамед Гурбанович сказал гостям, что первый секретарь ЦК КП Азербайджана Гейдар Алиев очень любит искусство, и если узнает, что они здесь, обязательно захочет повидаться с ними. На что Антониони ответил: «Если у нас все сложится, я с удовольствием повидаюсь с Гейдаром Алиевым и мы поделимся своими впечатлениями с руководителем вашей республики».
Выйдя из Госкино, мы сразу поехали на выбор натуры и по пути заехали в Храм огнепоклонников. Поскольку был воскресный день, он не работал. Я попросил охранника пропустить нас в храм. Этот далеко не молодой, русский, круглолицый, невысокого роста мужчина лет 60 с колоритной внешностью и очень живыми глазами запомнился мне на всю жизнь. Я ему объяснил, что это гости из Италии, которые много об этом храме слышали, и попросил, если есть возможность, не только показать, но и рассказать об истории храма. И он провел экскурсию.
Гости слушали, не отрывая от него глаз, и меня это поражало. Им было важно, как он говорит, как чувствует себя в необычной для него роли экскурсовода, а этот простой мужчина очень интересно, от души рассказывал, какие в храме были порядки, традиции, ритуалы, которые паломники строго соблюдали. Он поведал и о находящейся в келье фигуре огнепоклонника, который в те времена, когда в храм издалека наведывались огнепоклонники, дал обет не выходить из кельи.
Завершив осмотр храма, мы поехали на могилу Мир Мовсум ага, и как раз в это время там совершался обряд жертвоприношения. Анджело, увидев, сразу сказал, что это гурбан. Антониони и Гуэрра с интересом наблюдали за процессом. Я попросил Анджело перевести им, что по нашему обычаю они должны мясо этого барашка разделить на семь частей и раздать малоимущим, что они и сделали. Потом мы из Мардакяна по берегу моря проехали Шувелян, Бузовна, доехали до Бильгя, Нардарана, заезжая в каждый поселок. Они с интересом знакомились с эстетикой абшеронских селений, с видами побережья, которые нужны были им по замыслу фильма.
Вечером в Доме кино гостям показали фильм «Насими» на русском языке, и Анджело переводил его на итальянский. Также состоялся показ фильма Ниджата Бекирзаде «Каменные часы». Съемки этого очень интересного, чисто этнографического 20-минутного документального фильма проводились в Нахчыване, Гобустане, кажется, и в Шеки, и гостям он очень понравился.
Когда после просмотра мы вышли на улицу, я понял, что итальянские гости не хотят с нами расставаться и желают продолжить вечер. Тогда мы с Тогрулом Джуварлы (он хорошо владел и итальянским, и английским) пригласили их вместе с Цейтлиным в ресторан «Караван-сарай». Вечер был необычным, мне захотелось сделать для гостей что-то приятное, и я заказал шашлык из курицы. Объяснив вегетарианцу Антониони, что готовят его на углях без масла, попросил, чтобы он отведал его. Проявив то ли такт, то ли интерес, он не отказался, попробовал, и, к моей радости, ему понравилось.
Вечер был замечательным, два кинематографических мэтра - Микеланджело Антониони и Тонино Гуэрра рассказывали интересные истории, которые они или уже изложили на бумаге, или еще только собирались. Это были рассказы такого рода, как начало их «Амаркорда»…
Когда мы вышли из ресторана, гости спросили, могли бы они прогуляться по бульвару или это далеко от гостиницы. Я сказал, что рядом. Мы пошли по берегу моря, и Анджело сказал: «Мне кажется, что если удастся реализовать этот проект, как минимум определенные эпизоды он будет снимать в Баку и его окрестностях». Мы подняли своих гостей на фуникулере на высшую точку города, откуда открывается прекрасная панорама Баку. Когда Антониони увидел Бакинскую бухту, он сказал: «Это Неаполь». Тогда Баку был совсем другой, у нас был амфитеатр, то есть высота домов нарастала, поднимаясь от моря.
- А что за истории рассказывали гости?
- Тонино Гуэрра рассказал грустную историю об одном молодом человеке. Действие происходило в провинциальном итальянском городке, где он занимался мелким бизнесом. Он был холост, довольно симпатичный, и люди стали замечать, что он с ребятами, младше его по возрасту, появлялся в окрестностях города на развалинах бывшей крепости. В городке, как это обычно бывает, стали распространяться слухи, будто у него что-то не так с ориентацией. Сам он понятия не имел о ведущихся вокруг него разговорах. Как-то в городок привезли новый фильм, а это для провинциальных городов всегда сенсация. Небольшой клуб набился до отказа, молодой человек тоже был там, причем справа и слева от него места были свободны, но никто не садился рядом, хотя некоторые даже стулья с собой принесли. Он жестами показывал людям, что около него есть свободные места, но никто так и не сел рядом. Он все понял и получил разрыв сердца… Эту историю рассказал Тонино Гуэрра.
Мы выслушали и другие истории, но эта мне особенно запомнилась. И еще мне запомнились манеры, жесты, интонации, расстановка акцентов в речи наших гостей, мелодичность их речи. Они говорили, будто читали стихи Данте или Вергилия.
- А о чем рассказывал Микеланджело Антониони?
- Он рассказал смешную историю о своем парикмахере: «У меня есть парикмахер, который очень любит свою работу, свой дом и свою семью. Когда у него бывает выходной, жена гонит его из дома, говоря, что он ей мешает: у тебя свободный день, погуляешь и придешь немного раньше, а я за это время приготовлю обед и ужин, чтобы ты сегодня себя комфортно чувствовал. Тот не знает, куда податься, и сидит в парикмахерской, зазывая собеседников. Для него парикмахерская - второй дом, потому что они там говорят о спорте, женщинах, обо всем. «Даже когда прихожу стричься, я им не мешаю, они продолжают оставаться в своем мире и ведут разговоры на самые разные темы, для них клиент не помеха, и это очень правильно, потому что клиента надо развлекать, чтобы время для него проходило незаметно», - говорил Антониони.
А еще он вдруг во время общей беседы, вспомнив о посещении Храма огнепоклонников, задумчиво произнес: «Интересно все же, почему тот огнепоклонник дал такой обет?».
Вечер был замечательным и оставил глубокий след в моей памяти. Было такое впечатление, будто за столом собрались близкие люди. Настроение у всех было приподнятое. Я обратил внимание, как вдумчиво слушал Гуэрра: он как бы уходил глубоко в себя, но глаза при этом оставались живыми.
Когда лет через десять я поступил на Высшие режиссерские курсы, сказал Тогрулу: помнишь о рассказе Тонино Гуэрры, давай вместе напишем сценарий, и я свою первую курсовую работу сниму по мотивам этого рассказа, но уже в нашем изложении. Писал он, а я рассказывал определенные эпизоды. Курсовая работа называлась «День как жизнь, или Провинциальная история»...
В понедельник мы поехали в Гобу, чтобы посетить там ковроткацкий цех, где производили сувенирные коврики и головные платки, косынки. Когда мы вошли в цех, нас поразила красота работавших там девушек и то, с каким вкусом они были одеты. Мы с интересом наблюдали, как их пальцы проворно завязывали узелки на основе. Итальянских кинематографистов особо интересовала технология производства шерстяных нитей, процесс их окрашивания, это было необходимо для более совершенного воплощения творческого замысла их будущего фильма.
Посещение этого цеха запомнилось мне трогательным эпизодом. Когда мы уже находились в цехе, к нам подбежал главный инженер - относительно молодой, довольно приятной, интеллигентной внешности мужчина. Он поинтересовался, кто из гостей - Антониони. Мы показали, и он через переводчика сказал знаменитому режиссеру, что он большой поклонник его творчества, видел его фильм «Затмение», который произвел на него сильное впечатление, а из прессы и анонсов узнал, что скоро на экраны выйдет его новый фильм «Профессия: репортер». После этого он достал из кармана метрику, сказал, что у него недавно родился сын, и попросил сеньора Антониони оставить на метрике свой автограф. Антониони расписался, почему-то отвернулся, и я заметил, что его глаза увлажнились...
После Гобу мы направились в Гобустан, где гости осмотрели наскальные изображения. Потом кто-то из наших предложил поехать в Сальян - видимо, просто захотелось угостить всех свежей рыбой. Там, оставив гостей в машине, мы зашли к председателю исполкома и сказали, что приехала группа из Италии во главе со знаменитым кинорежиссером Антониони. Я на всю жизнь запомнил его ответ: «Mən Antonioni-Montanioni tanımıram, mənə Bakıdan zəng eləməyiblər, ammaki gəlmisiniz, xoş gəlmisiniz, qonaqlarımsınız» («Я не знаю, кто такой Антониони-Мантониони, да и из Баку мне никто не звонил, но раз приехали, добро пожаловать, вы - мои гости»).
- Меня интересует встреча в Союзе кинематографистов с деятелями киноискусства Азербайджана - как она прошла, кто принял в ней участие? Наверняка гостям задавали много вопросов, может, вспомните, какие…
- Мне запомнился вопрос о том, с кем из молодых режиссеров они связывают будущее итальянского кинематографа. Антониони назвал Федерико Феллини, Франко Дзеффирелли, братьев Тавиани, Бернардо Бертолуччи, то есть уже маститых режиссеров, и при этом сказал, что в творчестве нет возраста, есть молодая душа и человек, которому есть что сказать. А есть молодые люди, которым нечего сказать. Искусство связано не с возрастом, а с состоянием души.
И когда он перечислял режиссеров, Максуд Ибрагимбеков назвал имя Петри, известного режиссера, больше работавшего в детективном жанре, в политическом кинематографе. Антониони посмотрел на Максуда и сказал: «Молодой человек, я называю имена режиссеров, которые занимаются поэтическим кинематографом, а Элио Петри занимается политическим, и, кстати, должен вам сказать, что вот Тарковский - настоящий поэт». Почему-то он так закрутил фразу… И когда после окончания встречи мы шли в гостиницу, я задал Микеланджело Антониони на ломаном английском языке и свой вопрос: кто из советских режиссеров ему близок? Он ответил: первый - Тарковский, второй - Иоселиани. Он также сказал мне, что в отличие от Армении, где у них также были встречи, в Баку на пресс-конференции им не задавали бестактных вопросов по поводу Пьера Паоло Пазолини, который был зверски убит за несколько месяцев до их приезда в Баку. Наши писали, что из-за того, что он был коммунистом, а там, на Западе, - что из-за ориентации, а в Армении во время пресс-конференции смаковали эту тему. «Ваши кинематографисты тактично обошли этот момент и не задавали ненужных вопросов», - сказал Антониони.
- На встрече вопросы задавали в основном Антониони?
- Да. Не хочу брать грех на душу, но, может быть, присутствовавшие мало знали, кто такой Тонино Гуэрра.
- А вы сами к тому времени что-то знали о нем?
- Самое главное, что я знал его как автора сценария фильма, который в моей судьбе сыграл определенную роль, - это «Затмение» Антониони. Я запомнил также его фамилию как автора сценария фильма, который неоднократно с удовольствием смотрел, - «Брак по-итальянски». Кстати, на протяжении всех этих дней Микеланджело Антониони и Анджело де Дженти все время подкалывали Гуэрру. Я не мог понять, почему они все время повторяют «Лора, Лора». Эта тема проходила все четыре дня. Оказывается, он тогда влюбился в редактора «Мосфильма» красавицу Лору Яблочкину, и на их глазах происходило зарождение любви этих двух замечательных, талантливых и удивительных людей, которые вскоре поженились.
- Чем же завершился визит Микеланджело Антониони и Тонино Гуэрры?
- Они пробыли в Баку всего четыре дня - с 20-го по 23 ноября 1976 года. Провожала их группа кинематографистов. В аэропорту во время рукопожатия Антониони сказал что-то Анджело, и тот попросил наши с Тогрулом телефоны.
Замыслу всемирно известных мэтров киноискусства не суждено было осуществиться, но память о пережитых на азербайджанской земле эмоциях долго хранилась в душе Тонино Гуэрры. В своей книге «Семь дней жизни» он написал, что его больше поразил не столько Баку, сколько его окрестности, эстетика абшеронских сел: «Там совершенно потрясающие пейзажи, долины, кладбища, столбы и между ними - железная дорога. Куда шла эта дорога, мы так и не узнали. Пожалуй, это было самым красивым, что мы когда-либо видели»…
Я счастлив, что в этом есть и моя заслуга. Для меня лично визит этих выдающихся людей был бесценным подарком судьбы, оставившим след в моей жизни и душе. Эмоции, которые я пережил, общаясь с ними, воздействовали на меня вдохновляюще.
- А какова была судьба задуманного фильма?
- Их замысел так и не осуществился. Когда на следующий год я был в командировке в Москве, позвонил Цейтлину и поинтересовался судьбой фильма, на что он сказал, что с фильмом не получилось, потому что наши побоялись, что проявка ленты будет не в Советском Союзе, что там будет замешана какая-то политика, и перестраховались, хотя все начиналось хорошо.
А вот что сам Тонино Гуэрра говорит в интервью той же Юмашевой о возникших перипетиях с фильмом: «Так бывает всегда - многое зависит от продюсера, под что дают деньги. В нашем случае они требовали азиатскую историю любви, что не согласовывалось с нашими намерениями. Проблема состояла в том, что Антониони хотел снимать фильм только на «Кодаке» и монтировать отснятый материал в Италии. Вот на этом дело и затормозилось, потому что Ермаш и все руководство Госкино сказали: нет, только здесь! Далее он говорит: «Мы написали сначала сюжет, а потом режиссерскую разработку. До нас дошли слухи, что Ермаш передал сюжет сценария директору киностудии «Мосфильм» Сизову, а тот прочел его на худсовете и сказал: «Вот как пишут сценарии, здесь же все уже передано».
В определенном смысле написанный сценарий был достаточно хитрым. Его и можно было понять, и в то же время - нельзя. Точно так же делали здесь все сколько-нибудь заметные режиссеры, к примеру, Тарковский: он представлял Госкино один сценарий, а экранизировал другой.
В том же интервью меня заинтересовал рассказ об истории замысла «Воздушного змея», в котором были такие слова Тонино Гуэрры о мусульманах и мусульманской культуре: «Многие хотят снимать кино, но самое трудное - понять, где это нужно делать. Азиатская натура подходила по всем статьям, то есть, конечно, существует мусульманское Марокко, но там ничего неизвестно про космические исследования, с другой стороны, мусульмане, которых мы видели в СССР, производили странное впечатление. В Марокко мусульманство как бы компактное, а у вас были и Средняя Азия, и Баку, все так непохоже. Более того, нам представлялась чрезвычайно интересной фигура главного персонажа фильма - великого Мудреца - аксакала, который как бы программировал весь полет змея. Это был Дух, человек, но это Бог. Было бы интересно сделать именно такой персонаж, то, к чему не привыкли в Советском Союзе. Новый подход к сказке: всем руководит Дух. Нас влекла к себе мусульманская культура».
Микеланджело Антониони в свою очередь в одном из своих интервью, говоря о замысле фильма, как бы подтверждает и продолжает мысль Гуэрры: «…но на самом деле этот фильм нечто гораздо большее, чем сказка. В сущности, этот воздушный змей является человеком. Человек был темой всех моих предыдущих работ. Однако в этот раз делается намек на человека, обращенного в грядущее. Такая постановка темы идет и навстречу тенденциям современного кино».
- Жаль, что мы уже не узнаем, что более всего запомнилось итальянским гостям в Баку...
- Почему же, кое-что знаем. Вы же видели, как в первых кадрах моего фильма герой и героиня сидят у камина, и мужчина, разжигая огонь, говорит: «Я где-то читал, что под Баку есть храм, в котором вечно горит огонь. Счастливцы, они сидят на нефти, сами о том не думая». Это кадр из вышедшего на экран в 1982 году фильма «Идентификация женщины», то есть через шесть лет после их пребывания в Баку.
Также я нашел воспоминания Гуэрры о несостоявшемся фильме в книге, где было опубликовано его интервью с Ольгой Юмашевой. Вот что он говорит: «…Там (в Госкино - Авт.) говорили, что гораздо лучше будет снимать на Кавказе, там места красивые. И мы поехали в Баку. Там совершенно потрясающие пейзажи. Не в городе, а в окрестностях. Потом где-то в тех местах Сергей Параджанов снял свой фильм «Ашик-Кериб». В потрясающей долине - линии электропередачи, деревянные столбы, и между ними проходила железная дорога, длинная-длинная, но рельсы все унесены. Куда она вела?.. А кладбище там красоты необыкновенной. Может быть, это и впрямь было самым красивым, что мы вообще когда-либо видели. Так что основной проблемой являлась техника, которой здесь не было. Американцы давали деньги на своих условиях. Монтаж в пределах СССР не входил в их планы, да и Антониони категорически отказывался проявлять пленку на «Мосфильме». Помню, вдруг наступило полное молчание. Мне кажется, что в вашей стране произошли какие-то политические перемены».
***
Микеланджело Антониони и Тонино Гуэрре, увы, так и не удалось снять свой фильм, который должен был поведать о том, что мир стоит перед катастрофой, и он настолько хрупок, что даже такое, казалось бы, невинное занятие, как запуск воздушного змея, может поставить человечество на грань катастрофы, люди должны быть бдительны. Они думали об этом более 40 лет назад, и их опасения стали сбываться уже сегодня: мир действительно так хрупок и беззащитен…
Франгиз ХАНДЖАНБЕКОВА