Мечтаю спеть в Шуше…

СОБЕСЕДНИК
Во второй половине прошлого века среди известных мугаматистов и ханенде своим оригинальным исполнением и голосом выделялась доцент Азербайджанского государственного университета культуры и искусства (АГУКИ) народная артистка Азербайджана Зумруд Мамедова. Поклонники мугама помнят эту красивую женщину по ярким выступлениям в ансамбле народных инструментов «Хумаюн», которым с того времени и по сей день руководит мэтр и аксакал мугамного искусства народный артист профессор Алибаба Мамедов.
Помимо активной концертно-гастрольной деятельности Зумруд ханым также занимается не менее активной преподавательской работой, передавая свой опыт и знания еще и подрастающему поколению в гимназии искусств. Богатейший опыт мугамного исполнительства, конечно же, требует не только преемственности, но и научного осмысления. Необыкновенно деятельная, всегда стремящаяся к развитию и пополнению знаний, энергичная ханым-ханенде готовится к защите научной диссертации, она автор нескольких книг и учебных пособий.
Зумруд ханым и сегодня в великолепной профессиональной форме, ее неуемная энергия и любовь к мугаму вызывают невольное восхищение, наша беседа то и дело прерывается небольшими мугамными вставками, в которых звучит теплый, гибкий и наполненный любовью голос азербайджанской женщины...
Мы встретились с Зумруд ханым в ее квартире в центре Баку, и хозяйка с порога начала своеобразную экскурсию, показывая и одновременно рассказывая историю своей семьи:
- Моя мама была филологом по образованию, художником и скульптором по призванию, она шила мне сценические наряды, и на гастролях за рубежом у меня всегда спрашивали, кто ваш модельер, а я отвечала: моя мама.
Зумруд ханым показывает керамические фигурки и вазы с лепниной, сделанные матерью, огромную картину с сельским пейзажем, висящую на стене, мастерски написанную маслом. А вот композиционные произведения ручной работы из веток деревьев и подручных материалов, оригинальный светильник, сделанный из пионерского горна, икебана из смешанных материалов...
- В Японии перед началом концерта, - продолжает ханенде, - когда ведущая узнала, что мое вышитое бисером платье сшила мама, она с большим воодушевлением рассказывала публике о таланте мамы, моих нарядах и ее художественных работах. Отец был историком, он выпускник БГУ, но прекрасно играл на таре, и старинный инструмент, подаренный ему Ахмедханом Бакихановым, хранится у меня до сих пор. Этот тар я видела с самого своего рождения, ему наверняка больше ста лет. Кстати, я умею играть на таре, папа учил меня в юности, играла мугамы «Хейраты», «Гатар», «Сегях». Последние годы больше играю на фортепиано, аккомпанируя себе.
- Вы пришли в мугамное искусство в то золотое время, когда на арене блистали настоящие корифеи - Ахмед Бакиханов, Ахсан Дадашев, Сара Гадимова, Рубаба Мурадова. Был ли ваш путь трудным, или звезды благоволили к вам?
- Меня вела моя любовь, и добрые люди вокруг всегда протягивали мне руку помощи. Я родилась в семье интеллигентов в Губе, и в то время народная артистка Зейнаб Ханларова находилась на пике своей популярности во всем мире, все певицы старались подражать ей и пели ее песни. Я не была исключением - безумно любила ее. Мне было достаточно единожды услышать песню, как я заучивала ее наизусть. Когда в дом приходили гости, я непременно должна была спеть им, а если они не просили меня об этом, я обижалась и плакала до утра - настолько мне нравилось выступать перед публикой. Маленькой, еще до школы, я устраивала дома сцену и воображала себя певицей, исполняя также роль конферансье, объявляла себя Зейнаб Ханларовой и подражала ей. В школе происходило то же самое - я была неизменной участницей всех утренников и праздников.
- Зумруд ханым, вы ведь получили еще и специальность медсестры?
- Верно. Безумная любовь к пению привела меня в музучилище им.А.Зейналлы, хотя школу я окончила с отличным аттестатом. Папа настаивал на истории, мама хотела, чтобы я стала врачом, но я была непреклонна. Особых препятствий дома не чинили, но поскольку маме из-за нас не удалось получить образование и стать профессиональным художником, она очень хотела, чтобы я занималась тем, к чему лежит моя душа.
В то время в музучилище преподавали Гаджибаба Гусейнов, Нариман Алиев и другие выдающиеся педагоги мугама. На прослушивании я исполнила мугам «Гатар», и Ахмедхан Бакиханов, которому понравилось мое исполнение, сказал, что я буду принята. Но при оформлении выяснилось, что мне еще нет 18 лет, и зачислить в музучилище меня не могут. К тому же и голос должен был окончательно оформиться. На домашнем совете было решено, что певцам обязательно нужно иметь вторую специальность во избежание разных жизненных ситуаций. Исходя из этого, посоветовали поступить в медтехникум, получить специальность и потом заняться музыкой, а там и возраст подойдет.
Так и сделали, но я сказала, что по достижении восемнадцати лет я брошу техникум и поступлю в музучилище. В медтехникум я поступила с отличными оценками, и там я была первой на всех концертах, а на следующий год поступила в музучилище, хотя в техникуме очень просили довести до конца отличную учебу и хотя бы получить диплом, даже если не буду работать в медицине. В министерстве нам пошли навстречу и позволили мне учиться сразу в двух училищах - медицинском и музыкальном. Чтобы меня не лишали музыкальных уроков, я до утра учила все предметы медтехникума и завершила его с отличием. Быть отличницей для меня было вопросом престижа и собственного достоинства.
Тайны и секреты мугама познавала в классе легендарного Наримана Алиева наряду с известными ханенде Агаханом Абдуллаевым, Сакиной Исмайловой, Зауром Рзаевым, Сахаветом Мамедовым и другими. У Нариман муаллима было много студентов, и среди них нет таких, кто не имел бы почетных званий. Музучилище я также окончила с красным дипломом, то же самое меня ожидало и в Институте искусств, где на вступительном экзамене исполнила ритмический мугам «Хейраты», покорив членов экзаменационной комиссии, среди которых были ректор Аслан Асланов, неповторимый ханенде Гулу Аскеров, Мехти Мамедов, Агакиши Казымов, Шафига Мамедова. После окончания университета меня через некоторое время, когда я уже активно гастролировала с концертами, пригласили работать на кафедру мугама.
- Расскажите подробнее о методике преподавания мугама Наримана Алиева. Придерживаетесь ли вы в своей преподавательской практике его постулатов и правил?
- Конечно, я применяю методику, по которой учили меня, но методика Наримана Алиева была перенята им от своего учителя, знаменитого ханенде Сеида Шушинского. Все его студенты используют в своей преподавательской практике именно эту единую методику, и мы гордимся тем, что принадлежим к школе Сеида Шушинского. Вообще, вся учебная программа обучения мугаму основана на этой школе и уникальной методике.
Нариман Алиев был любимым учеником Сеида Шушинского, который даже жил у него в доме в Бузовна, а благодарный ученик заботился о нем до конца жизни легендарного ханенде и уникального педагога мугама.
Кстати, я готовлю к изданию книгу о моем учителе Наримане Алиеве, и думаю, это своеобразная благодарность за все, чему он меня научил.
- Кто из ваших учеников стал впоследствии профессиональным ханенде?
- Среди моих учеников и студентов немало талантливых и подающих надежды ханенде: это Анар Мамедов, Джейхун Мирзоев, Шафаг Мамедова, Хосров Ханлар, Мирза Гаджиев и другие. Очень талантливый Орхан Гулиев в настоящее время работает в Грузии и осуществляет там деятельность ханенде. Из 20-30 выпускников класса мугама считаные единицы пробиваются в профессионалы и остаются в высоком искусстве, и здесь материальный фактор играет главенствующую роль. Некоторые слишком рано уходят в свадебную сферу, другие выходят на телеэкраны - по-разному складывается судьба молодых ханенде. Однако среди молодежи наблюдается большой интерес к мугаму, и это радует.
- Кто из старейшин мугама протягивал вам руку помощи и направлял?
- Еще на четвертом курсе музучилища я приняла участие в государственном конкурсе, где заняла первое место. В составе жюри были Шовкет Алекперова, Солтан Дадашев, Афрасияб Бадалбейли, Бахрам Мансуров, Гаджибаба Гусейнов, и все они в один голос сказали: это Лейли! Дело в том, что в то время на сцене совсем молодых Лейли не было, ее играли знаменитые в то время Рубаба Мурадова, Зейнаб Ханларова, Назакет Мамедова - женщины среднего возраста. Афрасияб муаллим поручил Бахраму Мансурову и Гюльхар Гасановой срочно подготовить меня к этой роли в опере. Больше месяца я ходила к Бахрам муаллиму домой и разучивала с ним партитуру.
По окончании занятий назначили дату оперы, но в тот момент скоропостижно скончался Афрасияб Бадалбейли. Тем не менее я выступила на премьере и спела свою партию, все живые тогда корифеи музыки остались довольны - и директор театра оперы и балета того времени Азер Рзаев, и прима-балерина Гамэр Алмасзаде. Они поинтересовались, откуда меня пригласили на эту роль, и узнали, что я призер фестиваля. Но потом кто-то сказал, что у меня невысокий рост, хотя певшие эту роль до меня некоторые ханенде были еще ниже. Короче, в результате интриг между разными деятелями искусства моя кандидатура была отменена.
После окончания музучилища меня направили в филармонию к Шамси Бадалбейли. Я рассказала ему все перипетии моей еще не начавшейся оперной карьеры, он все понял и позвонил таристу Алиага Гулиеву, который в то время репетировал во Дворце Ленина (ныне Дворец
им.Гейдара Алиева) с Зейнаб Ханларовой. Меня направили к нему на прослушивание, я спела мугамы «Гатар» и «Шахназ», и присутствовавшая там Зейнаб ханым обняла меня и сказала, что из меня получится отличный ханенде. В тот момент я впервые в жизни увидела ее живьем, и у меня было такое ощущение, словно мне дали звание народной артистки СССР, - настолько искренне она похвалила меня, вселив уверенность в своих силах!
Вернувшись в филармонию, по реакции Шамси муаллима я поняла, что ему уже передали положительное мнение обо мне. Он сказал, что утром делегация азербайджанских артистов и певцов отправляется на гастроли в Кисловодск и другие города Союза, в числе которых были Шовкет Алекперова, Эльмира Рагимова, Ислам Рзаев, Гюльага Мамедов, Натаван Шейхова и ансамбль народных инструментов под руководством Агаси Мешадибекова. Таким образом, не успев выступить на сцене филармонии, я отправилась в свою первую гастрольную поездку с корифеями азербайджанской музыкальной сцены.
В пути я оказалась в одном купе с Шовкет ханым, от волнения дрожала как осиновый лист и теряла дар речи, не знала, как вести себя, даже плакала. Я просила Агаси муаллима поменять мне купе, на что он ответил, что я должна запомнить этот день на всю жизнь, потому что обо мне очень хорошо отзывались и Шамси муаллим, и Алиага Гулиев. «Придет день, - сказал он, - когда ты станешь известной певицей, и у тебя будут брать интервью, чтобы ты рассказала о Шовкет ханым. Тогда ты будешь рассказывать об этих днях со слезами на глазах и благодарить меня, хотя меня уже не будет в живых, и тогда ты прольешь слезу и за меня тоже!..»
Три месяца мы были в поездке, и всегда в отеле и поезде я оказывалась вместе с Шовкет ханым. Действительно, несколько раз у меня брали интервью, прося рассказать о ней, и я, доходя до этого момента, не могла говорить, слезы душили меня.
- Поделитесь и с нами своими воспоминаниями.
- Второго такого человека не было на всем белом свете. Какой ангельский характер, какая чистая душа, любовь к людям, скромность и величие в своей простоте! Она видела, что я очень стесняюсь в ее присутствии, и всячески подбадривала меня, вселяла уверенность. Я старалась услужить ей чем-то, словно собственной матери, всегда ложилась спать только после того как она уснет, а вставала задолго до нее. Три месяца я с огромной радостью стояла перед ней по стойке «смирно», чтобы эта великая женщина не обиделась на меня за что-то. Но она вела себя очень просто, словно давно знала меня. Она была настоящей светской дамой, никогда ни о ком не говорила плохо, была занята только своим творчеством, добрая, приветливая. Для человека мира искусства она была уникальной в своем роде, великодушие было у нее в крови...
- Как после этого развивалась ваша певческая деятельность?
- Потом я стала лауреатом конкурса «Мы ищем таланты-74», где заняла первое место, меня часто приглашали на государственные концерты и мероприятия. Исполнение мугама «Гатар» всегда приносило мне большой успех, с ним я объездила весь мир, и везде слушатели принимали его на «ура».
Самые первые мои гастроли были во Вьетнаме, затем побывала во Франции, в Норвегии, Австрии, Германии, Турции. Меня всегда встречали с большим интересом и любовью, везде я пела мугам, и люди слушали с большим вниманием и искренне благодарили. На гастролях я всегда была с нашими корифеями - Лютфияром Имановым, Муслимом Магомаевым, Рашидом Бейбутовым, Габилем Алиевым, Исламом Рзаевым, Хабибом Байрамовым, Арифом Бабаевым, Фидан и Хураман Гасымовыми, Зейнаб Ханларовой.
- В то время азербайджанский мугам не был так популярен на Западе, как сегодня, и тем не менее зрители искренне проникались им и проявляли глубокую заинтересованность. Чем вы это объясняете?
- Например, в Японии слушатели понимали и слова, и музыку мугамов, потому что на мониторе давали перевод исполняемых мною газелей. В 1989 году после месячных гастролей в Индии с Габилем Алиевым и Исламом Рзаевым, Рафиком Бабаевым и Бриллиант Дадашевой мы сразу отправились в Шри-Ланку. Там нам позвонили и сообщили, что японцы просмотрели видео выступления ста азербайджанских артистов и для гастролей в этой стране выбрали Ислама Рзаева, меня, кяманчиста Габиля Алиева и тариста Рамиза Гулиева. Причем для концерта нужно было подготовить государственный гимн Японии, кстати, очень трудный. Мы разучивали его на японском языке под руководством пианиста Чингиза Садыхова.
В Японии я исполнила мугамы «Хейраты», «Гатар» и «Мансурийа», а на мониторе шел синхронный перевод. Газели Физули переводились настолько мастерски, что после каждой фразы зал бурно аплодировал. Могу сказать, что самые запоминающиеся и дорогие сердцу воспоминания сохранились о Стране восходящего солнца, где мы дали концерты в 48 городах на протяжении трех месяцев. Причем получилось так, что в день концерта у меня был день рождения, о котором я совершенно забыла в суматохе. График очень напряженный, но реакция публики на нашу музыку была в высшей степени приятной.
Ведущая концерта перед каждым номером давала информацию о каждом мугаме и авторе газелей, об исполнителе. Запомнился такой интересный случай: мне сказали, что как только ведущая на сцене произнесет мое имя с частицей «сан» - Зумруд-сан, я должна тут же выйти на сцену. С дэфом в руке стою за кулисами и жду, пока ведущая закончит объявлять мой номер, но она говорила очень долго, причем после каждой фразы зрители аплодировали. Мне показалось это странным, потому что ее выступление длилось минут 20, но когда она наконец объявила мое имя и я вышла на сцену, огромный зал стоя разразился овацией. Я не понимала, в чем дело, но спела мугам и тесниф, которые то и дело прерывались аплодисментами. После окончания выходила на поклон, но публика вызывала меня снова и снова. И вдруг на сцену принесли большой торт с фигурками из крема. Оказывается, организаторы узнали, что у меня день рождения и решили поздравить меня таким образом. Я-то и забыла об этом!
После концерта мы вместе с японцами отметили мой день рождения, пили чай с этим тортом. Вот такой был незабываемый день рождения в Японии. Но когда я спросила ведущую, почему она так долго объявляла меня, она ответила, что рассказала даже о том, что сценические наряды мне шила мама, о моем творческом пути, образовании, успехах на конкурсах... Вот такие чудесные воспоминания о Японии и ее народе.
- А как вы начали работать в знаменитом ансамбле «Хумаюн»?
- Когда меня взяли на работу в филармонию, через некоторое время сообщили, что нас с ныне покойным Сахаветом Мамедовым берут на работу в ансамбль Алибаба Мамедова «Хумаюн», нас оформили в один день. Мы неоднократно выезжали с ним в долгосрочные поездки в другие страны на гастроли и фестивали, и всюду нас принимали очень восторженно. Например, три месяца мы были в Израиле, давали концерты в разных городах. Во всех странах, где мы выступали, мугам воспринимался на «ура».
Знаете, музыка не нуждается в переводе, люди понимают ее сердцем, а мугам - это не столько национальная, сколько божественная, космическая музыка, понятная каждому. Даже если человек не понимает слов, он интуитивно чувствует, какой глубокий философский смысл в них заложен. В России на 80-летии Самеда Вургуна мы - Алим Гасымов, Сакина Исмайлова и я - выступали на праздничном концерте в Колонном зале Дома Союзов, где исполнили мугам «Симайе шамс».
- Как удается вам совмещать преподавание со столь активной концертной и гастрольной деятельностью, ведь вы почти сразу по окончании вуза начали обучать молодых?
- Совершенно верно. В Университете культуры и искусства я преподаю до настоящего времени, и помимо этого веду уроки мугама в гимназии искусств. Результатом моей научной деятельности стала работа «Роль мугамных меджлисов в развитии азербайджанской музыки» по следам моей диссертации, в которой я исследовала литературно-музыкальные меджлисы Баку, Шамахи и Карабаха. Также издала учебное пособие «Традиции исполнительства в искусстве мугама», по которому занимаются начинающие ханенде.
- Занимаясь с детьми мугамом, какие тенденции вы наблюдаете и насколько в Баку сильна склонность к изучению мугама?

- Склонность и желание у детей есть, тем более что государственная политика создает сегодня прекрасные условия для творческого развития нашей молодежи, за что хотела бы принести свою благодарность первому вице-президенту Азербайджана Мехрибан Алиевой. В нашей гимназии искусств с первого же класса закладывается фундамент мугамного пения или инструментального исполнения и знаний о мугаме. К сожалению, в подростковый период у многих мальчиков голос пропадает, и они не могут продолжать учебу в качестве будущих ханенде. Этот сложный период успешно преодолевают единицы, хотя раньше их было больше.
- Есть ли голоса, которые с первого звука подкупают слушателя?
- Очень редко, и с течением времени в городах число таких детей уменьшается. В селах их больше, и для мальчиков практически нет никаких преград для сценической деятельности, но в отношении девочек в семьях часто бытуют неписаные законы, запрещающие им выбирать певческую стезю.
- Насколько методика преподавания мугама зависит от тембра голоса юных ханенде - меняется ли она в зависимости от его качества, тона и регистра?
- Я придерживаюсь методики, по которой мне преподавал Нариман Алиев, и, конечно же, тембр и другие характеристики голоса играют большую роль в исполнении мугама и доведении его философии и красоты до сердца слушателя. Бывает голос сильный, но лишенный притягательной сладости и магнетизма, которые исходят от сердца, эмоциональной тонкости и музыкальной интуиции ханенде. В этом плане даже голоса с небольшой хрипотцой становятся более привлекательными, и здесь уже играет роль мастерство исполнителя, его знание мугамов, импровизационные возможности и внутреннее чутье.
- Насколько активно вы выходите сегодня на телеэкран и концертную сцену?
- Телеканалы часто приглашают меня, помимо этого я часто выезжаю на гастроли в другие страны. Как раз недавно мы вернулись из Израиля, где нас принимали весьма восторженно, концерты прошли с большим успехом.
- Я знаю, что вы еще и солистка военного оркестра Министерства обороны. Расскажите об этом, пожалуйста.
- Когда я выступила с этим оркестром первый раз, между куплетами патриотической песни мугам напрашивался сам собой, и я исполнила его. Получилось очень впечатляюще. Это произошло впервые, и я рада, что эта честь принадлежит именно мне, потому что ни до меня, ни после никто из ханенде не пел мугам с военным оркестром. Выступления с этим коллективом и в сопровождении хора незабываемы, они всегда пользуются большим успехом в воинских частях и среди молодежи, поднимают дух солдат, наших защитников и семей шехидов.
- Выходит, мугам в военные марши и патриотические песни привнесли именно вы?
- Совершенно верно! И я горжусь этим. Когда началась Карабахская война, я не находила себе места и все хотела спеть что-то очень воинственное и патриотичное. Композитор Севда Гамидгызы написала замечательную песню о Родине, и во время ее записи выяснилось, что она должна быть исполнена не обычным ансамблем народных инструментов, а военным оркестром. Мы обратились к руководителю и дирижеру военного оркестра Минобороны генералу Ю.Ахундзаде, и он поддержал нас. Вот так я стала солисткой военного оркестра, с которым мы постоянно выступаем перед нашими солдатами в военных частях.
Однако признаюсь, еще никогда с военным оркестром не выступали женщины, и я оказалась первой и пока единственной (смеется). С самого начала Карабахской войны я пою в окопах и воинских частях, и уже 24 года являюсь таким же солдатом, как и наши мужественные сыновья, выступая на концертах в военной форме майора. Все мы, артисты, должны дарить свое искусство нашим защитникам, это наш долг перед ними, Азербайджаном и Карабахом, который мы непременно отвоюем, и тогда мне доведется спеть в Шуше наши победоносные мугамы!
- Благодарю вас за интересную беседу и желаю дальнейших творческих успехов.
Афет ИСЛАМ