Миссия народного писателя

ЮБИЛЕЙ
Натиг Расулзаде - член Союза писателей СССР, выпускник Литературного института имени М.Горького, член правления Союза писателей, Союза кинематографистов и Союза театральных деятелей Азербайджана, вице-президент ПЕН-клуба, автор более 50 книг, изданных в Баку, Москве, странах Европы, автор сценариев художественных фильмов и пьес, лауреат многих отечественных и зарубежных литературных премий, заслуженный деятель искусств, кавалер ордена «Шохрат», президентский стипендиат.
Благое это дело - посвятить юбилею достойного литератора по-своему написанный отзыв о его неординарных заслугах. Однако к тому дню, когда в соответствии с распоряжением Президента Азербайджана Ильхама Алиева за большие заслуги Натиг Расулзаде удостоен еще и почетного звания «Народный писатель», я - увы! - с поздравлением опоздала. И все потому, что, обобщая многочисленные свои заметки, собиравшиеся по мере прочтения произведений этого автора в единый юбилейный очерк, как-то очень кстати перечитав его пронзающий высокой духовностью рассказ «Внучка», поняла, что все готовое перепишу наново.
И прежде всего потому, что на примере творчества Натига Расулзаде смогу, наконец, приблизиться к ответу на не только собственный вопрос о том, почему до сих пор остается в ходу пресловутое определение «Писатели - инженеры человеческих душ», неприемлемое ни для самих писателей, ни для нас, когда-то таким образом объявленных винтиками-шпунтиками. Из которых и поныне по лекалам идеологических догм прошлого проявляющие все меньше интереса к чтению художественной литературы и отвыкшие от творческого осмысления прочитанного лихие дилетанты, по-своему трактуя такое знаковое для обретшей государственную независимость страны событие, как отмена цензуры, выпускают в свет «сконструированные» на обывательский вкус, с позволения сказать, опусы. И, довольствуясь редкими сообщениями информационного характера в общеполитических изданиях, по сути автоматически отменили профессиональное исследование художественной продукции в интеллектуальной среде.
Разве не о такой ситуации свидетельствует ответ Натига Расулзаде на мою вскользь оброненную реплику о том, что вот-де никак не «дойду» до очерка о вас, хотя, читая ваши рассказы и повести, уже сделала много заметок и набросков о своих впечатлениях, сказал: «А вы пришлите мне свои вопросы, и я с удовольствием отвечу вам на них по электронной почте». Он явно уже встречался со снобами, спрашивающими о том, почему в его произведениях нет чего-то из того, что есть у других авторов; с пишущими на все темы сотрудниками СМИ, уверенными, что с их подачи хоть кому-то будет интересно узнать, какое известный писатель предпочитает блюдо национальной кухни, какое любит время года, цвет, стиль одежды или еще что-нибудь в этом роде, не имеющее отношения к делу его жизни - писательскому мастерству. И не мог предположить, что у меня, тем более после его обстоятельного, системного в честь 70-летия интервью народному писателю Азербайджана Эльмире Ахундовой, вопросов к нему нет и быть не может. Что электронный обмен файлами не способен заменить мне те доверительные беседы, которые напрямую давно уже веду с созданными им героями его многоплановых романов, увлекательных повестей и виртуозно написанных рассказов. В которых чаще всего на определенном пространстве времени и места с конкретными участниками происходят ошеломляющие, уникальной значимости события, мастерством талантливого прозаика пронзающие сердца миллионов читателей буквально как выстрел в упор.
Считывая за каждым обращенным к читателям словом, фразой, сравнением, экскурсом и лирическим отступлением со страниц все новых изданий книг этого автора обширную информацию, получаю восхищающие эмоции и знания о том, что он задумал и как запальчиво, горделиво или - наоборот - с гневом и грустинкой рассказал нам. Мне в том числе, раз уж без персональных его разъяснений c глазу на глаз осмеливаюсь писать вот этот отзыв. Чтобы с уважением и благодарностью думать о том, какого таланта, труда и кругозора все это стоит профессионалу. Конечно же, не инженеру-технарю, а тонкому, не чуждому романтики человеку, умеющему любить и сострадать. Душеприказчику и духовному пастырю миллионов поклонников, неизменно широко распахивающему для них двери своей писательской лаборатории. Где в виртуальной беседе с мыслящим философскими категориями литератором у каждого читателя складывается собственное представление не только о сюжете и персональных характеристиках персонажей, но - главное - о доминантной, не лежащей на поверхности идее произведения. То есть тоже полнокровные, не навязанные даже всегда субъективными кинематографистами, но теперь вот воссозданные уже их личным воображением образы, судьбы, ситуации и детали, в совокупности составляющие мир знаний о человеке и его миссии в их сложном взаимодействии. Радующие возможностью обладания новыми поучительными, обогащающими, облагораживающими эмоциями и познаниями, рождающимися в беззвучных интимных беседах наедине с книгой.
Подчас словно тест на читательскую состоятельность - потребность, откликаясь на воодушевляющее приглашение размышлять о посыле автора, порадоваться или даже восхититься тем, как у него все уютно, лаконично, мудро и гармонично укладывается в строку и - еще дальше - между строк. Как, к примеру, в коротеньком, будто легким касанием сделанном эскизном наброске рассказе «Внучка», где все самое бесценное и убедительное про огромной важности, судьбоносные и для литературы проблемы оказываются деликатно выведенными за кадр. И как бы зашифрованными философскими обобщениями, оставленными на суд или милость мыслящего читателя, стали главным послевкусием рассказа об институте семьи и отношениях между людьми. Виртуозно и очень емко сделанного в манере, о которой, цитируя великого А.П.Чехова, образно и очень красиво, говорят:
Краткость - сестра таланта
В один из воскресных дней дочь, наконец, доверила герою рассказа погулять со своей пятилетней малышкой, и дедушка повел девочку в Приморский парк, близкий сердцу каждого бакинца наш бульвар. Там он встретил давнего друга и, перекинувшись с ним несколькими новостями о том о сем, пригласил внучку в кафе, чтобы угостить мороженым. Когда вернулись в его холостяцкую малоухоженную квартиру, дедушка попросил девочку не снимать пальто до тех пор, пока включенный им комби немного согреет остывшее помещение и он, наконец, пообщается с дорогой и очень редкой гостьей. Но тут позвонила дочь… чтобы с укором выговорить отцу: - Пап, ну где вы??? Целую неделю мы на работе - имеем же право хоть в воскресенье пообщаться со своим единственным ребенком, пойти в гости к друзьям! Срочно веди ее домой! Мы же ждем! Слышишь?!
Я слышу. Но это голос не только молодой мамы, на неделю оставляющей единственного ребенка на сомнительной квалификации платную няню ради того, чтобы, как сейчас пафосно и глубокомысленно говорят, «сделать карьеру», «состояться как личность», а на самом деле - заработать в каком-то офисе денежки на оплату труда няни по уходу за ребенком… не доверяемым даже на день любящему дедушке, беспардонно понукаемому собственному отцу. Это еще и голос некоего невидимого оппонента - сноба из числа всегда готовых перечеркнуть очевидное и увести окружающих в сторону от столбовой дороги. Которую с переменным успехом, ценой огромных усилий труда, мысли и душевных сил ищет каждое поколение, нащупывает для своих современников в расчете на многие годы благоденствия. Из тех, кто скептически и подчеркнуто равнодушно скажет про сюжет «Внучки»: - И это все? А что здесь пронзает? Кого и почему? Банальная картинка! Так сейчас живут все - время нынче такое. Там же по сути ничего не происходит!
- Разве? - так и хочется спросить такого и ему подобных, да зачем? Зачем, если и без комментариев ясно, что своими художественными достоинствами и философскими обобщениями «Внучка» украшает не только творческую палитру талантливого, на редкость наблюдательного писателя. Она приглашает читателя к сотворчеству. Чтобы мы вместе проникновенно ответили на самые нравственные вызовы современности собственными убеждениями, личными взглядами, сформированными в умении общаться с книгой, с литературой, постоянно что-то оставляющими недосказанным. Когда автор намеренно, возможно, ради изящества виртуозно сконструированной формы выводит за свой текст конкретные диалоги и уточнения, чтобы властно и в то же время деликатно поставить к стенке и пригласить к зеркалу прытких любителей нынешней так называемой «красивой» жизни. Чтобы в нем читатели рядом с героями данного произведения увидели себя и вспомнили собственное начало, а в данном случае - прежде всего - родительский дом. Не для того, чтобы, огрызнувшись, посетовать на свои гораздо более трудные, чем наши (прошлые и сегодняшние) перегрузки и заботы. А еще хоть вскользь вспомнить, сколько с пеленок получили там любви, ласки и душевного тепла. Как, приобщаемые к духовным ценностям, чувствовали себя абсолютно защищенными при элементарном достатке в созданной мамой и папой уютной гостеприимной ауре. Как, получив их стараниями профессию, статус в обществе, интересную и хорошо оплачиваемую должность в престижной организации, выкладывались во имя светлой обеспеченной жизни сыновей, дочерей и внуков. Не говоря о теперь уже их собственных, со вкусом оборудованных квартире и даче, полученных в качестве приданого от родителей. И ставшего дедушкой молодого тогда отца, чьими молитвами шли эти занимающие все пространство души и место в сердце теперешние представители потомства к нынешнему благополучию, к высокопарно называемому образу «светской» жизни. Узаконившей неблагодарность и хамские выпады как стиль обитания и воспитания собственных детей. На чьих глазах еще вчера уважаемый человек сегодня вынужден мириться с ролью назойливой, на что-то претендующей обузы. Дабы жить в своем мире, где нет и уже не может быть не только любви и уважения, но и элементарного общения, не говоря о благодарности и даже душевном тепле. Где стабильно прописался раздраженный окрик, исключающий участие пенсионера не только в делах-планах собственных детей и внуков, но в элементарных семейных диалогах. За которыми сейчас в лучшем случае - равнодушие, если не брезгливое высокомерие. И при попытке задать безобидный, подчас создающий видимость участия или даже присутствия простой вопрос, вызывающий убийственную реакцию в виде раздраженных окриков: «А ты тут при чем?», «Еще и ты!», «Ты-то куда лезешь?», «Какое дело тебе?», «Не до тебя!», «Что ты понимаешь в этом?» и даже «Отцепись, надоел!» в тональности, сопротивляться которой - себе дороже.
Когда на чей-то совет не обращать внимания, ибо «предупрежден - значит вооружен» такому вот дедушке остается лишь грустно улыбнуться: - Вооружен? Неужели? А вы попробуйте, обидевшись на дочь или сына, дать себе слово не звонить им. Пусть, мол, первыми позвонят. Не извиниться, нет! Просто, будто ничего оскорбительного и не было. Так нет же, «оттуда» упорно молчат. И вы через час-другой, когда ожидание станет невмоготу, в который раз заявите себе, что «обижаться на таких близких людей глупо», и не заметите, как ни в чем не бывало наберете главный теперь в вашей жизни номер, чтобы подчеркнуто спокойно спросить: «Ну как вы там?». С огромным огорчением поняв, что там никто себя провинившимся не считает. О нем в своей важной, насыщенной сегодня повседневности они, взрослые (для него всегда дети) и думать забыли. Да уж… Чужую беду рукой отведу! Хотя… При чем тут беда, если - действительно - «так делают все» или почти все?! Если всепрощающее отношение к собственным детям у многих из нас, хлебнувших лишений в годы репрессий, Великой Отечественной, а потом и Карабахской войн, давно уже в крови…
И он, этот дедушка, этот собирательный герой Натига Расулзаде, как и многие ему подобные одинокие и «не стареющие душой ветераны», знает, что до скончания своего века будет раз за разом наступать на одни и те же грабли уже не как достойная всяческих признаний и похвал, живущая в ладу с собой личность, как заквашенный природой и историческими реалиями своего времени человек, убежденный, что бескорыстие - первично. Что свершаются добрые дела просто потому, что им нет цены и, как говорят воспитанные люди, «не стоят благодарности». Прекрасно! Но… Ведь не секрет и то, что меняя столь высоко нравственные понятия на удобную черствеющим душам холодность, молодая наша поросль претендует на «свободу отношений» по стандартам Запада. Где 15-летние мальчики и девочки, освобождаясь от опеки и контроля старших, стараются жить самостоятельно. Практически не обращаясь к помощи родителей, сами решают, учиться им или нет, где и кем работать. Зарабатывая, они живут как хотят, по-своему заботясь о бытовых условиях, профессии и заработке, и, свободные от обязательств, выбирают способ времяпрепровождения по понятиям. Чтобы - если по правде - в свое время пополнить контингент матерей и отцов, с легкостью разрушающих институт семьи, ныне славящийся безответственными «гражданскими браками», все возрастающим числом разводов и детей, живущих в неполных семьях или вовсе оставляемых без попечения родителей. То есть выбирая становящийся стандартным набор атрибутов образа жизни, лишающих тех и других теплоты семейных уз и привязанностей, потребности проявлять заботу о других, ответственность за кого-то, а тем более - благодарность за нечто изначально полученное. Философия такая. Утверждающая, что никто никому ничем не обязан. Будто каждый сам по себе. На Западе - как правило. Там и родителей устраивает, что большинство подростков, устав бороться за такую вот современную свободу, живут по-своему - неподотчетные, независимые… и одинокие!
Снова и снова предвидя напоминания о том, что в рассказе «Внучка» многого про это не сказано, отзовусь так: - Разве? Разве нет, если подобные «новшества» давненько властно перекинулись в наши весьма патриархальные края с серьезными семейными традициями как самое неприемлемое и нетерпимое, принижающее достоинства нашего менталитета, «умеющего» гордиться тем лучшим, чем богаты сами, не уподобляясь своенравной дочери героя рассказа, за которой уже один за другим стоят манкурты, не помнящие родства. То самое, к чему Натиг Расулзаде, как всегда в деликатной манере, возвращает нас к утраченному и своим текстом лаконично и взволнованно говорит. Имея в виду и опыт собственной юности, когда было принято бескорыстно до седых волос опекать взрослых своих детей и их семьи, как это и сегодня в общем принято у нас. Поди осуди хоть кого из наших старших, кто ревностно участвует во всем до мелочей, заблаговременно продумывая наперед, что они будут есть утром и на ужин, где и кто «достанет» им лучшие книги, что прочтут и выучат наизусть, в чем и с кем пойдут на школьный вечер и в театр, и даже когда заснут и когда проснутся утром… потому что родителям положено все это не только знать, но и организовать, сделать привычным на весь их век. И они - люди многих наших поколений - выполняли эти устоявшиеся заповеди и обязанности вовсе не за гарантированный в старости стакан воды и даже не как почетную обязанность, а - как за дарованное Всевышним счастье и право на гордость за жизнь, прожитую с достоинством.
Хорошо помню, как в послевоенные годы у наших родителей появилась уверенность, что детям следует непременно дать все, чего они, взявшие на себя невероятные тягости, в годы катаклизмов не имели сами - от фруктов, шоколадных конфет, мяса, курочки с базара, пирожных, мороженого до сшитых по индивидуальному заказу у известных сапожников и портных обуви, костюмов, пальто и другой одежды, а также пианино, «достававшихся» по записи в многомесячных очередях, как и богато иллюстрированных произведений классической литературы, собиравшихся в ставшие символом увлечения чтением и образованности домашние библиотеки. И никому не могло прийти в голову, что такое совершается как кредит доверия собственным потомкам, вчерашним малышам, для которых, отродясь абсолютно ничего не сделавших, ни за что был готов и стол, и дом. Вовсе не с дальним прицелом и надеждой на ответную помощь в старости.
Все вполне естественно, красиво, гармонично. Настолько, что, рассуждая умозрительно, трудно поверить в нынешние весьма распространенные реалии. Но они есть всегда, хотя бы потому, что дурной пример заразителен, а соблазны - вещь опасная. И - куда спрячешься от правды - уже многое получившие от родителей, повзрослевшие дети живут не просто по-своему, но и обходятся без установок главных когда-то в семье мамы и папы, практически выброшенных на свалку истории без права голоса. Со своей хрупкой ответственностью и теперь никому не нужной опекой. И если когда-то заработанные родителями деньги становились общими для семьи, то ныне обрел силу принцип «…а денежки врозь».
Свою «Внучку» Натиг Расулзаде издал в 2010 году, когда ему исполнилось шестьдесят и когда доверие к писателю, не раз с большим успехом приглашавшему читателей в круг вселенских озабоченностей, было безусловным. И никто не сомневался, что в каждом его опусе они встретятся с сюжетом мудреца, за пронзающим словом которого - повод за кого-то порадоваться или огорчиться, примерив на себя все, что вокруг, поблагодарить Натига за науку. Ему явно грех жаловаться - генетически предопределенная активная жизненная позиция, насыщенная яркими событиями жизнь, уникальные ситуации и еще более разнообразный «комплект» импонирующих и интересных характеров и поступки героев и антигероев скучать ему не позволяли. Да и психологический аспект происходящего, не примеры, а вспышки возникающих при углубленных абстрагированных сопоставлениях , сравнениях и озарениях - это ведь тоже нечто из иного уровня творческих волнений! Это то, что над обыденностью и трудно познаваемо, как, скажем, феномен человеческой неблагодарности, виртуозно, полетно «сделанной» Натигом Расулзаде рассказом «Внучка».
И если что-то будоражило и волновало особенно, то одним из таких манивших «предметов» стало по нисходящей покидающее нас и торопливо сдающее когда-то высокие позиции за разговор о чувстве благодарности старшим и не благодарности, когда именно встреча с такой книгой, с мастерством ее автора пронзила позицией, заявив о себе в коротеньком наброске. Напомнив, кстати, версию о том, что такая плесень есть большая неблагодарность, если не сказать круче: поди останься равнодушным к проявлениям неблагодарности и хамства… когда просчитываешь каждый шаг и фразу персонажей, тем более если кто-то назвал мелочной опекой участие родителей в выборе меню и одежды для ребенка, каждой добытой в магазине или библиотеке книги, которую несешь в дом с мыслью о том, как он прочтет ее, как ответит на уроке и какую оценку получит. Какую музыку - нацеленный на высокие стандарты - слушает, а дальше - на ком женился, чем занимается в свободное время, с кем дружит, как и где отдыхает Вот вам, господа, о чем рассказ «Внучка» и расклад разместившихся на малюсеньком пространстве печатных страниц мыслей, чувств, проблем и выводов.
Знаю, даже жду упрека и в том, что таких слов в рассказе «Внучка» нет, но мы ведь определились в том, что словам у Натига может быть тесновато, зато главное - мыслям у него ох как просторно!
Именно они, мысли, все рассказывают и объясняют, увлекая читателей даже не в виртуальную среду, которую детально воссоздает автор и какая, по его глубокому убеждению, нужна всерьез взволнованному обществу, лаконично и очень деликатно изложенная вовсе не про обыденную повседневность с внутренним призывом остановиться. Особенно ценным в период, когда по самой свежей статистике за последнее время у нас распалась треть совсем недавно заключенных браков, а число оставшихся сиротами при живых родителях детей и подсчитать никто не берется! Но исподволь очень радеет за столь ненормальную ситуацию. Сравнивая прошлое с настоящим, в чем в немалой степени и состоит предназначение человека и - в частности - писателя. В только на первый взгляд коротком рассказе наметив огромной важности тему рассуждения о такой проблеме, как неблагодарность взрослых детей и бескорыстие старших. Мощный пласт нашей да и мировой философии и психологии как полноценный тандем мастерства и владения знаниями о мире. Надеюсь, понятно, почему переиначила поначалу написанное, начав с более или менее подробного анализа «Внучки», уж точно не по-инженерному трафарету, а сердцем, в унисон с дыханием читателей. Когда словам генетически одаренного, пытливого, знающего жизнь не понаслышке писателя действительно тесно, а мыслям, обращенным им к приученному читать разумом, сердцем и даже между строк человеку, испытывающему благоговение перед знаковой, достойной литературой с ее духовностью, - просторно.
Знаю, мои рассуждения заняли больше места, чем сам рассказ, и что такое не принято. Но можно же хоть раз позволить себе такую роскошь - выплеснуть мысль за мыслью те эмоции о мощных достоинствах одного из произведений писателя, позволив себе прокомментировать составляющую того огромного успеха таланта, поднявшего наисовременную актуальную проблему в виртуозно лаконичном ее изложении, когда не очень уж модно читать, но неоценимую потребность рассуждать и мыслить о явлениях морально-нравственного порядка не отменишь. И, возможно, по моему примеру многие непременно душой и с большой пользой заново прочтут «Внучку» Натига Расулзаде.
Это явно о нем сказал некий писатель, когда на вопрос, почему какое-то его произведение получилось неоправданно пространным, ответил: «У меня не было времени сделать его коротким!».
У Натига Расулзаде время было. И есть Всегда. Но об этом поговорим следующий раз.
Галина МИКЕЛАДЗЕ