Линия и цвет

В великолепных залах Национального музея искусств Азербайджана открылась персональная выставка двух известных художниц, много лет связанных творческой и личной дружбой, - Лии Швелидзе из Грузии и коренной бакинки Инны Костиной.
В какой-то мере это ответная акция на их совместную выставку, год назад прошедшую в Тбилиси, в «Галерее 144», но в принципе - это представленный в расширенном варианте в азербайджанской столице новый блестящий проект двух авторов под названием «Линия и цвет».
Лия Швелидзе - дочь известного художника Бежана Швелидзе, выпускница Тбилисской академии искусств. Как активный член известной группы грузинских художников-авангардистов «Марджанишвили-студио» она с 1980 года активно участвует во многих международных вернисажах в разных странах мира. За прошедшие годы Лия Швелидзе прошла большой путь исканий, постепенно сменив свои «предпочтения», в частности, от абстракционизма и экспрессионизма пришла к собственному стилю. В какой-то степени он характеризуется тем, что художник рисует только женщин. Отсюда и тематика ее новых работ: в двух залах азербайджанского музея Лия Швелидзе показывает свои работы из серий «Свадьбы в Грузии», «Женщины», а также «Смех», в которую включила полотна, написанные на тему «Мои неизвестные сестры».
- Почему только женщины? - спрашиваю гостью из Грузии в зале, где только что вывешены специально привезенные ею для выставки работы.
- Не знаю… так сложилось.
- Два года назад в залах азербайджанского музея с большим успехом прошла большая выставка работ вашего супруга - Мамуки Цецхладзе, и это была великолепная акция.
- Считайте, что мне она так понравилось, что нынешнюю возможность выставить свои картины в потрясающем своей красотой Баку, в этом замечательном музее я посчитала за счастье.
- Что нового на горизонтах изобразительного искусства происходит сейчас в Тбилиси?
- Жаловаться не приходится. С тех пор, как появилась возможность проявлять самостоятельность, воплощать свои (говорят, смелые) идеи, скучать не приходится.
- А все-таки…
- Ну, скажем… Современный подход к творческому процессу сделал характерным для него изучение проблем интерактивного общения с потенциальными зрителями, и художники изобрели форму, позволяющую с обоюдной пользой вести непринужденные обсуждения и конкретных произведений, и возникающих на пространствах искусства все новых тенденций, стилей и идей. Формой, позволяющей знать общественный резонанс, реакцию на творчество мастеров и их самоощущение, знакомиться с мировыми тенденциями, стали проводящиеся в Тбилиси раз в пять лет выставки под несколько странным названием «Присядь!»
- Интересно! Что это такое?
- Это встречи, на которых за столом идут беседы о самом насущном и сокровенном, когда доверительный разговор идет не о том, что традиционно вывешено на стенах, а о том, что под рукой.
- Что еще пахнет краской?
- В основном - да. Но подчас и о том, что хранит пыль веков, осевшую на почему-то оставшемся вне внимания полотне талантливого предшественника.
- Вы активно участвуете в таком необычном деле?
- Активно и с большим удовольствием.
- Чувствуя себя членом некого братства… Как же сегодня это важно… Вот и с очень известной азербайджанской художницей Инной Костиной вас связывает большая дружба…
- Не случайно и выставку проводим совместную…
Инна Костина, которая менее двух лет назад выставляла в этом музее свою обширную коллекцию, ныне тоже в двух залах разместила, как видим, новые произведения, значительно пополнившие ее коллекцию благодаря исключительной целеустремленности и творческой активности этого мастера.
На сей раз Инна Костина предложила вниманию соотечественников, во-первых, интересную серию из 40 новаторских графических листов под общим названием «Стамбульские сказки», написанные по личным впечатлениям от уникального города. Затем четыре больших коллажа (208х187 сантиметров), написанных в смешанной технике, холст размером 200х300 сантиметров, а также серию из 12 горячих батиков (роспись по шелку) размером 170х60 сантиметров под общим названием «Гилавар» (южный ветер).
Все это - замечательные работы талантливого профессионала, отмеченные настроением позитивного, живущего в гармонии с миром человека, неутомимо воплощающего в своем творчестве светлые чувства и новаторские идеи.
Всегда испытывая горячее желание разобраться в истинных достоинствах тех, о ком пишу, о том, что позволяет их творчеству получать высокие оценки профессионалов и искренних почитателей, а самих с полным правом зачислять в число тех, кем гордится родина и каждый из соотечественников, и сегодня прошу прокомментировать выставленные Костиной работы авторитетного эксперта Теймура Даими.
«Cтамбульские сказки»
«Стамбульские сказки» - рисунки, сделанные, в основном, золотой ручкой на тонированных бумагах, - это графика, вдохновленная восточными мотивами и самим духом мусульманского Востока, напоминающая такие шедевры литературы, как сказки «Тысяча и одна ночь» или легендарные архитектурные памятники, наподобие Тадж Махала.
Сказать, что серия Инны Костиной пронизана духом восточной экзотики, все равно, что ничего не сказать. Здесь можно обнаружить и аллюзию на серию работ П.Пикассо, сделанных мастером на мифологические сюжеты. Но и не это принципиально. Интересна ментальная структура работ, представляющая собой, казалось бы, невозможный сплав двух противоречивых эстетик - изобразительной системы средневековой азербайджанской, шире - тюркской миниатюры и визуальной стратегии дальневосточной (китайской и японской) средневековой живописи.
Известно, что тюркская школа миниатюры в своем наивысшем проявлении (XVII в.) любила изощренную и филигранную проработку композиционного пространства, не оставляя ни миллиметра свободного места. Все на таких миниатюрах было покрыто фигурами людей, животных или элементами архитектуры и природы, а остальные поля листа любовно и с неземной тщательностью покрывались орнаментом, что в целом наполняло эти работы звуками шумного Востока.
Иное дело дальневосточная живопись: она основана на противоположном - на принципе «пустотности», тишине, всепоглощающей белизне «дао». Когда только небольшая часть картины заполняется изображением конкретных вещей, остальная же часть - пуста.
Эти, казалось бы, несовместимые принципы визуальности, которые не применимы в рамках одной работы, так как грозят привести к стилистическому хаосу и безвкусной эклектике. Однако Инна Костина в работах данной графической серии удачно и гармонично совмещает данные эстетические парадигмы, что позволяет ей создать своеобразный изобразительный язык. Характер изображения и принцип обратной перспективы, позволяющий располагать объекты не вглубь иллюзорного трехмерного пространства, а по двумерной поверхности листа художник берет у азербайджанской миниатюры, а «незаполненность» композиции, незаконченность и недосказанность - от дальневосточной японско-китайской визуальной философии.
К тому, что Костина использует синтез, наложение двух эстетик, можно прибавить еще и манеру исполнения этих графических листов - смелые, динамичные, местами «набросочные» штрихи, а местами филигранная, тщательная проработка формы у нее напоминают офортную технику. Здесь уже больше от европейского влияния. Таким образом мы находим пересечение двух векторов - дальневосточного «пустотного» и восточно-мусульманского «полного» (заполненного) с графической техникой, восходящий к европейской системе, сложившейся уже в новейшее время.
Но главная особенность этой графической серии Костиной заключается в попытке преодоления глобального постмодернизма, который как раз и был нацелен на смешение разных стилей и художественных направлений, широко поощряя применение цитатного метода.
Такое постмодернистское смешение было циничным и приводило к эклектике, когда используемые противоречащие друг другу визуальные языки не приходили к гармонии и создавали стилистический диссонанс.
У Костиной в серии «Стамбульские сказки» предпринята попытка произвести стилистический синтез вне циничного постмодернистского контекста, когда дух разных культур соединяется внутри художника в естественном режиме, подобно тому, как в сказочно красивом городе Стамбуле, где и была рождена эта серия, удачно и гармонично напластаны друг на друга разные культуры и религии.
А вот как интересно уважаемый и известный искусствовед Теймур Даими интерпретирует работы Инны Костиной из ее серии
«Гилавар»
«Гилавар» - название бакинского, южного, теплого ветра. Ветер - самый анархический и свободолюбивый элемент природы. Ничем не стесненный и дующий туда, куда пожелает. Серия представленных Инной Костиной на выставке абстрактных работ в технике батика, - зеркальное отражение дерзкого, но дружелюбного ветра. То же самое свободное и непредсказуемое передвижение цветовых потоков и «безымянных» структур. Но художник не ограничивается показом чистой абстракции - кого этим можно удивить сейчас, когда уже давно в мире визуальной культуры «произведение искусства» как самостоятельная ценность не работает? Разве что в качестве элемента декора его можно повесить на стенку, украсить интерьер офиса, квартиры... Но такого, как действенный объект искусства, способный произвести революцию, или хотя бы какой-то сдвиг в сознании зрителя, - давно уже нет.
Реальность требует не отдельных произведений искусства, которыми переполнены ныне все музеи мира, а живых событий, отражения процесса, творческого изменения ситуации, работы на стыке эстетики, этики, науки, экологии и т.д. И вот Костина как раз и предлагает событие. В экспозиции представлены ее работы, прослеживающие путь трансформации изображения от фигуративных работ, где превалирует филигранная, кропотливая техника над формой, до чистой абстракции, где само понятие формы размывается в экспрессии хаотичных цветовых масс. Этот путь есть траектория высвобождения духа живописи из сковывающих его, хоть и символических, но, все же, предметных форм.
В беспредметных работах, ассоциирующихся с направлением абстрактного экспрессионизма, явлена чистая живописная стихия как таковая - легкая и стремительная как ветер. Но это крайняя степень преломления внутреннего света. Если показать только это и ничего более, то интерактивный контакт со зрителем будет не полным. Войдут в резонанс с пространством абстракции лишь немногие, самые чуткие, прирожденные интеллектуалы. Но Костина в экспозиции действует согласно принципу «бодхисатвы» - как в буддизме протягивает «руку помощи» всем, а значит создает максимально приемлемые условия для каждого, желающего войти в творческий процесс высвобождения себя от сковывающих его рамок предметного, материального существования. Другими словами, выставляет два типа работ - предметных (мифологические птицы) и беспредметных - «лирические абстракции». В которых, как бы запечатлен путь от конкретики к обобщениям.
Сегодня не случайно призываю в помощники профессионала с его терминами и сложными оценочными суждениями, понятными разве что иссушенным коллегам. Обращаюсь потому, что на себе испытываю, как «непродуктивно» ограничиваться личными впечатлениями скажем о живописи, о мастерстве художника всем нам, не готовым (до сих пор) разбираться, ощущать и оценивать то новое и глубоко важное для современника, что рождает время, особенно стремительно развивающееся в последние годы.
А оценивать по заслугам и по достоинству необходимо, ибо оценка общества - это стимул к движению вперед в самых лучших его проявлениях.
Галина МИКЕЛАДЗЕ