• пятница, 29 Марта, 12:42
  • Baku Баку 14°C

Поэзия и стихи

22 февраля 2014 | 13:00
Поэзия и стихи

СОБЕСЕДНИК
ДОСЬЕ
Захир Азамат родился в 1975 году в селе Юхары Нуведи Лянкяранского района Азербайджана. Окончил экономический факультет Мингячевирского политехнического института. Автор сборника стихов «Надписи на стене». Руководитель издательства Zero и главный редактор сайта аnn.az. Учредитель литературной премии имени Насими. Поборник подлинной литературы.
- У вас есть стихи экспериментальные, из которых хотелось бы особо отметить «Языковую ошибку» - в этом стихотворении действительно имеются грамматические ошибки, но они завуалированы лиризмом обращения к девушке. Хотелось бы поговорить об экспериментах, заключенных в книге «Надписи на стене», а заодно и о том, почему стихотворения такого рода вы стали реже публиковать.
- Я экспериментировал подобным образом и после. А позднее вообще стал реже писать: преодолев путь от классических стихов к модерну, пришлось остановиться. По сравнению с тем периодом пути не оставалось. Что стало для меня интересным? Когда-то стихи писали и передавали Всевышнему через жрецов - их называли молитвенными. Поэзия, адресованная небесам, - наивысшая ее ипостась. Позже возникла придворная литература, стихи стали посвящаться земным правителям, а это означало понижение высшей планки поэзии на ступень. На очередной стадии появились эпические стихи - теперь поэзия адресовалась народу. Далее начался переход к модернизму, поэзия стала адресоваться отдельным индивидуумам. Я уловил эту общую тенденцию сверху вниз и стал продолжать ее, преследуя цель спуститься ниже индивидуального уровня, а затем начать поиск принципиально нового. Читатели и коллеги часто спрашивают, почему я не выпускаю новых книг. Если стихи во второй книге ничем не отличаются от первой, то какой смысл ее издавать? Будь у меня стихи в новом ключе, я бы их издал, но я не собираюсь возвращаться к уже пройденному.
- Почему в ваших стихах чаще всего предстает образ улицы?
- Гуляя по улицам, я всегда размышлял о том, что помимо стихов, выражающих пережитые автором ситуации, нужно писать стихи, отражающие рассуждения персонажа. Я думал о том, какими могут быть стихи водителя автобуса или, скажем, проводника - ведь и они хотят выразить свои чувства. Так я начал воспевать образы. В результате и появились стихотворения об уличных ситуациях и людях, увиденных мной на улице. Есть в книге стихи, насыщенные различными кодами, постмодернистскими намеками, но практически никто их не разгадал. Даже такие прозрачные уловки, как модель пустыни, или похожие на знак креста самолеты, бомбящие Ирак, мало кем были усвоены. И сегодня я люблю эти стихи больше, чем те, которые читаются и заучиваются наизусть. Тексты в книге напоминают стенные объявления, там «вырваны» только места с лирическими стихами. И это означает, что в сегодняшнем мире любви нет места.
- Какого вы мнения о комментариях Айдына Талыбзаде в посвященной вам статье «Надписи на стене, или Delete для Кирликира»?
- Прежде всего я должен сказать, что книга «Надписи на стене» пользовалась спросом, и я получил немало положительных отзывов. Кроме того, я ведь выпустил этот сборник в двух форматах - в виде книги и в газетной форме, подешевле, чтобы легче расходилось. В результате сборник быстро раскупили. Но если подойти концептуально, собственно, как книга она не была понята. Что касается статьи Айдын муаллима, то в ней я заметил ряд метких замечаний - он уловил смысл книги и понял представленную в ней эстетику. Общая суть статьи такова: ясно, что он хочет сказать и на какие новшества ориентируется, это интересно, но я этого не принимаю. Я принимаю заключенную в этой статье информацию, поскольку противопоставил эстетике антиэстетику, что стало для среднестатистического азербайджанца неожиданным.
- Вашему перу принадлежат стихи и в детективном духе. В статье А.Талыбзаде есть такие строки, показавшиеся мне странными: «…Но у нас есть Захир, который пострашнее Раскольникова. Дело в том, что в отличие от героя Достоевского он поедает убитых, поедает с аппетитом и признает это, указывая свой телефонный номер, как «палач из комитета спасения».
- Это стихотворение также написано от имени образа и озаглавлено «Стихи людоеда». Но там присутствует, конечно же, и моя авторская позиция, и состоит она в том, что от этого водоворота проблем нас может избавить разве что людоед, съев нас. В этом стихотворении каннибал дает объявление, что ест только бедных. Вообще, там явственно проглядывает ирония в адрес нашей реальности.
- Вашу иронию в отличие от иронии в стихах поэта Салама Сарвана можно назвать черным юмором. Ибо в такого рода стихах налицо не столько переоценка ценностей, сколько стремление шокировать читателя.
- Да, эти стихи рассчитаны лишь на эпатаж читателя. С современным читателем издевка или тем более назидательные нравоучения не проходят, его требуется встряхнуть, поставить лицом к лицу с неприкрытой правдой.
- В своем интервью вы как-то заметили, что один из любимых ваших поэтов - Назым Хикмет, которого вы назвали одним из величайших поэтов. Обычно поэтам нравятся коллеги, близкие им по духу творчества, но у вас-то с Н.Хикметом поэзия разная…
- На первой стадии своего творчества я писал стихи под влиянием Назыма Хикмета. Эти стихи я, конечно, не включил в свою книгу, а многие вообще уничтожил. Я издал книгу спустя 15 лет после того как начал писать стихи - очень требователен к себе в творчестве. Если бы я выпустил эту книгу сегодня, скорее всего, включил бы в нее половину стихов. Вы не почувствовали влияния Н.Хикмета, поскольку те стихи в изданную книгу не включены. У меня стихов тома на три, но лишь малая их толика отвечает моим вкусам. Подростком я был влюблен в стихи Пушкина, сочинял под их влиянием сам. Позже я оказался под влиянием Назыма Хикмета, и это уберегло меня от влияния стихов Рамиза Ровшана и Салама Сарвана - эти два поэта в то время воздействовали на большинство стихотворцев. Любимый же мой поэт - Насими. Очень дорог мне также мир Микаила Мушфика, Ахмеда Джемиля. Постоянно читаю стихотворения Рамиза Ровшана, Вагифа Баятлы, Салама Сарвана. В мировой поэзии особое место для меня занимают Пабло Неруда и Томас Элиот. В целом же азербайджанское стихосложение не уступает лучшим зарубежным образцам.
- В чем, по-вашему, разница между стихами и поэзией?
- Для меня это совершенно разные вещи. Например, у Вагифа Баятлы Одэра - поэзия, а у Рамиза Ровшана - стихи. Поэзия человеку недоступна, он бессилен навязывать ей свою волю, здесь все зависит от души, а в стихах - наоборот. Поэзия не укладывается во временные рамки, она охватывает все эпохи, тогда как в стихах всегда присутствует элемент современности. Стихи содержат информацию о сиюминутном состоянии человека, а человек состоит из души и повседневной жизни. Человек - основной предмет литературы. Собственно, практически все поэты пишут об этом, каждый по-своему. Разница только в стилях. Литература - это определение стилей, каждый писатель означает отдельный стиль.
- Говорят, вы не очень серьезно относитесь к сбору своих произведений в архив.
- Прежде я собирал стихи в архиве сайта, но сайт взломали, и все мои материалы были уничтожены. Потом стал собирать в форуме - его закрыли. Потом в компьютер попал вирус, все мои стихи и проза стерлись. Но я не унываю. Видно, так суждено. Что останется - то останется. Со временем мое отношение к тексту изменяется, написанное мною не выдерживает моего же критического отношения, и тогда я сам стираю написанное. Такая требовательность со временем становится комплексом, критерии становятся жесткими не только в отношении своих материалов, но и всего написанного вообще, не все могу читать.
- Когда вы проходили службу в армии, уже было перемирие. Тем не менее, у вас интересные фронтовые стихи. Трудно писать об этом, не будучи очевидцем тех событий?
- Да, к тому времени уже объявили перемирие, но ситуация на фронте была тяжелой, солдаты и офицеры - участники боев не были демобилизованы. В период войны я учился в Мингячевире, рядом был военный госпиталь, так что все ужасы войны происходили и на наших глазах. Естественно, все это не могло не оказать влияния. Я сдружился с одним из инвалидов Карабахской войны. В моих стихах присутствует протест не только против Карабахской, но и всех войн вообще. Я служил на линии фронта, в нашей части были сотни участников войны. Хотя военные действия были прекращены, атмосфера войны все еще не выветрилась, и рассказы о военных буднях оказывали на меня сильное воздействие. Так и появились мои фронтовые стихи.
- Интересным представляется название вашей книги - «Надписи на стене». Настенные надписи предоставлены воле судьбы, автор их неизвестен. И это самое предоставление воле судьбы явственно сквозит в ваших стихах.
- Любой изданный текст уже не принадлежит автору, он так же анонимен, как и настенные надписи. Это такие же надписи, только на бумаге. Совершенно верно, что название книги отражает предоставление текстов собственной судьбе. Кроме того, надписи на стене - однодневки, они не претендуют на литературный статус. В нашей литературе немало тех, кто претендует на покорение вечности, но так нельзя, текст должен охватывать сегодняшний день.
- Ваши стихи очень сухие - вы стараетесь не прибегать к сравнениям, эпитетам, художественным оборотам и приемам. Почему?
- Действительно, я стремился быть далеким от традиционных форм стихосложения, от распространенных выспренностей, преувеличений, оборотов и эпитетов. В период, когда создавались прочитанные вами стихи, я хотел воздвигнуть здание моей поэзии из другого материала. Поэтому мои стихи получились такими.
- На протяжении нескольких лет вы были редактором сайтов, учредителем газет, снискали репутацию человека, заботящегося о литературе. По-вашему, что дали ваши труды нашей литературе?
- В 2000 году, когда я пришел в литературу, днем с огнем искал людей, которые бы послушали мои стихи, издали их и выплатили гонорар. Мало-помалу мы создали сайты, литература нашла выход в прессу - в газетах появились литературные страницы. Сегодня издаются книги, о которых мы в то время могли только мечтать. Процесс потихоньку идет, писатели уже могут прокормиться литературным творчеством. У меня такой принцип: пусть каждый делает то, что может, а не плачет в сторонке. Сам я всегда делал все, что мог.
Фарид ГУСЕЙН
banner

Советуем почитать