«Гойя». Так начинается новый балет…

РАМПА
В одном из предыдущих выпусков в статье под заголовком «Творческий вызов» («Каспiй», №5, 11 января) мы уже знакомили вас с проектом Азербайджанского государственного театра оперы и балета в честь 100-летия Гара Гараева, где в интервью нашему корреспонденту дирижер спектакля «Гойя» Эйюб Гулиев поделился своим мнением по поводу этого важного события в культурной жизни страны. Сегодня представляем вашему вниманию беседу нашего корреспондента с балетмейстером-постановщиком спектакля Василием Медведевым.
…Признаюсь сразу: меня просто обожгло своей престижностью приглашение руководителя театра принять участие в репетиции и получить интервью о том, что происходит в театре в процессе самого святого для него периода рождения нового произведения, участвовать в котором не позволяют практически никому, кроме самих исполнителей. Тут множество специфических нюансов, тут сложнейшие моменты поиска, сомнений и профессиональных тонкостей, знать и писать о которых при создании масштабного, судьбоносного произведения до поры по справедливости доверяют лишь тем, чья компетентность безупречна, ответственна и не формальна. Чья последующая информация анонсирует новое знание не крикливой сенсации ради, а как сообщение о серьезном событии в жизни национальной культуры.
В тот декабрьский день артисты труппы в полном составе - мужчины и женщины в своих строгих элегантностью черных тренировочных костюмах под качественно записанную фонограмму повторили уже поставленные балетмейстером основные отрывки. Адажио с участием солистов - главных героев, жанровые номера и массовые сцены, которые, как подчеркнули репетиторы, несмотря на видимую готовность, будут оттачиваться при последующих многократных репетициях на предмет технической чистоты, проникновения в музыкальную ткань, непременного достижения синхронности и эмоциональной наполненности ради погружения нового «материала», как говорят, в плоть и кровь. До тех пор, пока перед этими избранными не раскроются секреты магии некоей святости, воспламеняемой божественной искрой волшебства, завораживающего не только публику, но и талантливых хореографов, умеющих из элементов канонической азбуки вместе с исполнителями творить на сцене подлинные чудеса, и всякий раз по-новому.
Сегодня богатейшим опытом исполнительского и балетмейстерского мастерства с бакинцами делится талантливый, эрудированный и многоопытный мастер с тонким художественным вкусом, выпускник Санкт-Петербургской академии хореографии имени А.Вагановой, заслуженный артист Эстонии, известный в мире хореограф Василий Медведев. И естественно, испытывающие благоговейную благодарность ему за доверие назначенные на главные роли солисты, а также другие артисты в едином порыве как бы извлекают из небытия новый «продукт» в виде протяженных и пронзительных лирических дуэтов - исповедальных адажио, виртуозных вариаций, других эмоциональных сцен. Колоритных и ярких как палитра художника площадных плясок - всего, чему суждено еще и еще раз, уже средствами хореографии увековечить вселенскую славу гениального живописца и еще и еще раз выразить при этом почтение выдающемуся азербайджанскому композитору. Ныне - в связи с его 100-летием. И суждено сделать это, как показала состоявшаяся перед просмотром наша с балетмейстером-постановщиком Василием Медведевым беседа, на самом высоком художественном уровне, каким только и может быть…
Новый проект театра и талантливого мастера
- Здравствуйте и добро пожаловать в Баку, Василий… как вас по батюшке?
- По батюшке я Михайлович, но для вас просто Вася… Так ведь мы накоротке поговорили в прошлый раз, когда почти десять лет назад я здесь работал над новой версией балета Гара Гараева «Семь красавиц»… И, пожалуйста, на «ты» - мне так удобнее…
- А мне, честно говоря, тем более. Тогда ведь шла речь о возвращавшейся на родную сцену после нескольких лет забвения становившейся богатой, помпезной, посвященной 90-летию Гара Гараева постановкой. С роскошными декорациями Дмитрия Чербаджи и великолепными костюмами Таира Таирова. Жаль, что нам не удалось обстоятельно побеседовать перед началом той работы или хотя бы после премьеры - о том, что и сейчас волнует в этой версии тех, кто считает шедевром первую постановку этого балета.
- Есть несогласные?
- Есть… С точки зрения концепции и содержания.
- Но я работал по либретто и с той музыкальной редакцией, которые мне предоставили, не вникая в первоначальный вариант…
- Знаю. Как и то, что спектаклем, который с тех пор в твоей постановке и в исполнении нашей труппы с восторгом воспринимают зрители в Баку, Москве и других городах, куда театр выезжал на гастроли…
- А в чем же дело?
- Ладно, об этом когда-нибудь потом…
- К счастью, нынешнюю постановку не с чем сравнивать - балет «Гойя» рождается впервые.
- Действительно, к счастью! Он новый и сам по себе. С чего идея балета о великом художнике Франсиско Гойя?
- Для меня - с того, что в Испании, зачарованно рассматривая в музее полотна великого живописца, человека трагической судьбы, я представил, как зашифрованные в них чувства можно воспроизвести на балетной сцене.
- Всего-то?
- Представьте себе. Что еще нужно хореографу?
- Чтобы была соответствующая музыка. Чтобы театр и Министерство культуры и туризма пригласили на постановку…
- Вот и пригласили.
- А у нас как раз событие - 100-летний юбилей Гара Гараева, который мы будем отмечать 5 февраля наступившего 2018 года. Получается, что и гараевскую партитуру к кинофильму «Гойя» об этом художнике можно вспомнить, чтобы именно к дате подготовить балетный спектакль.
- Получается.
- Имеется в виду снятый на «Ленфильме» в 1971 году режиссером Конрадом Вольфом по роману Лиона Фейхтвангера «Гойя, или Тяжкий путь познания» одноименный широкоформатный художественный совместный (СССР-ГДР-Болгария-Югославия) историко-биографический фильм?
- Конечно. Меня как раз и пригласили переложить эту музыку на хореографический язык - знаете же, что такое практикуется.
- Уж мне да не знать! Когда впервые на публике прозвучала Симфоническая поэма маэстро «Лейли и Меджнун», на нее сразу же поставили балет, имевший большой успех у публики. Он был утрачен в годы капитальной реконструкции здания театра, но тот опыт оказался важным, и в 2001 году балетмейстером Георгием Алексидзе поставлен заново, по мотивам бессмертной поэмы великого Физули. Правда, тогда к 17-минутной партитуре композитора пришлось добавить почти полностью музыку его «Албанской рапсодии»», чтобы сделать полноценный одноактный, на 35 минут спектакль, зато получился шедевр, по сей день украшающий репертуар театра и волнующий зрителей трагической историей восточных Ромео и Джульетты.
- Знаю, конечно.
- Есть в нашем театре и опыт создания балета на музыку к кинофильму, и успешный. По сей день живет здесь поставленный в 2000-м Георгием Ковтуном балет на музыку «Симфонических гравюр» Гара Гараева к кинофильму «Дон Кихот», снятому режиссером Григорием Козинцевым по Сервантесу… А ныне вот мысль о балете «Гойя» «начиналась», как ты говоришь, в Испании.
- Да, в Мадриде, в музее, где картины гениального Франсиско Гойи вызвали у меня ассоциации с тем, что в детстве видел фильм «Гойя. Тяжелый путь познания» с гараевской музыкой и что предстоит 100 - летний юбилей композитора…
- Хочешь сказать, что идея твоя?
- Ну, идея моя, как бы я обратился потом с ней…
- С предложением создать балет к такой дате? Это же здорово!
- У Гараева есть балеты «Семь красавиц», «Тропою грома», симфонические произведения, которые хорошо ложатся на балет, но музыка Гойи… Когда стал дома слушать ее… Она, конечно, не балетная, абсолютно. Когда сейчас приступил - ставил с трудом…
- Может, она ближе к современной?
- Ну, она действительно ближе к современной - вы правы. Видимо, это более поздний Гара Гараев, не ранний, когда у него все было более мелодично.
- Это хорошо или…
- Этой музыки даже для одноактного спектакля мало. Там ее всего на 20 минут. Поэтому пришлось к ней еще добавить. У Гара Гараева есть другие симфонические произведения, отрывки из которых дополняют имеющуюся партитуру и, верю, украсят спектакль. Думаю, удалось весьма органично объединить отрывки из Первой симфонии Гара Гараева, Третьей симфонии маэстро, а уж о Скрипичном концерте, посвященном виртуозу Леониду Когану, и говорить не приходится.
- Можно сказать, что это музыкальная редакция балетмейстера-постановщика?
- Наверное… Если это назвать как бы концепцией музыкальной драматургии, то она - моя. Все это составил я. Но я опять-таки советовался и с детьми Гара Гараева - Фараджем и Зулей Багировой. В конце концов в таком процессе получился балет в одном действии, но большой, около 50 минут.
- Растянули?
- Растянули. Хотя все равно всей значимости великого художника Гойи, всю его жизнь охватить мы не смогли, показываем лишь самые яркие моменты.
- Балетными средствами…
- Балетными средствами... исходя из музыки, особенно там, где идет рассказ о видениях и воспоминаниях художника. Могли сделать и двухактный спектакль, но на это у нас уже не хватит времени - надо успеть к юбилею.
- Мне всегда хочется рассказывать читателям о том, как объединенные мастерством балетмейстера музыка и сюжет раскладываются на отдельные сцены и картины, конкретные танцевальные формы - номера и драматургические отрывки, позволяющие исполнителям без слов выражать в спектакле балетного жанра океан эмоций и знаний.
- Для этого есть либретто.
- Приведем его здесь?
- С удовольствием!
Либретто нового балета «Гойя». «Сны и видения»
Действующие лица:
Гойя
Герцогиня Каэтана Альба
Инквизитор
Королева
Персонажи картин и видений Гойи, народ, придворные, призраки...
Гойя в конце жизни
Он одинок и тяжело болен, почти потерял слух. Его посещают видения - персонажи его прошлого превращаются в странные фигуры-символы, а темы его творчества и мучавшие всю жизнь образы, наоборот, персонифицируясь, обретают формы конкретных людей.
Странный полусон-полуявь - воспоминания и мысли, любимые люди и случайные прохожие, знаменитые картины и кошмары из «Капричос»… таков внутренний мир умирающего художника, прожившего долгую, насыщенную событиями и страстями жизнь. Его сны и видения - ретроспектива, лестница, по которой мы с ним спустимся вглубь его прошлого, ступенька за ступенькой, вниз…
Видение первое
Среди призрачных безымянных фантомов, созданных фантазией Гойи, возникают и самые важные фигуры его прошлого: Инквизитор, Каэтана Альба и Королева - Судьба, Любовь и Власть. Загадочная смерть Каэтаны Альба видится художнику убийством: сила и рок отнимают у него ту, которой он даровал вечную жизнь на своих картинах. Красный цвет ее шарфа - символ страсти и смерти - нарисован им самим… Боже, даруй смерть и мне, чтобы встретиться с ней там… Гойя вспоминает ее живой - молодой и яркой, много лет назад.
Видение второе
Улица Мадрида, танцующий народ.
Аристократка Каэтана Альба любит гулять по городу под вуалью и без нее, нарушая все тогдашние приличия. Простые люди узнают ее, они зовут ее «наша Альба», восхищаются ее красотой и смелостью. Такой видит ее и Гойя - она часть этого яркого, солнечного, полного жизнерадостных красок мира. От него сохранятся полотна Гойи, остановленные силой его таланта мгновения - такие как знаменитый «Зонтик».
Видение третье
Гойя рисует Альбу в мастерской. Единство любви и вдохновения, таланта и красоты - так создавались известные портреты «Маха одетая» и «Маха обнаженная». Капризная, непредсказуемая натурщица устает от позирования - но любовная сцена длится не долго: художник побеждает влюбленного, и модель вновь покорна ему.
Видение четвертое
Бал у Королевы.
Встреча Гойи с этой властной и рациональной женщиной не менее важна для него, чем «беззаконная» страсть с Каэтаной Альба. Они соперницы, они всю жизнь будут бороться за свое первенство в сердце и душе Гойи, в Мадриде и в мире, в танце и в жизни. Кто победит?
Видение пятое
Одиночество мастера порождает воспоминание-монолог о творчестве и созданных им произведениях.
Видение шестое
Вновь появляются фантомы и призраки - отражения и детища его безумных фантазий. Такова мучительная судьба этого противоречивого художника: страдать от собственных созданий. Мир теней и видений наступает на него, а он упорно продолжает рисовать их всех: красавиц и чудовищ, стариков и детей, нищих и богатых королей… и таким, в своей вечной шляпе со свечами, у мольберта, за работой, каким навсегда останется в вечности и в нашем воображении, в нашей памяти.
- Как вам такое либретто?
- Мне оно очень нравится как литературное эссе с безупречной логикой, мотивирующей содержание действия и образные характеристики персонажей ну очень своеобразного жанра.
Отвечая собеседнику как бы про себя, думаю и о том, что это и хороший текст для совершенно необходимого и обычно предлагаемого зрителям пояснения в программке. Потому что собственно балет - яркое зрелище из символов, аллегорий, обобщений, таинство которых, как один из достойных способов познания мира, открывается лишь тем, кто ознакомлен с фабулой произведения и готов с открытым сердцем и благоговением встречать вышедших на освещенную яркими софитами сцену кудесников. Тех, кто доставляет собравшимся в зале театра эстетическое наслаждение, вызывает у них интерес
к своему искусству и нередко стойкую потребность смотреть все это по многу-многу раз на протяжении всей жизни, общаясь и таким образом с миром общечеловеческих ценностей. В том виде и в той форме, в которой привносит все это на сцену балетмейстер-постановщик.
Мастер, выбравший право на ответственность
Так, а не иначе думаешь, внимая специально тебе показываемому артистами труппы материалу и неотступно ощущая, насколько органично объединил в единое целое не только музыку и либретто с его достойной (в данном случае - уж точно) идеей, но и ту толику вечного знания, что открылась ему. В ответ на постоянную сосредоточенность в поиске новых, лучших, возвышающих исполнителей открытий, изначально нацеленный на развитие. Потому что такое в балете - образ жизни. Может отсутствовать тщеславие, даже такой нужный апломб, даже самозабвенная преданность, но ответственность, в том числе коллективная, превыше всего.…
С первого шага. Особенно в Академии танца… в объеме выносить на суд аудитории тонкости именно его творческого мышления и интерпретаций. Разве такое расскажешь за раз… Не случайно на вопрос о себе Василий Михайлович Медведев сообщает лишь электронный адрес, по которому прописаны главные вехи его профессиональной биографии: «Окончил лучшую в мире балетную школу - теперь она называется Академия танца имени А.Я.Вагановой. Затем в том же Санкт-Петербурге окончил консерваторию имени Н.А.Римского-Корсакова, где получил специальности хореографа и режиссера. Работал сначала в театре имени Мусоргского, он теперь называется Малый театр оперы и балета.
Потом по приглашению эстонского хореографа работал в Эстонии, о чем все-таки не преминул поделиться при нашей встрече. Восемь лет был ведущим танцовщиком и хореографом, смог раскрыться как хореограф. Для меня это была большая школа, сказал. Эстонцев в то время в Советском Союзе считали как бы главными модернистами, и все стремились научиться этому хотя бы у них. Тогда у многих была мечта и цель уехать куда-то на Запад, но так как в то время это было исключено, ценили возможность попасть в Таллинн. У танцовщика, который хотел развиваться как хореограф, в Советском Союзе Эстония в тот момент стала лучшим подарком судьбы. Благодаря и балетмейстеру Вильему, и Каролу Ирду, руководившему театром, я был занят тем, что помогло мне раскрыться, - танцевать в театре в современном репертуаре и раскрыться как хореограф. Много ставил, в том числе и фильмы-балеты на телевидении, и считаю, что это был очень важный период моей жизни, который много мне дал. Получил звание «Заслуженный артист Эстонии…»
- ...И стал известным, уважаемым в мире балетмейстером
- Надеюсь…
- Сколько поставил балетов?
- Штук 40 наберется.
- Модерн, авангард?
- Классика.
- А «Гойя»?
- Чистая классика… Да, в театре обычно знают, что новый или знакомый по предыдущим проектам балетмейстер-постановщик приходит в труппу с готовыми хореографическими партитурами, родившимися его мастерством, кругозором, эрудицией, опытом. Приходит, определившись с концепцией, но, кропотливо передавая любую связочку движений и комбинаций артистам, индивидуально оттачивая с каждым все до мелочей, определяющих и стиль, и общую тональность произведения, - как дело чести автора. И вижу, как же радует участников персональное внимание наставника, умеющего пробудить в каждом из них способность становиться его соавторами и единомышленниками на пути к вожделенному успеху.
Конечно же, не собираясь расслабляться и отдыхать - наоборот! И вечный бой во имя творчества, чтобы, получая буквально из рук в руки тонкие особенности каждого уникального спектакля, приближать не вдруг вспыхнувший всплеск воспламеняющих эмоций, без которых ремесло не может обернуться подлинным искусством.
Все в этих впечатлениях легко ложится в строку, когда, как бы провоцируя отклик на увиденное в огромном репетиционном этом зале на фоне уже состоявшейся и добросовестно записанной диктофоном доброжелательной, подчас шутливой, но очень важной, волнующей как все воспринимаемое собеседниками как судьбоносное беседе, прозвучали вопросы о том, кому же доверено исполнение главных партий в новом балете.
- Партию Гойи исполняет Анар Микаилов, герцогини Каэтаны Альба - прима нынешней труппы, теперь уже заслуженная артистка Азербайджана Нигяр Ибрагимова, Инквизитора - тоже заслуженный артист, Макар Ферштандт, Королевы - народная артистка и художественный руководитель балетной труппы Камилла Гусейнова. Репетируют свои партии и солисты Джамиля Керимова, Тимур Одушев и кордебалет.
- А где же премьер, народный артист Гюльагаси Мирзоев?
- Кажется, он в эти дни уходит… после утреннего урока классического экзерсиса.
- В дни, когда в театре рождается новая, поистине психологическая драма, актер, на которого поставлены все главные, сложные в драматургическом отношении партии в балетах текущего репертуара - роли Меджнуна и Дон Кихота (по Гара Гараеву), Ромео, Паоло, Хулиган и другие, поставлен в положение постороннего на этом празднике жизни? Как такая жестокость стала возможной? А говорят, что прежде всего заботятся о зрителе, балете, театре, искусстве!
- Я привык работать с теми, кого назначают в труппе. Мы и сейчас готовим два-три состава актеров на каждую сольную партию.
- Спасибо, конечно…
…Давно уже высказываю неприятие к повсюду звучащему мнению о том, будто в театр люди ходят расслабиться и отдохнуть. Спрашиваю: где же им тогда набираться ума-разума, как не там, где все пронизано исторической самоценностью мудрецов, ненароком учащих ценить новое знание, умению удивиться, порадоваться красоте человеческого гения, быть требовательными прежде всего к себе... Такое трудно сделать нормой жизни, увы, и потому получается, что, к примеру, в основу прекрасного классического национального балета Гара Гараева «Семь красавиц» «в угоду зрительским симпатиям кладутся эротические мотивы. А одно из высших достижений композитора, средствами музыки выразившего глубинную философию великого поэта и философа XII века Низами Гянджеви, объявлено неинтересной, ненужной сегодня трудящимся массам политикой, совершенно лишней в театре, а тем более в произведении балетного жанра. Хорошо, что время хоть что-то расставляет по местам. Хорошо, что балет «Гойя» усилиями автора либретто и большого хореографа складывается в достойный подарок к 100-летнему юбилею мастера в виде умной, эмоциональной интерпретации судьбы великого живописца. Но высшей справедливостью видится и потребность хоть в юбилейную дату напомнить наконец о том, что осмысление Гараевым в трудные годы становления современной музыкальной культуры нашей родины воззрений Низами, делающих бессмертным его творчество с его вселенским анализом вечных и актуальных поныне проблем, - сегодня весьма к месту.
Спасибо всем, чьими творческими усилиями рождается это произведение балетного жанра, который так любил маэстро. И спасибо за приглашение, позволившее поделиться с читателями подробностями, которые им всегда интересны.
Галина МИКЕЛАДЗЕ