Баку 27°C
Обреченные быть вместе
Взаимодействие Москвы и Тегерана в последнее время весьма эффективно, причем по ряду направлений, о чем свидетельствуют итоги визита главы внешнеполитического ведомства южан Мохаммада Джавада Зарифа к своему российскому коллеге Сергею Лаврову.
Им и на сей раз было что обсудить, причем приоритетом являлась совместная борьба с терроризмом и экстремизмом в ближневосточном, и не только, регионе.
Есть у них точки соприкосновения и по будущему политическому устройству Сирии, так как обе стороны видят в кресле местного президента исключительно Башара Асада или кого-то из его приближенных. Потому они намерены, по словам глав МИД, «двигаться в одном направлении» для успешного проведения Конгресса сирийского национального диалога в Сочи, который «поможет достижению успеха на переговорах под эгидой ООН в Женеве».
Есть у них общий взгляд и на перспективы иранской ядерной сделки - там у них общий противник в лице Вашингтона, который «не только до сих пор полностью не выполнял своих обязательств, но и проводит деструктивную политику».
Подвижки налицо
Вообще-то давление американцев на Иран, интенсифицированное особенно за время правления Дональда Трампа, весьма сблизило интересы Москвы и Тегерана. Помнится, когда в начале ноября Президент РФ Владимир Путин прибыл для участия в трехстороннем саммите с участием Президента Азербайджана Ильхама Алиева, мировая общественность сочла это знаковым событием на фоне показной презентации американской администрацией 13 октября своей «новой иранской стратегии».
Случилось это тогда, когда Трамп отказал в одобрении Белым домом ядерной сделки, поручив Конгрессу предпринять шаги по ее пересмотру, а также ужесточению санкций против Ирана. Так вот, трехсторонний саммит был событием, не вмещающимся в рамки простых договоренностей, это было послание заокеанской державе о том, что региональные государства стремятся развивать свои отношения друг с другом, но никак не дружить против кого-то. Тем более что для того же российского бизнеса Иран не выступает и в ближайшие десятилетия не будет выступать неким «заменителем» торгово-экономических и даже энергетических связей с Западом. То же самое по сути можно сказать и о самих южанах.
С 1979 года находящиеся в упадке политические отношения с американцами еще не означают для них основательно испорченных бизнес-связей с Европой. Но они могут подвергнуться значительной эрозии, если вдруг Москва с Тегераном станут отказывать американскому доллару в доверии и вести дело к переходу исключительно на расчеты в национальных валютах. Тем более что начала буксовать, причем основательно, «экономика сопротивления», провозглашенная верховным лидером муллократии Али Сейидом Хаменеи, о чем частично свидетельствуют недавние протесты иранской общественности.
Экономическая составляющая
«Локомотивы» укрепления связей в экономической плоскости двусторонних отношений многовековых «милых врагов» тоже хорошо известны, хотя, как признаются и в Тегеране, и в Москве, они страдают определенной ограниченностью. Это ядерная энергетика, нефтегазодобыча, машиностроение и связанные с ними смежные области сотрудничества плюс небольшой сегмент розничного товарооборота (пшеница, ковры, пряности и пр.).
Помнится, перед визитом Путина в Тегеран и во время его пребывания там основная работа бизнес-сообществ двух стран вновь вращалась как раз вокруг ядерной и нефтегазодобывающей сфер: был дан старт строительству второй очереди АЭС «Бушер», а также «Роснефть» и иранская национальная компания NIOC заключили внушительное по стоимости и содержательному охвату соглашение с общим объемом инвестиций до $30 млрд.
Вот, пожалуй, и все из того, что можно назвать серьезным бизнесом. То есть Иран тоже весьма избирательно подходит к укреплению экономических связей с Россией, предпочитая западных партнеров в отдельных областях (обновление парка гражданской авиации, например), даже несмотря на высокие санкционные риски. Более того, у южан практически нет возможности платить за товар твердой валютой, что тоже тормозит связи.
Довольно прочная основа
Есть между ними и недопонимание, особенно по курдскому вопросу (русские не прочь предоставить этносу автономию в Сирии, против чего Тегеран и Анкара выступают единым фронтом). Однако драматизировать ситуацию вокруг некоторой проблематики не стоит. При этом трезвый взгляд на имеющиеся разночтения представляется крайне важным, поскольку заявленное стратегическое партнерство - цель, к которой необходимо стремиться, несмотря на немалое число барьеров на этом пути.
В условиях нарастающей конфронтации иранских властей с американской администрацией от Тегерана, пожалуй, все же не следовало бы ожидать большей инициативности в деле сближения с Москвой и меньшей придирчивости к ее действиям в ближневосточном регионе. Поскольку у него есть свои интересы там. Однако заявления Трампа о «террористических наклонностях» Исламской Республики, его действия по выводу США из ядерной сделки, консолидация антииранских сил в регионе в сумме с другими факторами, тоже представляют для Тегерана беспрецедентно серьезный вызов. Потому там есть о чем крепко призадуматься - к примеру, о перспективе заключения с Москвой гарантированных военно-политических соглашений с включением в них обязательств о взаимопомощи.
Гошгар АЛИЕВ
Им и на сей раз было что обсудить, причем приоритетом являлась совместная борьба с терроризмом и экстремизмом в ближневосточном, и не только, регионе.
Есть у них точки соприкосновения и по будущему политическому устройству Сирии, так как обе стороны видят в кресле местного президента исключительно Башара Асада или кого-то из его приближенных. Потому они намерены, по словам глав МИД, «двигаться в одном направлении» для успешного проведения Конгресса сирийского национального диалога в Сочи, который «поможет достижению успеха на переговорах под эгидой ООН в Женеве».
Есть у них общий взгляд и на перспективы иранской ядерной сделки - там у них общий противник в лице Вашингтона, который «не только до сих пор полностью не выполнял своих обязательств, но и проводит деструктивную политику».
Подвижки налицо
Вообще-то давление американцев на Иран, интенсифицированное особенно за время правления Дональда Трампа, весьма сблизило интересы Москвы и Тегерана. Помнится, когда в начале ноября Президент РФ Владимир Путин прибыл для участия в трехстороннем саммите с участием Президента Азербайджана Ильхама Алиева, мировая общественность сочла это знаковым событием на фоне показной презентации американской администрацией 13 октября своей «новой иранской стратегии».
Случилось это тогда, когда Трамп отказал в одобрении Белым домом ядерной сделки, поручив Конгрессу предпринять шаги по ее пересмотру, а также ужесточению санкций против Ирана. Так вот, трехсторонний саммит был событием, не вмещающимся в рамки простых договоренностей, это было послание заокеанской державе о том, что региональные государства стремятся развивать свои отношения друг с другом, но никак не дружить против кого-то. Тем более что для того же российского бизнеса Иран не выступает и в ближайшие десятилетия не будет выступать неким «заменителем» торгово-экономических и даже энергетических связей с Западом. То же самое по сути можно сказать и о самих южанах.
С 1979 года находящиеся в упадке политические отношения с американцами еще не означают для них основательно испорченных бизнес-связей с Европой. Но они могут подвергнуться значительной эрозии, если вдруг Москва с Тегераном станут отказывать американскому доллару в доверии и вести дело к переходу исключительно на расчеты в национальных валютах. Тем более что начала буксовать, причем основательно, «экономика сопротивления», провозглашенная верховным лидером муллократии Али Сейидом Хаменеи, о чем частично свидетельствуют недавние протесты иранской общественности.
Экономическая составляющая
«Локомотивы» укрепления связей в экономической плоскости двусторонних отношений многовековых «милых врагов» тоже хорошо известны, хотя, как признаются и в Тегеране, и в Москве, они страдают определенной ограниченностью. Это ядерная энергетика, нефтегазодобыча, машиностроение и связанные с ними смежные области сотрудничества плюс небольшой сегмент розничного товарооборота (пшеница, ковры, пряности и пр.).
Помнится, перед визитом Путина в Тегеран и во время его пребывания там основная работа бизнес-сообществ двух стран вновь вращалась как раз вокруг ядерной и нефтегазодобывающей сфер: был дан старт строительству второй очереди АЭС «Бушер», а также «Роснефть» и иранская национальная компания NIOC заключили внушительное по стоимости и содержательному охвату соглашение с общим объемом инвестиций до $30 млрд.
Вот, пожалуй, и все из того, что можно назвать серьезным бизнесом. То есть Иран тоже весьма избирательно подходит к укреплению экономических связей с Россией, предпочитая западных партнеров в отдельных областях (обновление парка гражданской авиации, например), даже несмотря на высокие санкционные риски. Более того, у южан практически нет возможности платить за товар твердой валютой, что тоже тормозит связи.
Довольно прочная основа
Есть между ними и недопонимание, особенно по курдскому вопросу (русские не прочь предоставить этносу автономию в Сирии, против чего Тегеран и Анкара выступают единым фронтом). Однако драматизировать ситуацию вокруг некоторой проблематики не стоит. При этом трезвый взгляд на имеющиеся разночтения представляется крайне важным, поскольку заявленное стратегическое партнерство - цель, к которой необходимо стремиться, несмотря на немалое число барьеров на этом пути.
В условиях нарастающей конфронтации иранских властей с американской администрацией от Тегерана, пожалуй, все же не следовало бы ожидать большей инициативности в деле сближения с Москвой и меньшей придирчивости к ее действиям в ближневосточном регионе. Поскольку у него есть свои интересы там. Однако заявления Трампа о «террористических наклонностях» Исламской Республики, его действия по выводу США из ядерной сделки, консолидация антииранских сил в регионе в сумме с другими факторами, тоже представляют для Тегерана беспрецедентно серьезный вызов. Потому там есть о чем крепко призадуматься - к примеру, о перспективе заключения с Москвой гарантированных военно-политических соглашений с включением в них обязательств о взаимопомощи.
Гошгар АЛИЕВ
