Баку 14°C
Легенды древней Гянджи
ДОСТОЯНИЕ
Легендами питается древняя Гянджа, мечтая о новом прочтении лучших страниц своей истории. Мало городов, где потребность в легендах столь высока. Гянджа нежно ухаживает за своими сказаниями, передавая их от отцов детям.
История необычная, хотя типично гянджинская. С легкостью и изяществом наездника на лихом скакуне Фикрет Гусейнов пронесся по жизни, оставив после себя огненный след одной из самых ярких легенд современной Гянджи. Вспоминают о нем с удовольствием, Фикрет воевал под командованием Зии Буниятова и во многом схож с ним характером - независимый, несгибаемый, мужественный, азартный… В 1945-м, вернувшись с войны, уже через год упорных тренировок восстанавливает форму и становится чемпионом республики на стометровке.
«Меня нельзя победить, я в броне», - говорил он и тем самым навлек на себя в 1960 году большую беду. Заведующего кафедрой физкультуры в педагогическом вузе обвинили в изнасиловании уборщицы и упекли на 10 лет. Фикрет не брал взяток и отчислял прогульщиков. Но ни тогда, ни сейчас такие не устраивали.
Тут начинается самое удивительное. Ученик Фикрета - завкафедрой физвоспитания Технологического университета Мирза Аббасзаде рассказывает, что ни один человек в мире не провел время в тюрьме так интересно и насыщенно, как Фикрет. В один из дней пришел к начальству и сказал: «Дела в колонии плохи, охрана не справляется. Есть выход - строим спорткомплекс силами зэков». Дела были настолько плохи, что согласились. Из объяснительной записки для обоснования необычного тюремного эксперимента: «Для снижения уровня преступности в колонии и воспитания строительных кадров». Строили зеки с присущим им упоением и самозабвением. Как только спортзал был готов, Фикрета тут же перевели в другую колонию. И там он собрал бывших спортсменов и фронтовиков и сказал: «Строим спортзал и собираем две команды. Или мы играем, или нам не выжить».
Отпустили на свободу раньше срока, но неохотно, только после многих ходатайств. Фикрет ведь был заслуженный тренер республики, и первой кто пришла его поздравить, была та самая уборщица. Спросила: «Не будешь мстить?» - «Да я даже не заметил, как прошло время», - ответил он. Неправда, но успокоил...
Сразу после освобождения Фикрета в 1967 году назначают администратором футбольной команды «Динамо». Это был важнейший спортивный пост в Гяндже. Команда только что пробилась в высшую лигу чемпионата СССР, игроки и тренеры были кумирами города. О том, как Фикрет провел шесть насыщенных трудовыми подвигами лет в тюрьме были наслышаны, - возможно потому и доверили это дело. От бывшего зэка ждут новых побед. Нет для футболистов большего авторитета, чем Фикрет. «Авторитет в законе» - так любил называть себя Фикрет. Он сделал очень много, чтобы этот славный период в истории Гянджи длился как можно дольше. До сих пор пик взлета «Динамо» (Кировабад) ассоциируется с великим периодом расцвета. «Динамо» подарило Гяндже несколько насыщенных драматичных сезонов и одного поэта: нападающий Евгений Блажеевский со временем стал одним из самых интересных поэтов 90-х в России. По окончании выступления за «Динамо» Евгений спросил у Фикрета, получится ли у него. Но он уже писал стихи, Фикрет их читал и верил в талант и упорство нападающего. «Уезжай в Москву - если найдешь свою команду, у тебя получится», - посоветовал Фикрет.
Женя уехал в Москву и через семь лет ученичества стал заметен: зазвучал сильно, свежо - во многом оттого, искал и нашел своих. Немало стихов посвящено родному городу, который дал ему путевку в поэзию и снабдил волей и азартом успешного игрока.
Веселое время!.. Ордынка, Таганка…
Страна отдыхала как пьяный шахтер,
И голубь садился на вывеску банка,
И был безмятежен имперский шатер.
Фикрет до последних дней жизни с гордостью говорил: «Кировабадское «Динамо» подарило России прекрасного поэта. Мы так жили и так играли, что в каждой команде был свой поэт»...
Как только Фикрет подготовил себе замену, он ушел из команды и построил первый в Гяндже плавательный бассейн. Бассейн - удовольствие дорогое, и надо так обосновать, чтобы не было отказа. Фикрет предлагает свой вариант: бассейн станет центром спортивно-санаторного комплекса, а главное - повысит качество физподготовки бойцов воздушно-десантной дивизии, расквартированной в Гяндже.
Последний аргумент сыграл решающую роль, и Москва выделяет средства. В 1980 году из Эстонии Фикрет привез чертежи и специалистов, и вскоре бассейн «Дельфин» стал местом паломничества десантников и детворы. При бассейне был создан лечебно-оздоровительный центр для детей-инвалидов. О настоящей причине строительства бассейна он сказал только своему ученику Мирзе, сыну героя Итальянского сопротивления: «На войне видел, как многие наши тонули во время переправы».
Корни
Фикрет был обречен стать легендой родного города. Родился и жил в квартале Зарраби. Его друзьями детства были соседские мальчики по кварталу - Бюль-Бюль, будущие композиторы Фикрет Амиров и Тельман Гаджиев учились с Фикретом в школе, как и будущие академики Фируз Меликов, Рагим Гусейнов, а также герой Советского Союза Исрафил Мамедов.
Ребята его поколения слушали множество рассказов о знаменитых выходцах из квартала Зарраби - об авторе национального гимна Ахмеде Джаваде, Халил бее Хасмамедове, Мухтар бее Газиеве. Все трое входили в мусаватское правительство. Прокурор республики в 1990-е годы Исмет Гаибов также из этого квартала. С многими из знаменитых выходцев из Зарраби Фикрет был в родстве, дружил и, почитая память о друзьях и старшем поколении, славно прожил свои 85 лет. В такой среде даже заурядность вынуждена работать на блеск, во славу города.
Човган
Профессиональный жокей, Фикрет долгое время выступал на скачках, а с годами увлекся новой страстью: ездил по Карабаху и собирал рассказы о национальных видах конных соревнований. По крупицам возродил огромный пласт национальной культуры: «човган» - конное поло, «сюр-папах» - стрельба из лука на скаку, единоборство, «папах оюну» и другие.
Полный сборник об этих играх издан в 1998 году. Фикрет возродил в Азербайджане човган: чемпионаты стали традицией и проводятся ежегодно на стадионе конного клуба в селе Дашюз. И если 10 лет назад выступало только четыре команды, сейчас 16 районов выставляют на состязания свои команды.
Фикрет был душой спортивной Гянджи. Заслуженный тренер возродил в послевоенные годы национальные виды конных соревнований, долгие годы был главным тренером команды конников - чемпиона всесоюзных соревнований по човгану в 1960 году. «Старайтесь с первой минуты заставить противника играть в вашу игру, - наставлял конников Фикрет. - Не носись по полю как напичканный коноплей конь».
Команду настраивали на битву за очки, а Фикрет настаивал, что в высшей лиге побеждает тактика: «Битва, бой, сражение - все это забыть. Побеждает тот, кто знает противника и играет не так, как он этого ждет».
Многие годы Фикрет собирал материал для книги о човгане и рассказывал своим игрокам о Низами, который в поэме «Хосров и Ширин» целую главу посвятил човгану, игрой проверяя своих героев и героинь. Герои Низами познаются в игре в човган, они с таким упоением играют, будто решается их судьба, и действительно решается. Рассказы Фикрета имели практическую задачу - човган создал новые цели и новый стиль, боец таранного типа уступал в ней гибкости и быстроте.
В «Хосров и Ширин» Низами восхищается игрой, в которой 10 мастеров обыграли противника численностью в сто всадников. Оттого за 1000 лет до нашей эры от Египта до Японии конное поло - культовая игра.
Ширин схватила мяч. Хосров хватает следом,
Приходят чередой они к своим победам.
Для Низами важно, как герой приходит к победе, а не счет матча. Фикрет точно подметил, все творчество Низами пронизано идеологией игры: «шар игральный у дня ночь взяла». Ночь-игрок отнял мяч-солнце у игрока-дня.
И когда наукой книжной был он умудрен,
Боевым владеть оружьем стал учиться он,
Он игрой в човган, искусством верховой езды,
Мяч выигрывал у неба и звезды.
А вот какое неожиданное продолжение имело свежее прочтение Фикретом творчества Низами, чьи герои мечтают выиграть мяч у неба, певца игры неба с землей.
Лет 10 назад Фикрет показывал фотографию: Буденный на великолепном белом коне. Всадник и конь - символ непобедимости и силы сверхдержавы, стоит коню тому заржать, копытом ударить - и рухнет Великая китайская стена, падут замки и крепости Старого и Нового Света. А рядом на тонком и стройном скакуне - Фикрет. Легенда повествует этот эпизод так. 1960 год. После победы азербайджанских конников на первом чемпионате СССР по конному поло маршал Буденный спрашивает у тренера азербайджанской команды Фикрета: «Может, поменяемся конями?». На что тот отвечает: «Ваш конь хорош для парадов, товарищ маршал. Човган на нем не выиграть».
Победой наша команда обязана Фикрету, он научил наших човганщиков выигрывать у сильных команд из Средней Азии и Армении. Как только узнал о будущем чемпионате СССР, собрал в Гяндже две команды. Первые игры ужаснули Фикрета: команды буквально рубились друг с другом, избивая клюшками и всадников, и коней. Бои без правил были «Лебединым озером» по сравнению с битвой двух конных армий. После первого же матча надо было менять половину игроков и всех коней. С такой командой ничего не светило - ни побеждать, ни проигрывать эти парни не умели.
- Я такого не ожидал, - рассказывал Фикрет. - Иллюзии быстро рассеялись, романтический порыв возродить древнюю национальную традицию конных состязаний столкнулся с реальностью. Книга моя начиналась с рассказа о поэтах средневековья, восторгавшихся човганом. В стихах все прекрасно, и миниатюры одна восхитительнее другой. Вот красавица - дочь шаха на тонконогом коне играет в човган с подругами и юношами. Ромео и джульетты Востока обожали красивую благородную игру. А тут - мясорубка, бойня. Две несущиеся друг на друга орды. Битва Чингисхана и Тохтамыша, вторжение ассирийцев в Египет, взятие монголами Багдада, вестготами - Рима, буйство опьяненных сражением викингов...
Фикрет, ветеран Второй мировой войны, был потрясен. Клюшки превратились в дубины, коней противников били по глазам. Мяч стоял в центре, о нем забыли. После каждой игры кони и всадники неделями приходили в себя. Вначале подумал - темперамент. Но нет, хуже. Цель - победа любой ценой. Странное представление о победе - искалечить врага. Счет матча не важен.
- Это не гладиаторские бои, - сказал Фикрет игрокам, - а рыцарский турнир. Мы не варвары, если бы наши предки в старину бились как вы сейчас, Низами не написал бы о човгане:
И вот бросают мяч и клюшку для царя,
Порхает длинный рой, от радости горя.
Фикрет дал парням всласть испытать упоение в бою еще в паре матчей. А когда ребята разочаровались в себе - загубили коней и месяц ушел на их восстановление, сказал: «Теперь учимся тактике турнирных соревнований. Победа в одном матче - ничто, наша цель - победа в турнире».
Фикрет считал човган демонстрацией зрелости воинов: «Игрой управлять, как своим конем. Нация, которая изучает игру 2000 лет, научилась побеждать, не выбивая соперника из седла. Наша команда выиграла турнир в Москве в тактической борьбе. Без истерики, нахрапа, без «умрем, но победим».
Фикрет в 1960 году сказал Буденному: «Желательно два приза - за первое место и за красоту игры. За мастерство всадников и выучку коней. Азербайджанцы играют в човган 3000 лет, и приз за мастерство - традиция».
Маршал стал приглашать наших конников на все соревнования. Победа в турнире изменила отношение игроков к коню - стали его беречь. Первое место - почетно, но приносить на алтарь престижа республики великолепных скакунов - значит не понимать сути великой игры.
В 2007 году на турнире победили загатальцы. «Ребята из Газаха лучше, - сказал тогда Фикрет, - играют азартнее и техничнее. Приз за красивую игру должен достаться им».
В далеком 1960-м Фикрет научил наших тренеров, как из горячих кавказских парней сделать расчетливых турнирных бойцов. Для каждой встречи у него была своя тактика. Победить за счет выносливости коней и упорства всадников мы не могли. Все республики выставляли на всесоюзные турниры команды беспощадных бойцов.
- Я учил играть на ошибках противника, - вспоминал он чемпионат в Москве. - Лидерами турнира в 1960 году были таджики, они подмешивали в корм лошадям коноплю и те носились по полю, сокрушая все на своем пути. Дал приказ - рассеяться, не биться за мяч, не вступать в бой, убегать от лягающихся «танков» и измотать их преследованием по огромному полю. К середине второго тайма лошадки таджиков выдохлись, и мы легко забили им четыре безответных мяча. Кыргызы тоже в начале возбужденно гикали, метались по полю, стремясь втянуть наших в свалку. Наша задача - не ввязываться в ближний бой, играли на длинных пасах.
Так мы вышли в финал, где встретились с армянами. Нужна была только победа. Тактика армян неизменная - армянская. Перед игрой я сказал: будут бить вас исподтишка и калечить коней - не отвечать. Сделайте так, чтобы все это происходило вблизи трибуны, где сидит Буденный.
Расчет был верный: армяне усердно били коней противника, провоцируя драку. Маршал терпеть не мог, когда били лошадей, и судьи, уловив возмущение Буденного, стали штрафовать армян. Непривычные к игре на равных, армяне стушевались и сдали игру. Они были изумлены: не сработало, азербайджанцы играют в свою игру, а это нарушило все планы армян. Мало того, подопечные Фикрета еще и умудрились опозорить их перед маршалом. Фикрет всегда говорил о хорошем игроке: «Лукав и коварен, как човган».
Через три года на турнире победители - венгры обиделись, почему, мол, второй приз - «За красоту игры» достался не им, а команде из Азербайджана.
«Ничего странного, - сказал Буденный, - они играют в эту игру 3000 лет».
Сам того не зная, маршал оказался прав. Фикрет считал победителем того турнира своего наставника - Низами. Ведь с изучения Низами началось у него постижение роли човгана, конных состязаний в истории восточного Ренессанса.
Лошадка по кличке Мяу
- Ничего подобного я больше не встречал, - вспоминал Фикрет. - «Самая ласковая кобылка Московского ипподрома, - сказал мне приятель-жокей. - Мне 20 лет, меня проверяют». Я подхожу к лошади со странной кличкой Мяу, хочу погладить, а глаз ее полыхнул жутким красным блеском. Еще Хагани советовал избегать красноглазых коней. И я подумал: норовистая кобылка. Оказалось намного интереснее...
Конный клуб
В 2008 году сбылась мечта Фикрета - в Гяндже открылся конный клуб, его ученик Анар Сеидов построил конюшню, конкурное поле. Фикрет давно приметил Анара: работящий и влюблен в спорт. С 12 лет тренировался в конной школе села Гюлистан. Призер чемпионата Азербайджана по конкуру. Сейчас начальник и тренер единственного в западном регионе конного клуба. Здесь собрана великолепная коллекция конкурных коней: арабской, английской и тракененской породы, есть чистокровный ахалтекинец. Все отличные конкуристы, есть и модная сейчас американская порода - пинто. Не для конкура, для развития конного туризма. Места здесь для этого райские, рядом курортное место Аджикенд и Гейгельский заповедник. Все лошадки в самом расцвете, им по 5-6 лет, часто выступают на чемпионатах по конкуру и приносят призы.
Человек играющий
В первой главе книги Фикрета «Восточная поэзия о конных соревнованиях» открывается богатейшая тема, обнаруженная им у Низами: «Ренессанс как ристалище, как игровое поле».
Фикрет первый изучил в восточной поэзии роль човгана, конных состязаний в формировании ренессансного человека. Популярность човгана во времена Низами свидетельствует о потребности эпохи в игроке. Отличали тех, кто играл изобретательно, разнообразно. Оно из достижений Ренессанса - восточного и западного - создание человека играющего. Побеждает тот, кто вызывает восторг мастерством игры.
Човган и поэтические соревнования создали новую элиту, не военную. Теперь власть была у Саади и Омара Хайяма, позднее передана Низами. Для правителей човган - смотр офицерской элиты, для поэта - создание нового типа игрока. Человек играющий переиграл воина, поле брани уступило место пространству игры. Шахи-падишахи наблюдают за игроками, а поэты - за зрительской реакцией. Стихи Низами, Тебризи торжествуют победу эпохи изобретательных. Эффектный ход, неожиданная атака приветствовались зрителями. Волнует драматургия игры, вызов команды из десяти удальцов команде в сто всадников - веселит предвкушением победы мастерства.
Човган стал светской забавой для принцев и принцесс и их свиты. Аналог рыцарских турниров выродился в светское развлечение, в стартовую площадку для новых героев.
Десятки игроков воспели игру, которая привела их в поэзию. Поэтические соревнования и човган - рыцарские турниры восточного Ренессанса. На обеих ристалищах светские львы и львицы обязаны были блистать. Поразительная перекличка времен. Рассказы Фикрета о влиянии конных соревнований на классическую поэзию повлияли на приход в поэзию левого крайнего нападающего «Динамо» Евгения Блажеевского. Одна из ведущих тем Евгения - «спящий имперский шатер». Пока имперский шатер спит, у него из-под носа уносят его любимую культовую игру. И шатром, как мячом, завладели другие. Удивительно, но глубокий интерес Низами к човгану не изучен, не стал темой исследования литературоведов.
Ристалище для слова нужно широкое,
Дабы поэт мог показать свое искусство наездника
Низами буквально впился в игру, настолько ярко раскрывает участников. У него те же задачи: вырвать мяч у небес. Против него играют сто всадников, играют жестко, беспощадно. Тактика успешных игроков изучалась поэтом, реализуясь в восторженных стихах. Настолько човган - стиль эпохи, учебная программа. Эпоха воспринималась современниками поэта как ристалище. Аналогии игры в поэзии и истории, взаимоотношениях власти и народа ясны читателям Низами.
Современники Низами буквально живут игрой, поэт оттого и пользуется терминологией човгана, что мировосприятие через термины ясны для аристократии и плебеев. Эпоха и поэзия пропитаны этой игрой - вместилищем благородства и коварства, рыцарства и низости. И хотя есть сотни исследователей восточного Ренессанса, этого пока мало, чтобы доказать влияние човгана на стиль эпохи, ее поэзию. И ничего удивительного, что открытие сделано не филологами, историками, а тренером по човгану. Потому что Низами писал как наставник, идеолог игры. Вот что пишет Низами о мастерстве наездника - «наездничестве»:
Слово должно быть сложено из радости,
Дабы стих мог играть с повествованием.
Поэт пишет, как «играть с повествованием», изучая все проявления игровой культуры. Мимо этой темы прошли и азербайджанские, иранские и европейские низамиведы. Но тема стала предметом изучения Фикретом и блестяще реализована в победах его учеников.
Книга Фикрета, победы его воспитанников - доказательство цветущей эпохи Низами. Мирза Аббасзаде и другие ученики Фикрета шли от победы к победе, так как на каждом этапе своей жизни наставник передавал им наставления Низами - выстраивать сценарий очередной поэмы, как команда строит игру с сильным противником. Фикрет - гений? Нет, он сделал очень простую вещь - прочитал Низами как тренер - наблюдения поэта за воздействием игры на зрителей. Поэт отметил драматизм човгана - культовый игры эпохи Ренессанса, ее эмоциональное воздействие на зрителя и ее огромный обучающий потенциал. Сразу после слов о ристалище Низами терминами игры излагает требования к создателям широких драматических поэм-ристалищ, поэм-спектаклей. А как же, карнавальная эпоха диктует свои карнавальные приоритеты...
Игра имперская
В 1995 году Фикрет получил президентскую стипендию за возрождение национальных конных соревнований, благодаря которым создавался кодекс воинской чести. Легенды цементируют государство. В 1928 году Буденный пишет Горькому о книге Бабеля «Конармия»: «Сплошь карикатура, принижение легендарных подвигов». Если для Буденного, как и Тамерлана, государство стоит на культе бойца, то у Фикрета задача иная - как из бойца сделать игрока. Бойцы могут выиграть или проиграть, а для человека играющего и поражение познавательно. К каждой игре он изобретал новые ловушки. Например, армян в финале обманул тактикой «суперконь». Это был конь-таран, он врывается в свалку и имитирует активность, а в это время юркая лошадка по кличке Улдуз выхватывает мячик и несется к воротам. А суперконь преграждает путь к погоне.
Фикрету мы обязаны его книгой - своду правил национальных конных игр. Столетиями човган процветал в Карабахе, Гяндже, Газахе, Тебризе, Ардебиле… Фикрет пишет: «Ни одно празднество в 1920-1987 годах в Газахе, Гяндже, Агдаме не обходилось без скачек и джигитовки. Праздник наездников из азербайджанских районов Грузии, Армении часто проводились в Газахе, чем очень раздражались шефы соседних республик. Соревнования воспринимались как смотр конной армии, командующий которой может в любой момент приказать извлечь сабли из ножен. На самом деле давняя традиция, одна из самых привлекательных для участников и зрителей. В 1973 году за хорошего скакуна давали новенький «Жигули». Быть замеченным на тех сельских празднествах было престижно для молодых наездников».
Низами как обучающая система
Почему Гянджа бережет легенды о Фикрете и не забывает тренера, жокея, наставника, игрока? Какое открытие позволило ему быть нестандартным?
Когда ЦК и руководство Гянджи требовало от конников: «Давайте очки, высокие места, призы», Фикрет сказал игрокам: «Покажите игру. По игре судят об игроке и команде».
Это было поразительно для 1970 года и еще более поразительно слышать сейчас. «В каждом из нас сидит внутренний ЦК и требует результатов любой ценой.
Не позволяйте противнику навязать свою игру, - говорил он, и пояснял: - Противник - это все, кто требует результат, и наплевать на качество, класс игры».
Все, кто осмелился послушаться наставника, стали со временем отличными тренерами. Каждый год мы встречались с Фикретом на турнире по човгану в селе Дашюз. Отсюда отправлялся в Агстафу. Зачем 84-летний старик мотался по соревнованиям? Все просто: в 2009 году победителями турнира стали шекинцы, а Фикрет сказал: «Агстафинцы - лучше, они за игру трижды меняли тактику».
Он хотел успеть возродить човган как обучающую игру. Стихами Низами и Хагани доказывал, что именно так изучали игру и играли в их время. Не в том ли причина внимания Гянджи к Фикрету? Он доказал своими успехами и победами учеников: Низами как обучающая система неожиданно актуален и эффективен. Это для Гянджи - волнующая весть. Город 800 лет живет ожиданием реинкарнации феномена.
Ширин МАНАФОВ
Легендами питается древняя Гянджа, мечтая о новом прочтении лучших страниц своей истории. Мало городов, где потребность в легендах столь высока. Гянджа нежно ухаживает за своими сказаниями, передавая их от отцов детям.
История необычная, хотя типично гянджинская. С легкостью и изяществом наездника на лихом скакуне Фикрет Гусейнов пронесся по жизни, оставив после себя огненный след одной из самых ярких легенд современной Гянджи. Вспоминают о нем с удовольствием, Фикрет воевал под командованием Зии Буниятова и во многом схож с ним характером - независимый, несгибаемый, мужественный, азартный… В 1945-м, вернувшись с войны, уже через год упорных тренировок восстанавливает форму и становится чемпионом республики на стометровке.
«Меня нельзя победить, я в броне», - говорил он и тем самым навлек на себя в 1960 году большую беду. Заведующего кафедрой физкультуры в педагогическом вузе обвинили в изнасиловании уборщицы и упекли на 10 лет. Фикрет не брал взяток и отчислял прогульщиков. Но ни тогда, ни сейчас такие не устраивали.
Тут начинается самое удивительное. Ученик Фикрета - завкафедрой физвоспитания Технологического университета Мирза Аббасзаде рассказывает, что ни один человек в мире не провел время в тюрьме так интересно и насыщенно, как Фикрет. В один из дней пришел к начальству и сказал: «Дела в колонии плохи, охрана не справляется. Есть выход - строим спорткомплекс силами зэков». Дела были настолько плохи, что согласились. Из объяснительной записки для обоснования необычного тюремного эксперимента: «Для снижения уровня преступности в колонии и воспитания строительных кадров». Строили зеки с присущим им упоением и самозабвением. Как только спортзал был готов, Фикрета тут же перевели в другую колонию. И там он собрал бывших спортсменов и фронтовиков и сказал: «Строим спортзал и собираем две команды. Или мы играем, или нам не выжить».
Отпустили на свободу раньше срока, но неохотно, только после многих ходатайств. Фикрет ведь был заслуженный тренер республики, и первой кто пришла его поздравить, была та самая уборщица. Спросила: «Не будешь мстить?» - «Да я даже не заметил, как прошло время», - ответил он. Неправда, но успокоил...
Сразу после освобождения Фикрета в 1967 году назначают администратором футбольной команды «Динамо». Это был важнейший спортивный пост в Гяндже. Команда только что пробилась в высшую лигу чемпионата СССР, игроки и тренеры были кумирами города. О том, как Фикрет провел шесть насыщенных трудовыми подвигами лет в тюрьме были наслышаны, - возможно потому и доверили это дело. От бывшего зэка ждут новых побед. Нет для футболистов большего авторитета, чем Фикрет. «Авторитет в законе» - так любил называть себя Фикрет. Он сделал очень много, чтобы этот славный период в истории Гянджи длился как можно дольше. До сих пор пик взлета «Динамо» (Кировабад) ассоциируется с великим периодом расцвета. «Динамо» подарило Гяндже несколько насыщенных драматичных сезонов и одного поэта: нападающий Евгений Блажеевский со временем стал одним из самых интересных поэтов 90-х в России. По окончании выступления за «Динамо» Евгений спросил у Фикрета, получится ли у него. Но он уже писал стихи, Фикрет их читал и верил в талант и упорство нападающего. «Уезжай в Москву - если найдешь свою команду, у тебя получится», - посоветовал Фикрет.
Женя уехал в Москву и через семь лет ученичества стал заметен: зазвучал сильно, свежо - во многом оттого, искал и нашел своих. Немало стихов посвящено родному городу, который дал ему путевку в поэзию и снабдил волей и азартом успешного игрока.
Веселое время!.. Ордынка, Таганка…
Страна отдыхала как пьяный шахтер,
И голубь садился на вывеску банка,
И был безмятежен имперский шатер.
Фикрет до последних дней жизни с гордостью говорил: «Кировабадское «Динамо» подарило России прекрасного поэта. Мы так жили и так играли, что в каждой команде был свой поэт»...
Как только Фикрет подготовил себе замену, он ушел из команды и построил первый в Гяндже плавательный бассейн. Бассейн - удовольствие дорогое, и надо так обосновать, чтобы не было отказа. Фикрет предлагает свой вариант: бассейн станет центром спортивно-санаторного комплекса, а главное - повысит качество физподготовки бойцов воздушно-десантной дивизии, расквартированной в Гяндже.
Последний аргумент сыграл решающую роль, и Москва выделяет средства. В 1980 году из Эстонии Фикрет привез чертежи и специалистов, и вскоре бассейн «Дельфин» стал местом паломничества десантников и детворы. При бассейне был создан лечебно-оздоровительный центр для детей-инвалидов. О настоящей причине строительства бассейна он сказал только своему ученику Мирзе, сыну героя Итальянского сопротивления: «На войне видел, как многие наши тонули во время переправы».
Корни
Фикрет был обречен стать легендой родного города. Родился и жил в квартале Зарраби. Его друзьями детства были соседские мальчики по кварталу - Бюль-Бюль, будущие композиторы Фикрет Амиров и Тельман Гаджиев учились с Фикретом в школе, как и будущие академики Фируз Меликов, Рагим Гусейнов, а также герой Советского Союза Исрафил Мамедов.
Ребята его поколения слушали множество рассказов о знаменитых выходцах из квартала Зарраби - об авторе национального гимна Ахмеде Джаваде, Халил бее Хасмамедове, Мухтар бее Газиеве. Все трое входили в мусаватское правительство. Прокурор республики в 1990-е годы Исмет Гаибов также из этого квартала. С многими из знаменитых выходцев из Зарраби Фикрет был в родстве, дружил и, почитая память о друзьях и старшем поколении, славно прожил свои 85 лет. В такой среде даже заурядность вынуждена работать на блеск, во славу города.
Човган
Профессиональный жокей, Фикрет долгое время выступал на скачках, а с годами увлекся новой страстью: ездил по Карабаху и собирал рассказы о национальных видах конных соревнований. По крупицам возродил огромный пласт национальной культуры: «човган» - конное поло, «сюр-папах» - стрельба из лука на скаку, единоборство, «папах оюну» и другие.
Полный сборник об этих играх издан в 1998 году. Фикрет возродил в Азербайджане човган: чемпионаты стали традицией и проводятся ежегодно на стадионе конного клуба в селе Дашюз. И если 10 лет назад выступало только четыре команды, сейчас 16 районов выставляют на состязания свои команды.
Фикрет был душой спортивной Гянджи. Заслуженный тренер возродил в послевоенные годы национальные виды конных соревнований, долгие годы был главным тренером команды конников - чемпиона всесоюзных соревнований по човгану в 1960 году. «Старайтесь с первой минуты заставить противника играть в вашу игру, - наставлял конников Фикрет. - Не носись по полю как напичканный коноплей конь».
Команду настраивали на битву за очки, а Фикрет настаивал, что в высшей лиге побеждает тактика: «Битва, бой, сражение - все это забыть. Побеждает тот, кто знает противника и играет не так, как он этого ждет».
Многие годы Фикрет собирал материал для книги о човгане и рассказывал своим игрокам о Низами, который в поэме «Хосров и Ширин» целую главу посвятил човгану, игрой проверяя своих героев и героинь. Герои Низами познаются в игре в човган, они с таким упоением играют, будто решается их судьба, и действительно решается. Рассказы Фикрета имели практическую задачу - човган создал новые цели и новый стиль, боец таранного типа уступал в ней гибкости и быстроте.
В «Хосров и Ширин» Низами восхищается игрой, в которой 10 мастеров обыграли противника численностью в сто всадников. Оттого за 1000 лет до нашей эры от Египта до Японии конное поло - культовая игра.
Ширин схватила мяч. Хосров хватает следом,
Приходят чередой они к своим победам.
Для Низами важно, как герой приходит к победе, а не счет матча. Фикрет точно подметил, все творчество Низами пронизано идеологией игры: «шар игральный у дня ночь взяла». Ночь-игрок отнял мяч-солнце у игрока-дня.
И когда наукой книжной был он умудрен,
Боевым владеть оружьем стал учиться он,
Он игрой в човган, искусством верховой езды,
Мяч выигрывал у неба и звезды.
А вот какое неожиданное продолжение имело свежее прочтение Фикретом творчества Низами, чьи герои мечтают выиграть мяч у неба, певца игры неба с землей.
Лет 10 назад Фикрет показывал фотографию: Буденный на великолепном белом коне. Всадник и конь - символ непобедимости и силы сверхдержавы, стоит коню тому заржать, копытом ударить - и рухнет Великая китайская стена, падут замки и крепости Старого и Нового Света. А рядом на тонком и стройном скакуне - Фикрет. Легенда повествует этот эпизод так. 1960 год. После победы азербайджанских конников на первом чемпионате СССР по конному поло маршал Буденный спрашивает у тренера азербайджанской команды Фикрета: «Может, поменяемся конями?». На что тот отвечает: «Ваш конь хорош для парадов, товарищ маршал. Човган на нем не выиграть».
Победой наша команда обязана Фикрету, он научил наших човганщиков выигрывать у сильных команд из Средней Азии и Армении. Как только узнал о будущем чемпионате СССР, собрал в Гяндже две команды. Первые игры ужаснули Фикрета: команды буквально рубились друг с другом, избивая клюшками и всадников, и коней. Бои без правил были «Лебединым озером» по сравнению с битвой двух конных армий. После первого же матча надо было менять половину игроков и всех коней. С такой командой ничего не светило - ни побеждать, ни проигрывать эти парни не умели.
- Я такого не ожидал, - рассказывал Фикрет. - Иллюзии быстро рассеялись, романтический порыв возродить древнюю национальную традицию конных состязаний столкнулся с реальностью. Книга моя начиналась с рассказа о поэтах средневековья, восторгавшихся човганом. В стихах все прекрасно, и миниатюры одна восхитительнее другой. Вот красавица - дочь шаха на тонконогом коне играет в човган с подругами и юношами. Ромео и джульетты Востока обожали красивую благородную игру. А тут - мясорубка, бойня. Две несущиеся друг на друга орды. Битва Чингисхана и Тохтамыша, вторжение ассирийцев в Египет, взятие монголами Багдада, вестготами - Рима, буйство опьяненных сражением викингов...
Фикрет, ветеран Второй мировой войны, был потрясен. Клюшки превратились в дубины, коней противников били по глазам. Мяч стоял в центре, о нем забыли. После каждой игры кони и всадники неделями приходили в себя. Вначале подумал - темперамент. Но нет, хуже. Цель - победа любой ценой. Странное представление о победе - искалечить врага. Счет матча не важен.
- Это не гладиаторские бои, - сказал Фикрет игрокам, - а рыцарский турнир. Мы не варвары, если бы наши предки в старину бились как вы сейчас, Низами не написал бы о човгане:
И вот бросают мяч и клюшку для царя,
Порхает длинный рой, от радости горя.
Фикрет дал парням всласть испытать упоение в бою еще в паре матчей. А когда ребята разочаровались в себе - загубили коней и месяц ушел на их восстановление, сказал: «Теперь учимся тактике турнирных соревнований. Победа в одном матче - ничто, наша цель - победа в турнире».
Фикрет считал човган демонстрацией зрелости воинов: «Игрой управлять, как своим конем. Нация, которая изучает игру 2000 лет, научилась побеждать, не выбивая соперника из седла. Наша команда выиграла турнир в Москве в тактической борьбе. Без истерики, нахрапа, без «умрем, но победим».
Фикрет в 1960 году сказал Буденному: «Желательно два приза - за первое место и за красоту игры. За мастерство всадников и выучку коней. Азербайджанцы играют в човган 3000 лет, и приз за мастерство - традиция».
Маршал стал приглашать наших конников на все соревнования. Победа в турнире изменила отношение игроков к коню - стали его беречь. Первое место - почетно, но приносить на алтарь престижа республики великолепных скакунов - значит не понимать сути великой игры.
В 2007 году на турнире победили загатальцы. «Ребята из Газаха лучше, - сказал тогда Фикрет, - играют азартнее и техничнее. Приз за красивую игру должен достаться им».
В далеком 1960-м Фикрет научил наших тренеров, как из горячих кавказских парней сделать расчетливых турнирных бойцов. Для каждой встречи у него была своя тактика. Победить за счет выносливости коней и упорства всадников мы не могли. Все республики выставляли на всесоюзные турниры команды беспощадных бойцов.
- Я учил играть на ошибках противника, - вспоминал он чемпионат в Москве. - Лидерами турнира в 1960 году были таджики, они подмешивали в корм лошадям коноплю и те носились по полю, сокрушая все на своем пути. Дал приказ - рассеяться, не биться за мяч, не вступать в бой, убегать от лягающихся «танков» и измотать их преследованием по огромному полю. К середине второго тайма лошадки таджиков выдохлись, и мы легко забили им четыре безответных мяча. Кыргызы тоже в начале возбужденно гикали, метались по полю, стремясь втянуть наших в свалку. Наша задача - не ввязываться в ближний бой, играли на длинных пасах.
Так мы вышли в финал, где встретились с армянами. Нужна была только победа. Тактика армян неизменная - армянская. Перед игрой я сказал: будут бить вас исподтишка и калечить коней - не отвечать. Сделайте так, чтобы все это происходило вблизи трибуны, где сидит Буденный.
Расчет был верный: армяне усердно били коней противника, провоцируя драку. Маршал терпеть не мог, когда били лошадей, и судьи, уловив возмущение Буденного, стали штрафовать армян. Непривычные к игре на равных, армяне стушевались и сдали игру. Они были изумлены: не сработало, азербайджанцы играют в свою игру, а это нарушило все планы армян. Мало того, подопечные Фикрета еще и умудрились опозорить их перед маршалом. Фикрет всегда говорил о хорошем игроке: «Лукав и коварен, как човган».
Через три года на турнире победители - венгры обиделись, почему, мол, второй приз - «За красоту игры» достался не им, а команде из Азербайджана.
«Ничего странного, - сказал Буденный, - они играют в эту игру 3000 лет».
Сам того не зная, маршал оказался прав. Фикрет считал победителем того турнира своего наставника - Низами. Ведь с изучения Низами началось у него постижение роли човгана, конных состязаний в истории восточного Ренессанса.
Лошадка по кличке Мяу
- Ничего подобного я больше не встречал, - вспоминал Фикрет. - «Самая ласковая кобылка Московского ипподрома, - сказал мне приятель-жокей. - Мне 20 лет, меня проверяют». Я подхожу к лошади со странной кличкой Мяу, хочу погладить, а глаз ее полыхнул жутким красным блеском. Еще Хагани советовал избегать красноглазых коней. И я подумал: норовистая кобылка. Оказалось намного интереснее...
Конный клуб
В 2008 году сбылась мечта Фикрета - в Гяндже открылся конный клуб, его ученик Анар Сеидов построил конюшню, конкурное поле. Фикрет давно приметил Анара: работящий и влюблен в спорт. С 12 лет тренировался в конной школе села Гюлистан. Призер чемпионата Азербайджана по конкуру. Сейчас начальник и тренер единственного в западном регионе конного клуба. Здесь собрана великолепная коллекция конкурных коней: арабской, английской и тракененской породы, есть чистокровный ахалтекинец. Все отличные конкуристы, есть и модная сейчас американская порода - пинто. Не для конкура, для развития конного туризма. Места здесь для этого райские, рядом курортное место Аджикенд и Гейгельский заповедник. Все лошадки в самом расцвете, им по 5-6 лет, часто выступают на чемпионатах по конкуру и приносят призы.
Человек играющий
В первой главе книги Фикрета «Восточная поэзия о конных соревнованиях» открывается богатейшая тема, обнаруженная им у Низами: «Ренессанс как ристалище, как игровое поле».
Фикрет первый изучил в восточной поэзии роль човгана, конных состязаний в формировании ренессансного человека. Популярность човгана во времена Низами свидетельствует о потребности эпохи в игроке. Отличали тех, кто играл изобретательно, разнообразно. Оно из достижений Ренессанса - восточного и западного - создание человека играющего. Побеждает тот, кто вызывает восторг мастерством игры.
Човган и поэтические соревнования создали новую элиту, не военную. Теперь власть была у Саади и Омара Хайяма, позднее передана Низами. Для правителей човган - смотр офицерской элиты, для поэта - создание нового типа игрока. Человек играющий переиграл воина, поле брани уступило место пространству игры. Шахи-падишахи наблюдают за игроками, а поэты - за зрительской реакцией. Стихи Низами, Тебризи торжествуют победу эпохи изобретательных. Эффектный ход, неожиданная атака приветствовались зрителями. Волнует драматургия игры, вызов команды из десяти удальцов команде в сто всадников - веселит предвкушением победы мастерства.
Човган стал светской забавой для принцев и принцесс и их свиты. Аналог рыцарских турниров выродился в светское развлечение, в стартовую площадку для новых героев.
Десятки игроков воспели игру, которая привела их в поэзию. Поэтические соревнования и човган - рыцарские турниры восточного Ренессанса. На обеих ристалищах светские львы и львицы обязаны были блистать. Поразительная перекличка времен. Рассказы Фикрета о влиянии конных соревнований на классическую поэзию повлияли на приход в поэзию левого крайнего нападающего «Динамо» Евгения Блажеевского. Одна из ведущих тем Евгения - «спящий имперский шатер». Пока имперский шатер спит, у него из-под носа уносят его любимую культовую игру. И шатром, как мячом, завладели другие. Удивительно, но глубокий интерес Низами к човгану не изучен, не стал темой исследования литературоведов.
Ристалище для слова нужно широкое,
Дабы поэт мог показать свое искусство наездника
Низами буквально впился в игру, настолько ярко раскрывает участников. У него те же задачи: вырвать мяч у небес. Против него играют сто всадников, играют жестко, беспощадно. Тактика успешных игроков изучалась поэтом, реализуясь в восторженных стихах. Настолько човган - стиль эпохи, учебная программа. Эпоха воспринималась современниками поэта как ристалище. Аналогии игры в поэзии и истории, взаимоотношениях власти и народа ясны читателям Низами.
Современники Низами буквально живут игрой, поэт оттого и пользуется терминологией човгана, что мировосприятие через термины ясны для аристократии и плебеев. Эпоха и поэзия пропитаны этой игрой - вместилищем благородства и коварства, рыцарства и низости. И хотя есть сотни исследователей восточного Ренессанса, этого пока мало, чтобы доказать влияние човгана на стиль эпохи, ее поэзию. И ничего удивительного, что открытие сделано не филологами, историками, а тренером по човгану. Потому что Низами писал как наставник, идеолог игры. Вот что пишет Низами о мастерстве наездника - «наездничестве»:
Слово должно быть сложено из радости,
Дабы стих мог играть с повествованием.
Поэт пишет, как «играть с повествованием», изучая все проявления игровой культуры. Мимо этой темы прошли и азербайджанские, иранские и европейские низамиведы. Но тема стала предметом изучения Фикретом и блестяще реализована в победах его учеников.
Книга Фикрета, победы его воспитанников - доказательство цветущей эпохи Низами. Мирза Аббасзаде и другие ученики Фикрета шли от победы к победе, так как на каждом этапе своей жизни наставник передавал им наставления Низами - выстраивать сценарий очередной поэмы, как команда строит игру с сильным противником. Фикрет - гений? Нет, он сделал очень простую вещь - прочитал Низами как тренер - наблюдения поэта за воздействием игры на зрителей. Поэт отметил драматизм човгана - культовый игры эпохи Ренессанса, ее эмоциональное воздействие на зрителя и ее огромный обучающий потенциал. Сразу после слов о ристалище Низами терминами игры излагает требования к создателям широких драматических поэм-ристалищ, поэм-спектаклей. А как же, карнавальная эпоха диктует свои карнавальные приоритеты...
Игра имперская
В 1995 году Фикрет получил президентскую стипендию за возрождение национальных конных соревнований, благодаря которым создавался кодекс воинской чести. Легенды цементируют государство. В 1928 году Буденный пишет Горькому о книге Бабеля «Конармия»: «Сплошь карикатура, принижение легендарных подвигов». Если для Буденного, как и Тамерлана, государство стоит на культе бойца, то у Фикрета задача иная - как из бойца сделать игрока. Бойцы могут выиграть или проиграть, а для человека играющего и поражение познавательно. К каждой игре он изобретал новые ловушки. Например, армян в финале обманул тактикой «суперконь». Это был конь-таран, он врывается в свалку и имитирует активность, а в это время юркая лошадка по кличке Улдуз выхватывает мячик и несется к воротам. А суперконь преграждает путь к погоне.
Фикрету мы обязаны его книгой - своду правил национальных конных игр. Столетиями човган процветал в Карабахе, Гяндже, Газахе, Тебризе, Ардебиле… Фикрет пишет: «Ни одно празднество в 1920-1987 годах в Газахе, Гяндже, Агдаме не обходилось без скачек и джигитовки. Праздник наездников из азербайджанских районов Грузии, Армении часто проводились в Газахе, чем очень раздражались шефы соседних республик. Соревнования воспринимались как смотр конной армии, командующий которой может в любой момент приказать извлечь сабли из ножен. На самом деле давняя традиция, одна из самых привлекательных для участников и зрителей. В 1973 году за хорошего скакуна давали новенький «Жигули». Быть замеченным на тех сельских празднествах было престижно для молодых наездников».
Низами как обучающая система
Почему Гянджа бережет легенды о Фикрете и не забывает тренера, жокея, наставника, игрока? Какое открытие позволило ему быть нестандартным?
Когда ЦК и руководство Гянджи требовало от конников: «Давайте очки, высокие места, призы», Фикрет сказал игрокам: «Покажите игру. По игре судят об игроке и команде».
Это было поразительно для 1970 года и еще более поразительно слышать сейчас. «В каждом из нас сидит внутренний ЦК и требует результатов любой ценой.
Не позволяйте противнику навязать свою игру, - говорил он, и пояснял: - Противник - это все, кто требует результат, и наплевать на качество, класс игры».
Все, кто осмелился послушаться наставника, стали со временем отличными тренерами. Каждый год мы встречались с Фикретом на турнире по човгану в селе Дашюз. Отсюда отправлялся в Агстафу. Зачем 84-летний старик мотался по соревнованиям? Все просто: в 2009 году победителями турнира стали шекинцы, а Фикрет сказал: «Агстафинцы - лучше, они за игру трижды меняли тактику».
Он хотел успеть возродить човган как обучающую игру. Стихами Низами и Хагани доказывал, что именно так изучали игру и играли в их время. Не в том ли причина внимания Гянджи к Фикрету? Он доказал своими успехами и победами учеников: Низами как обучающая система неожиданно актуален и эффективен. Это для Гянджи - волнующая весть. Город 800 лет живет ожиданием реинкарнации феномена.
Ширин МАНАФОВ
