В Ходжалы остались только мертвые

ПАМЯТЬ
Шел 1973 год. Отец в ту пору решил построить новый дом и позвал своих старых знакомых-строителей - азербайджанца Гасана из Ходжалы и армянина Гришу кирве (кум), тоже из Нагорного Карабаха. Григор был фронтовым другом близкого нашего родственника Замана, поэтому часто гостил у нас.
Заман вспоминал, что когда во время Великой Отечественной войны он был тяжело ранен, командир взвода Гриша ему очень помог. Потом они воевали на разных фронтах, а нашли друг друга уже после войны, совсем случайно - на свадьбе в одном карабахском селе. Обнялись, прослезились от избытка чувств… А спустя несколько дней Заман пригласил побратима к себе в гости и в его честь зарезал барашка. Потом и он побывал в гостях у Григора…
К завершению каменной кладки дома Гасан и Григор пригласили еще одного мастера-ходжалинца - армянина с азербайджанском именем Имран, которому, как считалось у местных, не было равных в отделочных работах. Все они в это время жили у нас, поскольку от села Пиядалар Бардинского района, где мы проживали, до НКАО расстояние было неблизким.
Однажды во время летних каникул Григор и меня взял с собой в Ходжалы, где мы побывали в гостях у Гасана. Тогда я увидел этот красивый уютный поселок (в ту пору он еще не получил статус города) среди гор, вдохнул его чистейший воздух… После зноя Барды, будто в рай попал.
Все было прекрасно. Но… завершение этого маленького путешествия для меня стало неожиданным. Не только там, но и по дороге после административной границы Агдамского района НКАО во всех населенных пунктах почти все названия и вывески были на русском и армянском языках, даже на магазинах. Это были 70-е годы, хотя в начале войны за Карабах всесоюзные СМИ цинично раструбили, что официальный Баку ущемлял права «многострадальной» нации.
Так случилось, что мы разругались с мастером Имраном. Увидев у меня в руках эпос «Кероглу», он стал возмущаться: мол, это армянский «Давид Сасунский», а вы его под другим названием присвоили. Из уроков литературы я знал, что варианты «Кероглу» есть почти у всех тюркоязычных народов. Когда же напомнил об этом Имрану, он назвал всех тюрков ворами. Я на него сильно обиделся, и мы долго не разговаривали. Позже я ознакомился с содержанием армянского эпоса и убедился, что «Кероглу» и «Давид Сасунский» основательно разнятся. В душе простил Имрана за его неграмотность, но понял, что в сознании даже карабахских армян, среди которых были и друзья моего отца, происходит что-то странное. И не ошибся… Через 15 лет началась война.
Горе ходжалинцев
Когда случилась трагедия в Ходжалы, я уже работал в Москве сотрудником всесоюзного журнала. Вечером 26 февраля 1992 года мне позвонили из Баку и сообщили, что прошлой ночью там произошло массовое убийство мирного населения. На следующий же день я вылетел в Баку и оттуда отправился в Агдам.
Некогда красивейший и самый веселый город Карабаха (даже в песнях пели: «Агдам, ты дом карабахских свадеб») был разрушен ракетными обстрелами. Уцелевшие после кровавой бойни жители Ходжалы в основном перебрались сюда. Все они находились в шоковом состоянии, плакали, стонали. Тела убитых ходжалинцев на вертолетах под огнем армянских боевиков переправляли в этот город. После совершения мусульманских обрядов в соборной мечети тела несчастных предали земле. Среди убиенных было много женщин, стариков и детей, и поскольку не хватало места на кладбище, людей хоронили за чертой города. Так образовались новые кладбища. Самое большое из них появилось на холмах Узундере. Здесь похоронены в основном неопознанные (обезглавленные, скальпированные, изуродованные) тела. Невозможно было сдержать слезы при виде маленьких мертвых тел ни в чем не повинных мальчиков и девочек.
В штабе Народного фронта Агдамского района шла активная запись добровольцев. В длинной очереди стояли и молодые, и пожилые. Их принимал председатель районного отделения Аллахверди Багиров, бородатый мужчина, сидящий за столом на скамейке (потом он стал Национальным героем Азербайджана, погиб в бою).
Узнав, что я журналист и приехал издалека, указал мне место рядом с собой. Закончив работу, стал рассказывать о случившейся трагедии, показал кипу окровавленных, изрешеченных пулями документов убитых ходжалинцев. Среди них были паспорта, партийные и комсомольские билеты, свидетельства о рождении… Их вынули из карманов погибших.
Потом он отвел меня к месту нового захоронения, что в восточной части города, - здесь тела нескольких беременных женщин были захоронены отдельно: по древнему обычаю на каждой могиле напротив друг друга стояли два надгробия - матери и дитя. Мой провожатый рассказал, что этим несчастным армянские боевики вспарывали животы...
На следующий день мы побывали на линии фронта. Сюда прибыли и добровольцы. Среди них было немало ходжалинцев, желавших отомстить за убитых. Я хотел остаться с солдатами, но мне не позволили. Когда вернулись обратно, временное затишье закончилось: снова началась стрельба.
…Еще 27 декабря 1991 года, за два месяца до трагедии, прокурор города Ходжалы Атакиши Атакишиев послал несколько телеграмм руководству страны. Он сообщал, что Ходжалы в блокаде, дорога Аскеран-Ханкенди (Степанакерт) захвачена, а связь со страной поддерживается только вертолетами. Атакишиев просил срочную помощь для защиты мирного населения, но город так и не получил ее - в то время в Баку шла острая борьба за власть между Народным фронтом и правящими кругами республики. Ходжалы был преступно забыт. Последний вертолет в город прилетел 28-го и улетел обратно 29 января 1992 года.
За месяц до страшного дня ходжалинцы полностью потеряли связь с внешним миром. Более двух месяцев блокадное поселение героически противостояло до зубов вооруженным боевикам. У его защитников были только автоматы Калашникова в ограниченном количестве да охотничьи ружья, в то время как противник, каждый день сужая блокаду, готовил коварный план уничтожения города.
Геноцид как он есть
Это случилось в ночь с 25 на 26 февраля 1992 года. Произошло одно из самых страшных преступлений ХХ века. Мирных жителей давили боевые машины пехоты и бронетранспортеры. Стариков, женщин, детей расстреливали в упор, пленных скальпировали, у беззащитных людей выдирали ногти, отрезали уши в качестве трофея.
По свидетельству израильского публициста Петра Люкимсона, армяне насиловали даже пятилетних девочек. Вечером 25 февраля начался обстрел города со стороны Ханкенди и Аскерана. Были разрушены аэропорт и жилые дома. При защите аэропорта под шквальным огнем артиллерии 366-го полка погибло более 140 человек. В полночь после мощной артподготовки боевики под прикрытием 366-го полка перешли в наступление. Что было дальше - известно. Ходжалы был стерт с лица земли.
В эти дни газета «Московские новости» выставила броский заголовок: «В Ходжалы остались только мертвые». Люди, которые пытались бежать в сторону Агдама, были расстреляны на склонах высот, их убивали целыми семьями.
Армянские боевики, руководствуясь идеей националистов-дашнаков о том, что все тюрки - враги армян, не отличали турок-месхетинцев от азербайджанцев, азербайджанцев - от турок, живших в Турции в 1915 году. Примечателен рассказ Сарии Талыбовой, бывшей жительницы Ходжалы, которая побывала в плену у армян. Она рассказывала: «Нас привели на армянское кладбище. О том, что здесь произошло, мне тяжело вспоминать. Четверо молодых турков-месхетинцев и трое азербайджанцев были принесены в жертву на могиле армянского боевика, несчастным отрезали головы. После этого солдаты и боевики на глазах у матерей стали истязать и убивать их детей».
О зверствах, которые совершали армяне и солдаты 366-го полка, свидетельствуют журналисты и офицеры, побывавшие на месте преступления.
Из блокнота журналиста
Известный азербайджанский журналист, корреспондент Азербайджанского телевидения Чингиз Мустафаев, погибший позднее на фронте при выполнении профессионального долга, писал: «Первый раз в сопровождении двух военных вертолетов мы прибыли на место расстрела 28 февраля. С воздуха увидели площадку примерно в 500 метров радиусом, которая почти полностью была усеяна мертвыми телами. Летчики боялись садиться, потому что территория контролировались армянскими боевиками. Но когда мы все-таки приземлились и вышли из вертолета, началась стрельба.
Сопровождавшие нас милиционеры должны были погрузить в вертолеты тела для отправки родственникам. Они успели погрузить только четырех погибших. У видевших все это был настоящий шок. Двое ребят потеряли сознание от вида такого числа убитых и обезображенных людей… То же самое было и 2 марта, когда мы прилетели вместе с иностранными журналистами. Многие тела оказались в еще более обезображенном состоянии. Над ними глумились в течение нескольких суток».
Журналист Жан-Ив Юнет, Франция: «…Мы стали свидетелями ходжалинской трагедии, видели тела сотен погибших мирных людей - женщин, детей, стариков и защитников Ходжалы. Нам предоставили вертолет, и мы снимали с высоты птичьего полета все, что видели вокруг Ходжалы. Однако армяне стали обстреливать наш вертолет, и мы не смогли закончить съемки. Я много слышал о войне, о жестокости немецких фашистов, но армяне превзошли их, убивая пяти-шестилетних детей, мирное население. Мы видели много раненых в больницах, в вагонах, даже в помещениях детских садов и школ».
Вадим Белых, корреспондент газеты «Известия»: «…Время от времени в Агдам привозят обмененных на живых заложников тела своих погибших. Но и в ночном кошмаре такого не привидится: выколотые глаза, отрезанные уши, снятые скальпы, отрубленные головы. Связки из нескольких трупов, которые долго таскали по земле на веревках за бронетранспортером. Издевательствам нет предела».
Майор Леонид Кравец: «…26 февраля я вывозил из Степанакерта раненых и возвращался обратно через Аскеранские ворота. В глаза бросились какие-то яркие пятна на земле. Снизились, и тут мой бортмеханик закричал: «Смотрите, там женщины и дети». Да я и сам уже видел около двухсот убитых, разбросанных по склону, среди которых бродили люди с оружием. Потом мы летали, чтобы забрать тела. С нами был местный капитан милиции. Он увидел там своего четырехлетнего сына с раздробленным черепом и тронулся рассудком. У другого ребенка, которого мы успели подобрать, прежде чем нас стали обстреливать, была отрублена голова. Изувеченные тела женщин, детей и стариков я видел повсюду».
И еще несколько неоспоримых свидетельств зарубежной прессы: «Армянские солдаты уничтожили сотни убегающих семей» («Санди таймс», 1 марта 1992 г.); «Многие из них, включая маленькую девочку, имели страшные ранения, у нее не было тронуто только лицо» («Таймс», 3 марта); «Генерал Пьянков сообщил, что 103 военнослужащих армян из 366-го батальона остались воевать в Нагорном Карабахе» («Файненшнл таймс», 14 мая 1992 г.); «По сообщению иностранных корреспондентов из Агдама, женщин и детей, убегающих из Ходжалы, расстреливали из автоматов, а у троих погибших головы были скальпированы и ногти вырваны» («Ле Монд», 14 марта 1992 г.); «В Нагорном Карабахе армяне применяли сверхсовременное оружие и вертолеты, получаемые от АСАЛА из Сирии и Ливана». («Валер актюэль», 14 марта 1992 г.); «В начале марта армяне Нагорного Карабаха атаковали поселок Ходжалы. Азербайджанцы говорят о многих сотнях погибших, армяне же признают только 200 человек» («Ле Круа эвенеман», 25 марта 1992 г.).
Так вот, несмотря на всю очевидность совершенного кровавого преступления, никто в Армении не только до сих пор не взял на себя прямую ответственность, но и не было высказано хотя бы признания факта произошедшего. Тем не менее, трагедия Ходжалы навсегда останется в памяти людей вечным свидетельством зловещей природы армянского национал-шовинизма.
Алиш АВЕЗ,
член Союза журналистов
и Союза писателей
Азербайджана и России