• пятница, 29 Марта, 08:44
  • Baku Баку 5°C

Визирь иранских шахов

18 февраля 2017 | 12:00
Визирь иранских шахов

ЛЕТОПИСЬ
О Сиражуддине Гаджиеве - одном из визирей Реза шаха Пехлеви - известно не много. Его жизнь была полна приключений и риска, труда и славы. Но многое еще предстоит изучить.
Старший брат моего деда (по матери) - Сиражуддин Гаджиев - человек удивительной судьбы. Он родился в 1890 году в дагестанском селе Муккур, в семье было трое детей: он, его младший брат и сестра. Сестра была старшей из детей.
Аул Муккур - детище хана
Говорят, аул Муккур, расположенный в живописном уголке горного Дагестана - березовый лес, речка, родник с изумительно чистой, сладкой водой, у подножия одной из самых высоких точек, горы Ярдибаку, - возник по велению хана. Эти угодья были пригодны для охоты, и он поселил там одну семью, чтобы было кому встречать его, когда хан охотился здесь.
Со временем эта семья разрослась. Мама рассказывала, что после войны, когда она поехала повидать свою тетю Хадижат, в селе было много людей, там играли свадьбы. На всю жизнь она запомнила свой первый приезд. Было лето, стоял густой травостой, благоухали полевые цветы. Справляли свадьбу ее дяди - Омара-Гаджи. Из этой поездки мама привезла много фотографий, которые я храню до сих пор. В то время любительские снимки были невысокого качества, однако они запечатлели редкие кадры из жизни селян. Многие уже состарились, других нет в живых. А снимки - живая летопись той эпохи. Некоторые фотографии я отдала владельцам, к их великой радости.
Люди здесь были талантливы и трудолюбивы. До сих пор на склонах прилегающих гор сохранились террасы. У каждой семьи был свой участок - терраса, которую они засыпали плодородной почвой и сажали здесь кто - картошку, кто - другие овощи и даже пшеницу. Хозяйство вели натуральное, обменивали продукты, пасли скот.
По традиции у входа в село в нишах стоят памятники тем, кто умер на чужбине. Все это видела и я в свои короткие наезды в эти края. Уже в 70-е годы село опустело. Последние его обитатели к тому времени переехали. Над родником была установлена каменная табличка с надписью: «Этот булаг сделали трудящиеся Муккура», выполненная арабской вязью. В мой последний приезд ее уже не было. Говорят, даргинские пастухи содрали ее - читать не могут, подумали, раз на арабском, значит, изречения из Корана, - и унесли.
Потомственный ювелир
Как и все мужчины по линии отца, Сиражуддин стал ювелиром. Он начал работать в городе Баталпашинск (Черкесск), где его дядя Магомед имел дом и свою ювелирную мастерскую. Здесь он вместе со своим двоюродным братом - Эфенди окончил гимназию, изучил русский и французский языки.
Я любила слушать рассказы дяди Эфенди о своем талантливом брате, который в 17 лет уже стал искусным мастером и умел травить на драгоценных камнях портреты заказчиков. Как и все дагестанские мастера, он владел практически всеми ювелирными техниками, причем большинство из них имело местное и очень древнее происхождение - литье, штамп, ковка, зернь, гравировка, а также более поздними - насечка, чернение, эмаль, филигрань…
Как-то Сиражуддин увидел в продаже чертежи самолета братьев Райт из Америки и решил по этим чертежам собрать самолет. Он упорно корпел над своим аэропланом несколько месяцев, и в один из летних дней объявил, что будет демонстрировать его полет. На окраине города собралось много народу. Сиражуддин поднял аэроплан в воздух, сделал в небе один круг и благополучно посадил его. Полет длился не более минуты, но вызвал много шума и изумление толпы. Люди стали молиться прямо на поляне. Православный священник Баталпашинска объявил Сиражуддина еретиком и призвал расправиться с ним. Его преследовали фанатики. Он чудом спасся в доме друга своего дяди, казачьего атамана, и ночью тайком покинул город.
Случилось это в 1908 году. Сиражуддин приехал в Баку и стал работать в ювелирной мастерской братьев Рашкуевых. В наши дни в семье Рашкуевых хранится фотография, где 19-летний Сиражуддин снят вместе с его отцом и ювелирами-земляками, работавшими в Баку в 1909 году.
Его отметил Фаберже
ХIX век стал эпохой расцвета русского ювелирного искусства. Наиболее заметным из мастеров был Карл Фаберже. Потомственный ювелир, он был воспитан в классических традициях. На выставках присматривался к новым тенденциям, а заодно к одаренным ювелирам. В итоге в многочисленных мастерских собралось до 500 рабочих, и во главе каждой встал яркий талант. В 1910 году Сиражуддин участвовал в выставке ювелирных изделий в Санкт-Петербурге и был награжден личным клеймом Фаберже. Покойный Дауд Кажлаев, будучи директором Дагестанского объединенного краеведческого музея, в 1970-е годы побывал в Эрмитаже и в списках ювелиров, награжденных личным клеймом Фаберже, обнаружил имя Сиражуддина Гаджиева, о чем написал в газете «Дагестанская правда».
Оба моих деда были талантливыми ювелирами. Однако работы здесь не было, и им, как и многим, пришлось уехать из Дагестана. Они отправились в Бухару. Это еще до советской власти, тогда Бухара была богатым процветающим городом. Здесь, под прохладными куполами, было множество базаров и рядов ремесленников. С этим городом связана судьба всего нашего рода - и по материнской линии, и по отцовской.
Позже, когда он обустроился, за ним переехали и другие его родственники и знакомые. Среди них - двоюродный брат Сиражуддина - Эфенди Эфендиев, который учился с ним в Баталпашинске (при советской власти он одно время был министром сельского хозяйства Дагестана, и рассказывал нам об этом). Позднее некоторое время они работали в Баку, где в то время жило немало дагестанцев. Отсюда они уехали в Бухару, потом некоторые вернулись и живут здесь до сих пор, обрели тут вторую родину и влились в многонациональную семью Азербайджана.
Жизнь в Бухаре
Сиражуддин был уникальным, талантливым человеком. Грамотным и интеллигентным - знал несколько языков. Этот самородок был мастером на все руки - одним из редких ювелиров, удостоенных, повторюсь, личного клейма Фаберже уже в 20 лет. Он сам отливал ружья, травил портреты на драгоценных камнях. На муккуринском кладбище есть надгробный памятник, сделанный им и украшенный молитвами - тонким кружевом арабской вязи по камню.
А еще он был заботливым братом. Обосновавшись в Бухаре, Сиражуддин перевез к себе всех способных работать братьев из своего тухума - неважно, родные или двоюродные, он всем был учителем и отцом, все они работали в его мастерской.
В Бухаре Сиражуддин быстро завоевал популярность. Мастер и изобретатель по природе, он собрал мотоциклет, который видел в свое время в Санкт-Петербурге, и гонялся на нем по городу, вызывая ужас и оцепенение прохожих. Горожане пожаловались эмиру. Бухарский эмир Алим велел конфисковать мотоциклет, а самого Сиражуддина несколько дней держал в каземате. Эмир понял, что имеет дело не с простым нарушителем, и поручил придворным разузнать о нем все. Эмир узнал, что его пленник умен и образован, к тому же искусный ювелир, и приблизил его к себе. Со временем они стали большими друзьями.
Однажды к эмиру должны были приехать гости из Петербурга. Эмир любил гостей и принимал их с размахом богатого правителя. Но вот незадача: тогда большинство узбеков ели руками, и у эмира не было достаточного количества столовых приборов. Он вызвал своего друга и заказал ему сделать за неделю по 50 серебряных с позолотой ложек, вилок, ножей. Работали день и ночь, но успели и эмира не посрамили (об этом случае мне рассказал один из его друзей, который тоже работал в его мастерской, - Курбанмагомед Мурадов, свою жизнь он закончил в Баку).
Неизвестно, как бы сложилась жизнь дальше, если бы не нелепый случай. В России свершилась революция. Ее отголоски раздавались везде. Дошли они и до Бухары. Кто-то разбросал по городу листовки с призывом свергнуть эмира, как свергли царя. Листовки были написаны по-русски. Стали искать, кто может перевести. И нашли среди наших.
Раритетные снимки
В нашей семье не было его фотографии, и я не знала как он выглядел. Нечеткий снимок из газеты, где лица практические не разобрать. Но два года назад мне позвонил мой дядя из Махачкалы и сказал, что нашлось фото Сиражуддина. Спасибо ему - великому собирателю фотографий, моему дяде Жаруллаху Керимову. За долгие годы коллекционирования у него собрался большой архив, среди снимков есть редкие и даже уникальные. Не знаю, как к нему попало это фото, также как и целые семейные альбомы, которых нет у самих хозяев. Однако спасибо ему за то, что он их хранит.
На том снимке изображены Сиражуддин Гаджиев (стоит слева) и Магомед Гафлаев. На обороте надпись: «На добрую память другу и товарищу Камалуддину Нугаеву. Бухара, 21 октября 1915 года».
Так вот, Магомед Гафлаев, тот, кто на снимке сидит рядом с Сиражуддином, полез на минарет и оттуда громко стал читать узбекам перевод листовки. По городу уже скакала конница эмира в поисках зачинщиков беспорядков. Несчастного Гафлаева схватили и тут же обезглавили. Его голову посадили на кол, а тело привязали к верблюду и волочили по всему городу несколько дней. В назидание. В городе начались погромы. Дагестанцам пришлось бежать.
Обогнув Афганистан и Иран, они дошли до границы Азербайджана. Сиражуддин переправил братьев на Кавказ, а сам остался в Иране - решил заработать хоть сколько-нибудь, чтобы не возвращаться домой с пустыми руками.
Тут начинается совершенно новая страница его жизни, самая важная часть неожиданной творческой биографии.
В Тегеране
Восточные города похожи друг на друга. Сиражуддин знал, что на базаре обязательно будут ювелирные ряды. Он подошел к одному из них и попросил, чтобы ему дали работу. Благо языкового барьера не было, он свободно говорил по-таджикски, а значит, и на фарси. В Бухаре сложилась интересная традиция. Даже много позже, во времена моего детства, дома говорили по-узбекски, а за воротами - уже по-таджикски. Такой вот билингвизм.
Хозяин лавки дал ему материал, и мастер превратил металл в изумительный браслет. Хозяин с удивлением посмотрел на него и спросил, где он остановился.
- Пока нигде, - ответил Сиражуддин.
Тогда он ухватился за него и повел к себе домой:
- Живи у меня. Здесь тебе будет спокойно, и все, что нужно для работы, я тебе дам, - сказал он.
На том и порешили.
Хозяин побежал к дворцу, показал стражникам - может, кто-то купит. Браслет купили. На следующий день он опять пришел сюда с очередным изделием, и опять продал. Работа была хорошая и ее без разговоров брали. Мастера хозяин запирал на замок и никуда не выпускал - боялся, что могут переманить. Хозяин держал его взаперти несколько месяцев, а его работы продавал по баснословным ценам.
Чтобы выбраться из плена, Сиражуддин решил ставить свое клеймо на изделиях и гравировать на драгоценных камнях портреты. Он был уверен, что друзья-ювелиры найдут его по изделиям. Хозяин заказал ему перстень с портретом шаха, надеясь заработать на нем большие деньги. Сиражуддин выполнил заказ. Хозяин понес перстень во дворец и предложил показать правителю. Как раз в то время шах заказал себе новую корону. Его ювелиры по разным эскизам каждый в отдельности выполнили заказ. Один из визирей принес шаху перстень с его портретом и сказал: «Тот, кто владеет этим талантом, не изведает смерти. Вот кто может сделать корону, которой будет восхищаться весь мир!». Шах велел привести к нему ювелира (хозяина) и спросил, чья это работа.
- Моя, - ответил тот.
- Тогда садись в моей мастерской, тебе дадут все необходимое, сделай еще один такой же перстень, - предложил шах.
Ювелиру ничего не оставалось, как признаться, что у него прячется беглый дагестанец, он и сделал этот перстень.
Корона для шаха
Шахские нукеры вызволили Сиражуддина из заточения. Так он попал во дворец тогдашнего правителя Ирана - Ахмед шаха Каджара. На первых порах он был придворным ювелиром и через месяц изготовил шаху новую корону. Сейчас она хранится в Музее ювелирных изделий в Тегеране. Об этом писал академик из Санкт-Петербурга М.Дандамаев, который будучи в Тегеране посетил музей и видел эту корону.
Потом, уже при Реза шахе Пехлеви, благодаря своей честности, таланту, трудолюбию Сиражуддин остался при дворе. Он сумел стать не только чиновником, но и близким другом Реза шаха. Шах видел, что он умен и образован, свободно владеет несколькими языками (помимо персидского - русским, французским, английским, впоследствии и хинди), решает любые финансовые вопросы, а самое главное - честен. Со временем он стал министром финансов, присутствовал на официальных встречах и сопровождал шаха во время визитов. В прошлом году в интернете я увидела ролик: встреча Реза шаха с Ататюрком, 1934 год. Шах стоит со свитой, слева от него - Сиражуддин в парадном военном мундире. Мне его узнать не представило труда - он как две капли воды похож на моего деда.
Сиражуддин подружился в Тегеране с выходцами из Дагестана, особенно сблизился с ювелиром из Кумуха (центр Лакского района Дагестана, откуда родом наш герой) Абдулмеджидом, по соседству с которым и купил себе дом, сделал предложение одной из его дочерей по имени Басират. Но ей было всего 16 лет, а ему уже за 40. Из-за большой разницы в возрасте Абдулмеджид не решился выдать дочь за него. Впоследствии жена Абдлумеджида - Гюльзар вместе с дочерью вернулись на родину, где их арестовали. После освобождения Басират вышла замуж в Кумухе, где сейчас живут ее дети. От них мы и узнали о жизни Сиражуддина в Иране.
Дворцовые интриги
При дворе ему приходилось нелегко. Родственники шаха относились к нему, мягко говоря, недружелюбно. А если назвать вещи своими именами, то завистники не могли успокоиться - почему не многочисленные племянники, а какой-то чужеземец занимает высокие должности. На жизнь его не раз покушались. Однажды даже подложили бомбу в его машину. Но в тот раз он остался жив, отделался тяжелыми ранениями. Тогда он решил вернуться на родину и ходатайствовал перед правительством Советского Союза, чтобы получить разрешение на возвращение. Тут он с удивлением узнал, что в органах СССР числится белогвардейцем и здесь его ждет суровое наказание.
Реза шах хотел уберечь своего друга и после покушения отправил его послом в Индию, где он женился на француженке по имени Лаура. В 1941 году шахом Ирана стал Мохаммед Реза Пехлеви, который по-сыновьи почитал Сиражуддина и вернул его ко двору уже визирем. Сиражуддин с женой поселились в своем старом особняке с многочисленной прислугой и охраной. Родственники Абдулмеджида, вернувшись в Дагестан, рассказывали о богатом убранстве дома Сиражуддина, все дверные и оконные ручки которого были из золота.
Он строго предупредил прислугу, чтобы без его ведома никому двери не открывали. Однажды вечером к нему постучали. Прислуга - молодая женщина - спросила: кто там? Видимо, был кто-то хорошо знакомый, потому что она открыла дверь… Убили и ее, и Сиражуддина. Его зарезали прямо за его рабочим столом.
После его смерти Лаура уехала во Францию. Детей у них не было.
Завещание Сиражуддина
Он знал, что враги не успокоятся, и составил завещание. После его смерти в Дагестане искали его родственников, но не говорили, с какой целью. Все отказались, боясь сталинских репрессий. В живых оставалась только его сестра, она была уже в преклонных годах. Несмотря на все уговоры родных, она призналась, что это - ее брат. Плакала – может, он ищет нас…
Ей объявили, что ее брат умер и завещал родным 1 миллион золотом. Конечно, старушку надули - выдавали деньги советскими рублями. Первую сумму - 250 тысяч советских рублей она получила по частям и не знала, что с ними делать и где хранить. Ей дали только часть этих денег, их она сложила в бочку в сарае… Сельчане знали об этом, но никто не посягнул на чужое, такие были честные люди. Правление провело с ней «беседу», напирая на ее сознательность: мол, только закончилась война, у колхоза денег нет, надо построить школу, дорогу… ну, и так далее. Она согласилась.
Остальную часть правительство Ирана не выдало, когда поняло, что наследникам дают не золотом, а советскими рублями.
Сиражуддин собирался вернуться на родину, но прожил в Иране весь остаток жизни. За 30 лет, проведенных в Тегеране, он дослужился от придворного ювелира до министра (визиря) правительства шаха Пехлеви, был послом Ирана в Индии. Его работы (в том числе корона) хранятся Музее искусств Тегерана. Его жизнь была полна опасных приключений и достойна отдельного романа.
Он очень любил свою родину и не терял надежды однажды вернуться домой.
Сиражуддин Гаджиев был убит заговорщиками в Тегеране в 1947 году. Всю жизнь я собиралась съездить в Тегеран и найти его могилу, да так и не смогла.
Салиха АЛИЕВА,
доктор философии по филологии
На снимках:
Семья брата Сиражуддина - Ванати Гаджиева. Бухара, 1925 год.
Последний эмир Бухары - Сейид Алим хан
Младший брат Сиражуддина, мой дед Ванати Гаджиев, Баку, 1932 год.
banner

Советуем почитать