Баку 14°C
«В раннем детстве мой отец заразил меня ВИЧ» - Любовь и вера спасли его
Вводя в организм своего 11-месячного ребенка кровь, зараженную ВИЧ, отец Бррайана Джексона рассчитывал, что не увидит его взрослым. Никто не мог представить, что спустя 24 года его молодой и крепкий сын будет давать против отца показания в суде.
В помещении тюремного управления штата Миссури - время обеда. Взволнованного Бррайана Джексона из зала ожидания проводят в судебное помещение с белыми стенами.
На другом конце зала его ожидает мужчина в белой тюремной форме. Хотя они не виделись с раннего детства Бррайана, он знает, что этот человек - Брайан Стюарт - его отец.
Джексон намерен дать показания, которые, как он надеется, поспособствуют тому, чтобы его отец оставался за решеткой как можно дольше.
Мало кто думал, что у Джексона будет возможность зачитать их, - в 1992 году ему поставили диагноз «СПИД с развернутой клинической картиной» и отправили домой умирать.
Сжимая в руке лист бумаги, Джексон спокойно занимает свое место рядом с матерью, от отца его отделяет пять кресел.
«Я старался смотреть вперед, я не хотел встречаться с ним взглядом», - рассказывает он.
Но уголком глаза он все же видит отца, и в какой-то момент обращает к нему взгляд. «Я узнал его по фотографии, но никаких чувств это не вызвало, - говорит Джексон. - Я бы и не подумал, что это мой отец».
Комиссия по условно-досрочному освобождению просит его зачитать свои показания. Джексон медлит.
«В тот момент я задумался, правильно ли поступаю. Но моя мать всегда учила меня быть храбрым, - рассказывает он. - Я напомнил себе о том, что со мной Бог. Каким бы ни был результат слушаний, Бог всегда выше меня, выше моего отца, выше, чем этот суд или даже министерство юстиции».
Он делает глубокий вдох, обращает взор на членов комиссии и начинает свой рассказ.
Его родители познакомились в центре военной подготовки в Миссури, где они учились на врачей. Они стали жить вместе, и спустя пять месяцев, в середине 1991 года, его мать забеременела.
Моя мать позвонила отцу на работу, чтобы сказать, что его сын заболел. Но его коллега, который поднял трубку, заявил ей - у Брайана Стюарта нет детей.
«Когда я родился, мой отец радовался этому, но все изменилось после того, как он отправился на Ближний Восток для участия в операции «Буря в пустыне». Он вернулся из Саудовской Аравии с совершенно иным отношением ко мне», - говорит Джексон.
Стюарт стал отрицать, что Джексон - его ребенок, требовать ДНК-тестирования для доказательства отцовства и применять физическое насилие в отношении матери Джексона.
Когда она в конце концов ушла от него, Стюарт категорически отказывался платить алименты. Между ними возникали постоянные ссоры, в ходе которых Стюарт угрожал ей, говорит Джексон. «Он говорил вещи наподобие «Твой ребенок не доживет до шести лет» или «Когда я уйду от тебя, я порву все связи».
Как позже установило следствие, Стюарт, тогда работавший в медицинской лаборатории, начал тайно приносить домой образцы зараженной крови.
«Он шутил с коллегами: «Если я захочу заразить кого-нибудь одним из этих вирусов, они никогда даже не узнают, что с ними случилось», - рассказывает Джексон.
К тому времени как Джексону исполнилось 11 месяцев, его родители расстались и почти не общались между собой. Но когда Джексон попал в больницу с приступом астмы, его мать решилась на звонок его отцу.
«Моя мать позвонила ему на работу, чтобы сказать, что его сын заболел. Но его коллега, который поднял трубку, заявил ей - у Брайана Стюарта нет детей», - рассказывает Джексон.
В день, когда Джексона должны были выписать, Стюарт неожиданно появился в больнице.
«Он отправил мою маму в кафетерий, чтобы остаться со мной наедине», - говорит Джексон.
Когда мать ушла, Стюарт достал пробирку с зараженной ВИЧ кровью и вколол ее своему сыну.
«Он надеялся, что я умру и ему не придется платить алименты», - говорит Джексон.
Когда его мать вернулась в палату, она обнаружила кричащего ребенка на руках отца. «Все показатели жизненно важных функций у меня зашкаливали, потому что он не просто ввел мне зараженную кровь - эта кровь была несовместима с моей», - говорит Джексон.
Врачи были в недоумении. Не подозревая о смертельном вирусе в организме ребенка, они привели его сердцебиение, температуру и дыхание в норму и отправили домой.
Но вскоре мать Джексона стала замечать, что здоровье сына ухудшается на глазах.
В отчаянных попытках узнать диагноз четыре года она водила ребенка к бесчисленным врачам, умоляя их разобраться, почему он умирает, говорит Джексон. Но никакие анализы не давали ответа.
Даже маленьким ребенком Джексон понимал, что происходит. «Я помню, как проснулся посреди ночи и закричал: «Мама, пожалуйста, не дай мне умереть!».
Однажды, после того как ему были проделаны все возможные анализы, его лечащий врач проснулся ночью от кошмара и позвонил в больницу с просьбой проверить кровь на ВИЧ.
«Когда пришли результаты, у меня диагностировали СПИД с развернутой клинической картиной и три сопутствующиее инфекции», - говорит Джексон. Врачи пришли к выводу, что надежды на его спасение нет.
«Они хотели, чтобы я жил по возможности нормальной жизнью, - рассказывает он. - Они сказали, что у меня осталось пять месяцев, и выписали из больницы».
При этом Джексона продолжали лечить амбулаторно всем доступными тогда препаратами.
По его словам, все детство он провел на грани жизни и смерти. «Бывали дни, когда я выглядел нормально, но уже через час меня везли в больницу с новой инфекцией», - вспоминает он.
От приема лекарств у него стал ухудшаться слух. Однако, хотя многие дети, с которыми Джексон лежал в больнице, умерли, к удивлению врачей он пошел на поправку.
В итоге он смог пойти в школу и стал посещать занятия - с рюкзаком полным лекарств, которые нужно было вводить через капельницу.
Он был дружелюбным мальчиком и не подозревал, каким клеймом в обществе сопровождается его болезнь.
«Трагедия моего детства была в том, что в школе меня не хотели видеть. Они боялись, - говорит Джексон. - В 90-е годы люди думали, что СПИДом можно заболеть, заразившись от сиденья в туалете. Я читал в одном учебнике, что заразиться можно даже от визуального контакта с инфицированным человеком».
На самом деле Джексона боялись не дети, а их родители. Его никогда не приглашали на дни рождения. Не приглашали никуда даже его сводную сестру. Со временем и дети стали смотреть на Джексона с предубеждением.
«Они меня называли «мальчиком со СПИДом» или «мальчиком-геем». Я стал чувствовать себя одиноким. Мне казалось, что в мире для меня места нет», - вспоминает он.
В возрасте 10 лет он начал понимать, что сделал с ним его отец, но только еще через несколько лет он стал осознавать масштабы его преступления.
«Сначала я чувствовал обиду и гнев. Я привык видеть в кино отцов, которые радовались своим сыновьям. Я не мог представить себе, как мог мой отец так поступить со мной», - говорит Джексон.
«Он не просто пытался меня убить, он навеки изменил мою жизнь. Он несет ответственность за травлю в школе, за все эти годы в больницах. Из-за него мне нужно постоянно помнить о своем здоровье и внимательно следить за тем, что я делаю», - продолжает он.
Когда ему было 13 лет и он открыл для себя Библию, Джексон обрел веру, и это позволило ему простить отца.
«Прощение дается нелегко, - говорит Джексон, - но я не хочу опускаться до его уровня».
Хотя при рождении его назвали Брайаном Стюартом-младшим, он добавил вторую букву «р» к своему имени и взял фамилию матери - Джексон.
«Перемена имени дала мне возможность отказаться от всякой связи с Брайаном Стюартом. Я жертва его преступления», - говорит Джексон.
«Во время заседания он все время называл меня своим сыном. Я пытался поднять руку и потребовать, чтобы он называл меня своей жертвой. Я думал - когда вообще я был его сыном? Был ли я его сыном в тот момент, когда он заразил меня ВИЧ?» - рассуждает он.
Но даже в самые тяжелые моменты Джексон продолжал смеяться, с больничной койки веселив медсестер своими пародиями на Форреста Гампа.
«Я всегда шутил, - говорит он. - Мне нравится шутить на тему ВИЧ, на тему проблем со слухом, на тему того, как жить без отца. Думаю, что если бы я не занимался мотивационными выступлениями, я был бы стендап-комиком».
«Многие люди не понимают. Они думают, что мое чувство юмора - это защитный механизм, но, по-моему, если вы можете смеяться над трагедией и плохими вещами, которые с вами случаются, вы не защищаетесь... у вас есть сила».
В июле Джексон получил письмо от тюремного управления Миссури, в котором говорилось, что решением комиссии его отцу отказано в помиловании на следующие пять лет.
«Во время слушаний я мог только зачитать свое заявление и надеяться на правосудие. Но этот вердикт придал мне сил», - говорит Джексон.
«Иногда я просыпаюсь от кошмара и боюсь, что отец придет и завершит начатое, - рассказывает Джексон. - Я простил его, но, как мне кажется, за свои действия все равно нужно нести ответственность».
Хотя его отец заявляет в свою защиту, что страдал от синдрома посттравматического стресса после службы в Саудовской Аравии, Джексон в это не верит. Он говорит, что его отец служил в морском резерве и не участвовал в боях.
Тем временем Джексон продолжает удивлять врачей.
«Я здоров как лошадь! Даже здоровее, чем лошадь! Я набрал вес, но все равно считаю себя хорошим спортсменом», - говорит он.
«Сейчас число моих Т-лимфоцитов превышает норму. Это значит, что я никак не могу никого заразить вирусом. Я снизил дозу принимаемых лекарств с 23 таблеток в день до одной. Сейчас ВИЧ в моем организме не обнаруживается анализами», - рассказывает Джексон.
«Но СПИД у меня по-прежнему есть, - весело добавляет он. - Однажды больной ВИЧ, всегда больной ВИЧ».
Хотя он вплотную занимается своими выступлениями и своей благотворительной организацией Hope Is Vital, Джексон все равно мечтает стать отцом - хорошим отцом для своего ребенка.
«Я бы очень хотел стать папой, - говорит он. - Я бы хотел воспитывать в своих детях надежду. Я хочу, чтобы они знали, что живут в мире и что я всегда буду рядом, чтобы защитить их. Несчатья порой открывают путь к прекрасным вещам».
Русская служба BBC
В помещении тюремного управления штата Миссури - время обеда. Взволнованного Бррайана Джексона из зала ожидания проводят в судебное помещение с белыми стенами.
На другом конце зала его ожидает мужчина в белой тюремной форме. Хотя они не виделись с раннего детства Бррайана, он знает, что этот человек - Брайан Стюарт - его отец.
Джексон намерен дать показания, которые, как он надеется, поспособствуют тому, чтобы его отец оставался за решеткой как можно дольше.
Мало кто думал, что у Джексона будет возможность зачитать их, - в 1992 году ему поставили диагноз «СПИД с развернутой клинической картиной» и отправили домой умирать.
Сжимая в руке лист бумаги, Джексон спокойно занимает свое место рядом с матерью, от отца его отделяет пять кресел.
«Я старался смотреть вперед, я не хотел встречаться с ним взглядом», - рассказывает он.
Но уголком глаза он все же видит отца, и в какой-то момент обращает к нему взгляд. «Я узнал его по фотографии, но никаких чувств это не вызвало, - говорит Джексон. - Я бы и не подумал, что это мой отец».
Комиссия по условно-досрочному освобождению просит его зачитать свои показания. Джексон медлит.
«В тот момент я задумался, правильно ли поступаю. Но моя мать всегда учила меня быть храбрым, - рассказывает он. - Я напомнил себе о том, что со мной Бог. Каким бы ни был результат слушаний, Бог всегда выше меня, выше моего отца, выше, чем этот суд или даже министерство юстиции».
Он делает глубокий вдох, обращает взор на членов комиссии и начинает свой рассказ.
Его родители познакомились в центре военной подготовки в Миссури, где они учились на врачей. Они стали жить вместе, и спустя пять месяцев, в середине 1991 года, его мать забеременела.
Моя мать позвонила отцу на работу, чтобы сказать, что его сын заболел. Но его коллега, который поднял трубку, заявил ей - у Брайана Стюарта нет детей.
«Когда я родился, мой отец радовался этому, но все изменилось после того, как он отправился на Ближний Восток для участия в операции «Буря в пустыне». Он вернулся из Саудовской Аравии с совершенно иным отношением ко мне», - говорит Джексон.
Стюарт стал отрицать, что Джексон - его ребенок, требовать ДНК-тестирования для доказательства отцовства и применять физическое насилие в отношении матери Джексона.
Когда она в конце концов ушла от него, Стюарт категорически отказывался платить алименты. Между ними возникали постоянные ссоры, в ходе которых Стюарт угрожал ей, говорит Джексон. «Он говорил вещи наподобие «Твой ребенок не доживет до шести лет» или «Когда я уйду от тебя, я порву все связи».
Как позже установило следствие, Стюарт, тогда работавший в медицинской лаборатории, начал тайно приносить домой образцы зараженной крови.
«Он шутил с коллегами: «Если я захочу заразить кого-нибудь одним из этих вирусов, они никогда даже не узнают, что с ними случилось», - рассказывает Джексон.
К тому времени как Джексону исполнилось 11 месяцев, его родители расстались и почти не общались между собой. Но когда Джексон попал в больницу с приступом астмы, его мать решилась на звонок его отцу.
«Моя мать позвонила ему на работу, чтобы сказать, что его сын заболел. Но его коллега, который поднял трубку, заявил ей - у Брайана Стюарта нет детей», - рассказывает Джексон.
В день, когда Джексона должны были выписать, Стюарт неожиданно появился в больнице.
«Он отправил мою маму в кафетерий, чтобы остаться со мной наедине», - говорит Джексон.
Когда мать ушла, Стюарт достал пробирку с зараженной ВИЧ кровью и вколол ее своему сыну.
«Он надеялся, что я умру и ему не придется платить алименты», - говорит Джексон.
Когда его мать вернулась в палату, она обнаружила кричащего ребенка на руках отца. «Все показатели жизненно важных функций у меня зашкаливали, потому что он не просто ввел мне зараженную кровь - эта кровь была несовместима с моей», - говорит Джексон.
Врачи были в недоумении. Не подозревая о смертельном вирусе в организме ребенка, они привели его сердцебиение, температуру и дыхание в норму и отправили домой.
Но вскоре мать Джексона стала замечать, что здоровье сына ухудшается на глазах.
В отчаянных попытках узнать диагноз четыре года она водила ребенка к бесчисленным врачам, умоляя их разобраться, почему он умирает, говорит Джексон. Но никакие анализы не давали ответа.
Даже маленьким ребенком Джексон понимал, что происходит. «Я помню, как проснулся посреди ночи и закричал: «Мама, пожалуйста, не дай мне умереть!».
Однажды, после того как ему были проделаны все возможные анализы, его лечащий врач проснулся ночью от кошмара и позвонил в больницу с просьбой проверить кровь на ВИЧ.
«Когда пришли результаты, у меня диагностировали СПИД с развернутой клинической картиной и три сопутствующиее инфекции», - говорит Джексон. Врачи пришли к выводу, что надежды на его спасение нет.
«Они хотели, чтобы я жил по возможности нормальной жизнью, - рассказывает он. - Они сказали, что у меня осталось пять месяцев, и выписали из больницы».
При этом Джексона продолжали лечить амбулаторно всем доступными тогда препаратами.
По его словам, все детство он провел на грани жизни и смерти. «Бывали дни, когда я выглядел нормально, но уже через час меня везли в больницу с новой инфекцией», - вспоминает он.
От приема лекарств у него стал ухудшаться слух. Однако, хотя многие дети, с которыми Джексон лежал в больнице, умерли, к удивлению врачей он пошел на поправку.
В итоге он смог пойти в школу и стал посещать занятия - с рюкзаком полным лекарств, которые нужно было вводить через капельницу.
Он был дружелюбным мальчиком и не подозревал, каким клеймом в обществе сопровождается его болезнь.
«Трагедия моего детства была в том, что в школе меня не хотели видеть. Они боялись, - говорит Джексон. - В 90-е годы люди думали, что СПИДом можно заболеть, заразившись от сиденья в туалете. Я читал в одном учебнике, что заразиться можно даже от визуального контакта с инфицированным человеком».
На самом деле Джексона боялись не дети, а их родители. Его никогда не приглашали на дни рождения. Не приглашали никуда даже его сводную сестру. Со временем и дети стали смотреть на Джексона с предубеждением.
«Они меня называли «мальчиком со СПИДом» или «мальчиком-геем». Я стал чувствовать себя одиноким. Мне казалось, что в мире для меня места нет», - вспоминает он.
В возрасте 10 лет он начал понимать, что сделал с ним его отец, но только еще через несколько лет он стал осознавать масштабы его преступления.
«Сначала я чувствовал обиду и гнев. Я привык видеть в кино отцов, которые радовались своим сыновьям. Я не мог представить себе, как мог мой отец так поступить со мной», - говорит Джексон.
«Он не просто пытался меня убить, он навеки изменил мою жизнь. Он несет ответственность за травлю в школе, за все эти годы в больницах. Из-за него мне нужно постоянно помнить о своем здоровье и внимательно следить за тем, что я делаю», - продолжает он.
Когда ему было 13 лет и он открыл для себя Библию, Джексон обрел веру, и это позволило ему простить отца.
«Прощение дается нелегко, - говорит Джексон, - но я не хочу опускаться до его уровня».
Хотя при рождении его назвали Брайаном Стюартом-младшим, он добавил вторую букву «р» к своему имени и взял фамилию матери - Джексон.
«Перемена имени дала мне возможность отказаться от всякой связи с Брайаном Стюартом. Я жертва его преступления», - говорит Джексон.
«Во время заседания он все время называл меня своим сыном. Я пытался поднять руку и потребовать, чтобы он называл меня своей жертвой. Я думал - когда вообще я был его сыном? Был ли я его сыном в тот момент, когда он заразил меня ВИЧ?» - рассуждает он.
Но даже в самые тяжелые моменты Джексон продолжал смеяться, с больничной койки веселив медсестер своими пародиями на Форреста Гампа.
«Я всегда шутил, - говорит он. - Мне нравится шутить на тему ВИЧ, на тему проблем со слухом, на тему того, как жить без отца. Думаю, что если бы я не занимался мотивационными выступлениями, я был бы стендап-комиком».
«Многие люди не понимают. Они думают, что мое чувство юмора - это защитный механизм, но, по-моему, если вы можете смеяться над трагедией и плохими вещами, которые с вами случаются, вы не защищаетесь... у вас есть сила».
В июле Джексон получил письмо от тюремного управления Миссури, в котором говорилось, что решением комиссии его отцу отказано в помиловании на следующие пять лет.
«Во время слушаний я мог только зачитать свое заявление и надеяться на правосудие. Но этот вердикт придал мне сил», - говорит Джексон.
«Иногда я просыпаюсь от кошмара и боюсь, что отец придет и завершит начатое, - рассказывает Джексон. - Я простил его, но, как мне кажется, за свои действия все равно нужно нести ответственность».
Хотя его отец заявляет в свою защиту, что страдал от синдрома посттравматического стресса после службы в Саудовской Аравии, Джексон в это не верит. Он говорит, что его отец служил в морском резерве и не участвовал в боях.
Тем временем Джексон продолжает удивлять врачей.
«Я здоров как лошадь! Даже здоровее, чем лошадь! Я набрал вес, но все равно считаю себя хорошим спортсменом», - говорит он.
«Сейчас число моих Т-лимфоцитов превышает норму. Это значит, что я никак не могу никого заразить вирусом. Я снизил дозу принимаемых лекарств с 23 таблеток в день до одной. Сейчас ВИЧ в моем организме не обнаруживается анализами», - рассказывает Джексон.
«Но СПИД у меня по-прежнему есть, - весело добавляет он. - Однажды больной ВИЧ, всегда больной ВИЧ».
Хотя он вплотную занимается своими выступлениями и своей благотворительной организацией Hope Is Vital, Джексон все равно мечтает стать отцом - хорошим отцом для своего ребенка.
«Я бы очень хотел стать папой, - говорит он. - Я бы хотел воспитывать в своих детях надежду. Я хочу, чтобы они знали, что живут в мире и что я всегда буду рядом, чтобы защитить их. Несчатья порой открывают путь к прекрасным вещам».
Русская служба BBC
