Отсутствие ответа

Одной из постоянно обсуждаемых тем в международной прессе на протяжении уже многих лет остается тема Афганистана. Обстановка в этой стране никогда не могла похвастаться спокойствием и стабильностью. С введением в Афганистан войск НАТО ситуация несколько стабилизировалась. Но в связи с ожидаемым до конца года окончательным выводом американских сил из этой страны весь регион замер в напряженном ожидании. Особенно за свое будущее беспокоятся непосредственные соседи Афганистана, понимающие, что официальному Кабулу не удастся сохранить под контролем многочисленные непокорные племена и группировки, находящиеся на территории страны.
Еще одной большой, но сравнительно с недавних пор, угрозой миру в регионе Ближнего Востока является группировка «Исламское государство», контролирующее значительные части Сирии и Ирака.
О перспективах урегулирования проблем в Афганистане и мерах, принимаемых по борьбе с ИГ, в интервью газете «Каспiй» рассказал научный сотрудник Института проблем международной безопасности РАН, доцент факультета мировой политики МГУ Алексей Фененко.
- Как известно, до конца текущего года американцы должны покинуть Афганистан. Насколько реально, что они уложатся в сроки? И вообще, они собираются полностью уходить или все же частично останутся?
- Реального плана урегулирования ситуации вокруг Афганистана у администрации Барака Обамы, похоже, нет. С начала 2009 года Белый дом ориентировался на проект «Афпак», разработанный Ричардом Холбруком - специальным представителем президента по Афганистану и Пакистану. Речь шла о превращении этих стран в единое военно-политическое пространство под сдвоенными гарантиями безопасности НАТО и Индии (России и Китаю в такой системе безо­пасности не оставалось места). Однако Дели и Исламабад официально отвергли проект «Афпак». Попытка возродить его в 2013 году с помощью НАТО не принесла Вашингтону удачи. Руководство Пакистана смирилось с использованием термина «Афпак» на международном уровне. Но реальных соглашений о военном партнерстве между Кабулом и Исламабадом подписать не удалось. Большим разочарованием для администрации Обамы стала позиция Индии. В 2011-м Дели и Кабул подписали договор о стратегическом партнерстве, который предусматривал индийское участие в экономических проектах возрождения Афганистана. Американцы подавали этот договор как едва ли не присоединение Индии к «Афпаку». Однако в реальности никакого «прихода Индии в Афганистан» не состоялось. Дели по-прежнему против усиления позиций Пакистана (включая его сближение с Россией), но не более того. Брать на себя ответственность за судьбу Афганистана не хочет ни одно индийское правительство. Не говоря уже о том, что Индия, несмотря на все ехидные комментарии из Вашингтона, продолжает диалог с ШОС. Поэтому вряд ли американцы уйдут полностью из Афганистана. Полный уход будет напоминать бегство, и республиканцы скорее обвинят Обаму в «поражении США».
Сейчас американцы ищут новый вариант политического решения афганской проблемы. На смену старому «Афпаку» приходит его обновленный вариант - «Стамбульский формат». Речь идет о прошедшей еще 1-2 ноября 2011 года Стамбульской конференции по Афганистану «Сердце Азии». С тех пор американцы пытаются сделать его постоянно действующим переговорным форматом. Проблема, однако, в том, что никто из региональных партнеров США - ни Индия, ни Пакистан - не хочет брать на себя ответственности за судьбу афганского правительства.
- Что в таком случае ожидает Афганистан, если он останется без внешнего контроля?
- Ситуация в Афганистане может начать развиваться по сценарию первой половины 1990-х годов. Напомню, что после вывода советской армии в 1992 году власть перешла к моджахедам. Они создали правительство Бурхануддина Раббани, которое получило международное признание. Однако преимущественно таджикское правительство вызвало недовольство у пуштунского полевого командира Гульбеддина Хекматиара. Между таджикскими и пуштунскими полевыми командирами началась гражданская война, в ходе которой силы Хекматиара перешли в 1994-м к вялотекущей осаде Кабула. Итогом стали стремительные победы талибов год спустя. Год назад при посредничестве госсекретаря Джона Керри было подписано политическое соглашение между Аршафом Гани и Абдулло Абдулло. До сих пор неясно, как именно А.Гани стал президентом - на основе результатов президентских выборов или политического соглашения от 11 июля 2014 года. В случае распада соглашения между сторонами может возродиться политический (а затем и вооруженный) конфликт. Талибы не применут воспользоваться таким подарком. Правительство А.Гани допускает и другую ошибку, постоянно напоминая Пакистану о необходимости пересмотреть существующую афгано-пакистанскую границу - «линию Дюранда» 1893 года.
- Отразится ли вообще вывод американских войск на всем регионе Ближнего Востока, и будет ли этот процесс чем-то напоминать вывод советских войск из Афганистана в 1989 году?
- Полный вывод сил НАТО приведет к обвалу всей системы безопасности в регионе. Ключевой проблемой становится Пакистан. С одной стороны, исторический опыт доказывает, что пакистанское правительство не упустит случая вмешаться в афганские дела. С другой - сам Пакистан не способен до конца восстановить контроль над «зоной племен», прежде всего Вазиристаном. Есть тревога и в Таджикистане: правительство Э.Рахмона опасается, что волна радикализма вновь перейдет от афганских таджиков на Памир. Не останутся в стороне от афганских дел Узбекистан, Туркменистан, Иран с его историческим интересом к Гератской области. Афганистан, скорее всего, ждет возвращение к межэтническому вооруженному конфликту.
- Следует ли ожидать обострения ситуации на границах Афганистана со странами Центральной Азии?
- Этот вопрос пока менее актуален, чем обострение на афгано-пакистанской границе, где уже доходит дело до боевых столкновений. Наибольшие опасения здесь вызывает ситуация на таджико-афганской границе. Речь идет о северной части Афганистана, населенной преимущественно этническими таджиками. Радикализация этой части Афганистана может повлечь за собой нарастание напряженности в таджикском Памире (Горном Бадахшане), где есть скрытое недовольство итогами Московского мирного договора 1997 года. Сейчас правительство Таджикистана пытается работать в этом направлении: прежде всего - расширять представительство памирского клана во властных структурах. Однако из-за высокогорных районов полностью перекрыть таджико-афганскую границу вряд ли возможно. В других пограничных странах (Узбекистан, Туркмения) ситуация более стабильна, но влияние радикализма и нестабильности в Афганистане может затронуть и их.
- Что в этой ситуации собирается предпринимать Россия с союзниками по ОДКБ?
- Если брать ОДКБ, то здесь могут быть интересные подвижки. Помню, еще в ноябре 2013-го в Российском институте стратегических исследований состоялась международная конференция о корректировке военно-политической доктрины ОДКБ. Тогда обсуждался вопрос о том, чтобы дать право Коллективным силам быстрого реагирования проводить операции по принуждению к миру за пределами ОДКБ. Имелся в виду, очевидно, Афганистан. Тогда поправки внесены не были. В случае обострения ситуации в Афганистане ОДКБ может на официальном уровне вернуться к этому вопросу. Другая проблема - отношения с Пакистаном. Российско-пакистанские отношения еще не оправились до конца от распада «Душанбинской четверки» осенью 2012 года. Между тем выстраивать диалог с Исламабадом нужно. Обходной маневр ищется через привлечение Пакистана к ШОС. Проблема в том, что США и Индия будут всемерно противодействовать этому процессу.
- Насколько сильны сейчас позиции ИГ на Ближнем Востоке? Боевики по-прежнему контролируют порядка 50% территории Сирии и 40% территории Ирака?
- Ситуация с ИГ очень интересная... В настоящее время его ареал ограничен Ираком и Сирией, которые фактически перестали существовать как единые государства. Но я не вижу никакой паники относительно ИГ в монархиях Персидского залива, хотя по логике они должны быть первыми целями ИГ. Ведь именно у них нет полноценных армий для противостояния ИГ, а Саудовская Аравия втягивается в конфликт в Йемене. Нет и конфликта ИГ с Ираном на иракской территории. Вместо этого ИГ втягивается в конфликт в Сирии и с курдами. А для Турции одинаково опасны и ИГ, и вооруженный иракский Курдистан. При этом миллионная турецкая армия сегодня объективно становится главной преградой ИГ на Ближнем Востоке.
- Эффективны ли продолжающиеся до сих пор авиаудары коалиции по позициям ИГ и возможно ли начало наземной операции против ИГ?
- ИГ - результат американской стратегии «бесконтактной войны». Для армий времен Второй мировой войны ликвидация ИГ была бы операцией даже не армейского, а, наверное, дивизионного уровня. После Второй войны в Индокитае (1964-1973 гг.) американская стратегия переориентировалась на войну с помощью бомбардировок. Такая стратегия хороша против противника с развитой инфраструктурой (Югославия) или страны, не готовой к кровавому сопротивлению (Ирак). Если у противника нет развитой инфраструктуры и он готов не считаться с потерями - такая стратегия бессильна. При этом никто из американских союзников, включая Британию и Израиль, не дал солдат для ведения наземных боевых действий. Остается вооружать курдов, то есть потенциально ссориться с Турцией. Чтобы понять причины шока американцев от ИГ, расскажу один эпизод.
Однажды в Карлайле (военный колледж США) у меня была интересная дискуссия с американскими генералами. Они утверждали, что основа их военной стратегии - нанесение противнику неприемлемого ущерба. Я спросил: «А как быть, если противник не ставит ни во что ни свою жизнь, ни чужую? Если он, как Геббельс в начале
1943-го, призовет к тотальной войне, а не капитуляции?» Ответ был поразительным: «Мы надеемся, что таких политиков, как Геббельс, в мире уже не осталось».
Вот так: надеемся. А если все же остались и если появятся в образовании, помощнее ИГ?
Ответа на вопрос, что делать с противником, готовым к реальной и кровопролитной войне, у американцев, похоже, нет.
Роман ТЕМНИКОВ