• пятница, 29 Марта, 18:32
  • Baku Баку 14°C

Максималист по натуре

22 мая 2015 | 18:25
Максималист по натуре

СОБЕСЕДНИК
Варис Йолчиев родился 7 июня 1966 года в Сумгайыте. В 1990 году окончил филологический факультет Азербайджанского государственного университета. Первые свои рассказы опубликовал в журнале «Улдуз» по представлению народного писателя республики Исмаила Шихлы, а в 90-е годы его рассказы регулярно публиковались в азербайджанской печати. Первая его книга - «Последними умирают надежды» вышла в свет в 2008 году. Затем последовали «Горсть земли» (2009), «Верю тебе» (2010), «Семьдесят седьмой день» (2011).
- У нас почему-то многие из людей пишущих склонны показывать себя в выгодном свете за счет коллег. Вы один из тех, кто выступает в таких случаях в качестве «пострадавшего». Так, если кто-то написал чересчур заумно, и последовали отзывы о непонимании, то автор заявляет: я не пишу, как Чингиз Абдуллаев или Варис. Не отталкивают ли вас подобные взаимоотношения среди творческих людей?
- На первых порах, сталкиваясь с этим, я реагировал болезненно, вспыльчиво. Подобные уколы достаются всем авторам, чьи книги хорошо расходятся. Говорят, что Чингиз Абдуллаев и Эльхан Элатлы пишут детективы. А детектив разве не литература? То же тинейджерские произведения Эльхана Гарагана, или драмы Вариса. Я уставал отвечать, что ступайте и изучаете литературоведение, которое гласит, что литература - вид искусства, охватывающий перечисленные и прочие жанры, как то: приключенческий, мелодрама, фантастика, комедия, фантези и прочие. Но со временем я понял, что все эти нападки - не более чем проявление ненависти неудачников к более удачливым коллегам.
- По мнению некоторых творческих людей, любое произведение, которое активно читают, относится к категории легкой литературы. За рубежом же господствует совершенно иная точка зрения. Как вы оцениваете агрессию, вызываемую у некоторых успехом других у читателей?
- Я регулярно читаю и слежу за происходящим в мировой литературе на примере различных стран, в том числе рейтингом отдельных книг и авторов. При возможности участвую в книжных выставках и презентациях за рубежом. Я нигде не сталкивался со случаями, чтобы творческие люди считали активно читаемые книги легкой литературой. Вообще делить литературу на легкую и тяжелую абсурдно. Если мы обратимся к романам, занимающим лидирующие позиции в мировых рейтингах и расходящихся наибольшими тиражами, то увидим среди них самые различные жанры. Скажем, в рейтинге BBC наряду с произведениями таких классиков, как Шарлота Бронте и Джейн Остин, в числе лидеров современные авторы - Филипп Пулман, пишущий в драматическом жанре, и Дуглас Адамс, подвизающийся в жанре фантастики. В российском рейтинге LiveLib лидирующие позиции делят с классиками Эрихом Марией Ремарком и Михаилом Булгаковым романы современных писателей Жоан Роулинг в приключенческо-фантастическом жанре и Стивена Кинга в жанре криминального детектива. Схожую картину мы наблюдаем в рейтинге турецкого сайта 1000kitap.com, где рядом с Гюго и Достоевским обретаются Элиф Шафак, автор романов историко-драматической тематики, и летописец современности Халид Гусейни. Давайте окрестим всех этих писателей чохом авторами легкого чтива. Смешно? Безусловно. Существует термин grey literature - «серая литература», применяемый к слабым произведениям. Пока что ни один бестселлер не относился к этой категории, это совершенно противоположные понятия.
- В своих книгах вы публикуете адресованные вам читательские письма. Почему?
- Не сочтите за саморекламу, но в первых четырех книгах я сделал это затем, чтобы доказать несостоятельность заявлений о том, что у нас книг не читают. Редакторы моих книг отбирали отзывы для публикации по специальному порядку - по одному от учебных заведений, предприятий и организаций, воинских частей, районов, родов занятий. Приводились отзывы известных общественных деятелей, представителей интеллигенции, а также простых людей - домохозяек, студентов, военных, рабочих и пр. Все это помогало создать некий обобщенный потрет современного читателя.
- Вы лидер среди азербайджанских писателей по продажам книг и достаточно знакомы с читательским контингентом. Кто больше всего читает в сегодняшнем Азербайджане?
- АzTV, где я работаю, провела социологический опрос, который и помог выяснить обобщенный образ современного азербайджанского читателя. Читает в основном молодежь в возрасте 20-29 лет, что подтверждают и поступающие мне читательские отзывы, среди которых почти каждый третий - студент. Среди читающих - ученые, педагоги, молодые специалисты, есть военнослужащие, немало соотечественников, живущих за рубежом.
- Ваш роман «Последними умирают надежды» издавался вместе с пиратскими экземплярами 5 раз тиражом 50-60 тысяч. Каким образом вы вышли на столь большую аудиторию и что сделали для того, чтобы удержать ее?
- Судьба моего первого романа сложилась на редкость удачно. Помимо 5-кратного издания в Азербайджане, он до сих пор остается наиболее востребованным на отечественном рынке, а в Узбекистане набрал фантастический тираж - 140 тысяч, электронный вариант PDF загружался на порталах Азербайджана, Турции и России десятки тысяч раз. Этот роман вывел меня на широкую читательскую аудиторию. Я написал его в русле пожеланий и запросов современного читателя. Роман явился отправной точкой в исполнении моей литературной миссии, которую можно вкратце охарактеризовать так: иди на поводу у читателя, чтобы потом повести его за собой.
- Почему большинство наших писателей не принимает во внимание веления времени и полагает, что можно добиться признания, создавая произведения в стиле классики?
- Я считаю, что единственным утешением для авторов нечитаемых книг служит мысль о том, что они пишут, как классики. Обратите внимание: самый сложный по композиции и трудный для восприятия роман последних лет - «Идеал» Исы Муганна снискал популярность при жизни автора. Разве в творчестве ведущих представителей современной азербайджанской прозы Анара, Эльчина, Мовлуда Сулейманлы, Кямала Абдуллы, Магсуда Ибрагимбекова, Чингиза Гусейнова заметно стремление писать, как классики, чтобы снискать успех не сегодня, а в будущем? Писатель должен быть вне времени, адресовать свои книги читателю, а не в сундук. Ведь и классики были чьими-то современниками.
- Ежегодно вы издаете новый роман. Не сказывается количество на качестве?
- Жизнь коротка, так что все мы в той или иной мере находимся в цейтноте. Планов у меня много, недостатка в темах не испытываю, стараюсь, чтобы каждый роман полностью отличался от предыдущего. Я не лентяй. Грешно не использовать по возможности рационально для достижения высоких целей то небольшое время, которое нам отпущено в этой жизни.
- Теперь большинство бестселлеров имеет небольшой объем, а ваши романы становятся все пространнее. В чем причина?
- Ну, я не принимал такого обязательства увеличивать объем. Каждая тема, которую я разрабатываю, постепенно раскрывается, прежде чем превратиться в прозу. Я заранее не планирую объема вещи, которую пишу. Крупнейший по объему мой роман - «Семьдесят седьмой день» четвертый по счету, а наименьший - «Метаморфоза» - седьмой.
- «Семьдесят седьмой день» отличался от предыдущего, но расходился мало. Считаетесь ли вы с риском потерять читателей при малейшем повороте к серьезной литературе?
- Вообще само деление литературы на серьезную и несерьезную несостоятельно. Возьмем, например, мой роман «Горсть земли» на патриотическую тематику. Он удостоен литературной премии «Золотое слово» правительства Азербайджана, послужил поводом для очернительской кампании против меня в социальных сетях, развязанной лондонским армянином Левоном Гарибяном, а председатель Организации освобождения Карабаха Акиф Наги сказал, что это произведение производит такой же эффект, как целая армия. Можно ли назвать этот роман несерьезным? Куда правильнее делить литературу на мыслительную и событийную. Первым моим опытом в области мыслительной литературы явился роман «Семьдесят седьмой день». Учитывая тенденции в мировой литературе, я решил сократить тираж романа с 10 до 6 тыс., но это отнюдь не привело к потере читателей. Вслед за этим я опубликовал романы «Метаморфоза» и «Последнее письмо», также принадлежащие к образцам мыслительной литературы. Я не только не потерял читателей, но и обрел новых, и к тому же обрел своего читателя в Турции - «Семьдесят седьмой день» был принят в качестве учебного пособия университетом турецкого города Йозгат. «Последнее письмо» было издано в Турции, Германии, Боснии и Герцеговине, Болгарии, вошло в число произведений современной и классической мировой литературы, переведенных на турецкий язык. В рейтинге влиятельного турецкого сайта 1000kitap.com этот роман занял почетное 153-е место.
Я регулярно публикую рассказы и эссе на сайте Kulis.az, в газетах «525-газет», «Адабиэт-газети», журнале «Улдуз», делясь тайнами своей творческой мастерской. Тем самым я обращаюсь к читателям совершенно различных вкусов.
- Почему сегодня во всем мире литература событийная преобладает над мыслительной?
- Мы живем в третьем тысячелетии. Информационные технологии полностью оккупировали наш быт. Современный читатель, привыкший к зависимости от интернета и мобильного телефона, сторонится пространных художественных описаний, углубления в чувства и психологию, назидательных поучений. Ему подавай захватывающую дух динамику, адреналин, побольше информации. Он нуждается также в просвещении. Не случайно современная беллетристика превратилась в некий синтез художественного повествования с публицистикой. Обычно литературу мыслительную считают более глубокой, а событийную - поверхностной. Вряд ли можно оправдать тех, кто облекает поверхностное содержание в интересную форму. Писатель не имеет морального права создавать произведения, не имеющие полезного для читателя содержания, не несущие иной функции, кроме занимательности. Борхес писал: «Александр Македонский клал под подушку два оружия: свой меч и книгу «Илиада»». В самом деле, не следует недооценивать способность книги служить оружием. Я считаю, что сегодня целесообразен синтез литературы мыслительной и событийной. Контуры такого синтеза явственно просматриваются в творчестве лауреата премии Буккера Джона Кутзее, самого высокотиражного в мире писателя Паоло Коэльо, автора нашумевшего произведения «Я пускаю змея» Халида Гусейни. К тому же стремлюсь и я.
- Посещает ли вас мысль о том, что может наступить время, когда ни строчки из написанного вами не будут помнить?
- Я по натуре максималист, ставлю перед собой только высокие цели. Но это не значит, что я склонен к самодовольству. Я исхожу из посылки, что пока ничего не сделано, что сделанное - лишь бледная тень того, что предстоит сделать, когда я достигну большего совершенства. Тем более если мне улыбнулось счастье пропагандировать за рубежом нашу азербайджанскую литературу, связанную с именем великого Низами, то я обязан быть максимально требовательным к себе, ответственным. Я был бы счастлив, если бы хоть строчку из написанного мною будут помнить после нас. Каждый шаг должен быть рассчитан на то, чтобы оставить след. Если не хватает решимости и твердости, этот шаг в лучшем случае оставит легкий отпечаток. Если же они отсутствуют вовсе, то написанное тобой бесследно улетучится.
Фарид ГУСЕЙН
banner

Советуем почитать