• пятница, 29 Марта, 14:30
  • Baku Баку 14°C

Времена не выбирают - в них живут и умирают

21 августа 2013 | 09:50
Времена не выбирают - в них живут и умирают

СУДЬБА
В статье под таким заголовком газета Kaspi (№11, 30 марта с.г.) опубликовала воспоминания заслуженного журналиста Грузии Галины Микеладзе о своем отце, Алекпере Али Ашраф оглу Алиеве - видном партийном деятеле, волею судьбы оказавшемся жертвой политических репрессий.
5 августа 1937 года после ночного обыска его увезли на «черном вороне» в подвалы зловещего здания НКВД, чтобы через почти 23 месяца пыток без суда и следствия приговорить к восьми годам лишения свободы и в статусе врага народа отправить в исправительно-трудовые лагеря Магаданской области в вагоне-теплушке.
Переписка, связь с внешним миром, с семьей таким, как он, была запрещена. Но волею судьбы членам его семьи довелось узнать некоторые подробности этого этапа протяженностью 65 тысяч километров от Баку только до Владивостока благодаря удивительным письмам, которые он писал на клочках папиросной бумаги. Выбрасывая их в окно во время стоянок на некоторых станциях, в надежде, что кто-то «из добрых людей донесет их до почтового ящика и отправит таким образом по указанному адресу в Баку», он не ошибся.
Семья получила их и сохранила как великую возможность более семидесяти лет спустя общаться с ним как с живым, верившим в благополучный конец, когда этому талантливому, стойкому и мужественному человеку оставалось жить менее… двух лет.
Сегодня эти письма никак не назовешь личными - они давно уже воспринимаются как свидетельства исторической важности, ибо более, чем иные художественные опусы, несут обществу правду, которую никак нельзя забывать.
К сожалению, не все сохранившиеся листочки пронумерованы и датированы, и потому помещаем их в той последовательности, которая показалась наиболее приемлемой.
ПИСЬМА
Это письмо помещаем первым, потому что в нем указан способ доставки столь необычной корреспонденции.
Дорогая моя Варюша! К сожалению, в течение двух дней письмо отправить не мог - находимся все еще у Иркутска. Как тронемся - сброшу в окно, кто-либо из добрых людей донесет его до почтового ящика.
На обороте:
Погода хорошая, все время тепло. Иногда идут дожди. Кругом лес, трава, цветы. Народ собирает ягоды, а мы за решеткой видим и облизываем губы.
Надо ли говорить, что такие добрые люди находились практически на всех станциях по пути следования поезда: свидетельством тому - сами письма - не своими же ножками «пришли» они в Баку и по сей день хранятся как дорогие реликвии семьей их автора, восхищая красивейшим почерком, говорящим о внутренней красоте его обладателя. Передавая его отношение к близким, к положению, в котором оказался, умение мужественно переносить горе, быть благодарным и поддерживать в труднейшее время родных и даже всей душой откликаться на великолепие природы!
Письмо №2 на семи, склеенных по два, листочках, на одном из которых написано: Баку. Ул. Кузнецова, д.121, кв.4., Варе Алиевой.
Здравствуй, дорогая моя, родная Варюша! Подходит к концу наше пребывание в вагоне, скоро будем во Владивостоке, до него по железной дороге от Баку 12 000 км. Этот путь от Ташкента мы проделали за сорок дней. Завтра конец. Выйдем из вагона, наконец, разомнем ноги, ужасно надоело быть без движения. Видимо, сумеем купить продукты.
Возможно, дорогая, это письмо будет последним на некоторое время, т.к. из Колымы могут разрешить писать только в начале будущего года. Прошу тебя, не беспокойся за перерыв в поступлении писем. Когда разрешат, сразу напишу и укажу точный адрес. Письма будут проходить контроль, и в них ничего по существу хода дела и лагерной жизни, видимо, писать не разрешат. Но что же - главное получать от вас ответы, а о себе я подробно буду писать, и ты, дорогая, не забывай обо всем, что мне должна писать как о себе, так и о доченьке, о родных и обо всем понемногу.
Я тебе писал, что по пути мы встречали прекрасную природу. Надо сказать, что только теперь, в условиях, когда едешь заключенным, под замком в вагоне, во много раз крепче чувствуешь и переживаешь все, что происходит перед глазами. Путь до Сибири мне был знаком, и все же, подъезжая к Байкалу и потом в течение суток, когда поезд делал круг по его берегам, мы не отрывались от люков вагона. Чистая прозрачная вода как море, кругом горы, покрытые хвойным лесом. И вдруг поезд влетает в туннель - темнота, ничего не видно, а затем свет и снова такая же красота.
Когда вступили в полосу Дальнего Востока, то увидели здесь много новых достопримечательных мест, поселков, предприятий и даже городов. Много народу. Идет широкое освоение природы, до сих пор не тронутой людьми. Все это оставляет внушительное впечатление. Край очень богатый, жить можно хорошо.
Вчера вечером письмо не закончил - вечер прошел. Сейчас стоим на какой-то станции. Как проснулся, умылся и продолжаю писать. Остается всего несколько часов езды - надо кончать и бросить письмо во Владивостоке.

Отрывок из письма №3
…Родная, надежды не теряй. Я уверен, что в этих делах все же разберутся. Привет всем.
Еще отрывок
...К счастью, пока на здоровье жаловаться не могу... Той жары, что была в Ташкенте и Казахстане, нет и в помине. Тут прохладно. Иногда дожди, кругом цветы, посевы...
Еще отрывок
...Тут все хорошие ребята, тут Садых. Не знаю, из посланных четырех писем все ли дошли.
Август проходит. Через 3 недели доченька пойдет в школу. Следи, Варюша, за нею, а Веруська, думаю, будет помогать ей - надеюсь, что доченька покажет отцу свои успехи.
Писал тебе о квартире - добивайся возвращения: тебя обижать не могут, и это уплотнение было незаконным. Шлю наилучшие пожелания отцу и матери, спасибо им за заботу о вас. Полагаю, что к концу месяца доберемся до Владивостока, а оттуда дней через 10-12 и до места.

Отрывок, датированный 30.8.39г.
…Дни идут. Прошу тебя лично устроить доченьку в школу, а вечером после работы устрой с родными обед, угости стариков и не забудьте меня. А еще очень прошу учить доченьку музыке. Пройдет время, печаль исчезнет, настанут радостные дни, меня оправдают и во всем разберутся. Привет всем родным. Крепко целую доченьку - сделай это за меня. Всегда твой Алекпер...

А вот письма из серии отправленных через окно вагона-теплушки и добрых людей, но написаны химическим же карандашом на листочках пожелтевшей бумаги форматом где-то 10,5х14,5 см. Надо полагать, курильщики использовали свои запасы книжечек для табака или уже перестали щедро делиться ими с соседом, а тут, как видно, подвернулись кусочки бумаги...
Здравствуй, моя родная Варюша! Шлю, дорогая, тебе, доченьке, отцу, матери, Айне, Анне, Лизе, Николаю и всем родным свой искренний привет. Пишу из Владивостока, где находимся уже четвертый день. Отсюда на днях на пароходе отправимся до места назначения.
Путь от Баку до Владивостока мы проделали за 65 дней. Из них отдыхали в Ташкенте и по дороге больше месяца. За это время я ни разу не болел, остался таким, каким ты видела меня на свидании. И сейчас чувствую себя неплохо, вполне здоров. Единственное желание - скорее добраться до Колымы и начать работать, надоело так долго быть без дела.
...Сегодня имел разговор с начальством, просил насчет возврата лишних вещей посылкой в Баку - завтра будет ответ. Возможно, сумею отослать, и тогда мне будет легче. Как доеду, сообщу тебе телеграммой и письмом, укажу подробно свой адрес. И буду ждать от вас ответ.
Какая же Айна сестра, если не напишет мне!
Желаю всем вам всего хорошего и доброго здоровья. Пока. Все. Крепко целую тебя и доченьку. Твой Алекпер.

12.9.39
Вот четыре странички - отрывки из письма в десять страниц - пронумерованных и исписанных с двух сторон пяти листочков, датированных 30 сентября 1939 года. Они тоже написаны химическим карандашом на пожелтевших листочках размером 10х12 см и, как видно, отправлены нелегальным путем, хотя заканчиваются указанием конкретного, как бы стационарного адреса, то есть не из вагона.
...Хорошие ли у тебя взаимоотношения на работе, не обижают ли тебя?
Я тебе писал по поводу квартиры - на этот счет надо обращаться к прокурору и добиваться возврата. Поскольку я не осужден судом и имею срок по особому совещанию, то квартиру, имущество не имеют права трогать, о чем официально мне заявило во Владивостоке начальство. Прошу тебя сообщить мне, что по этому поводу тебе удалось предпринять, и результат.
Насчет защитника Дадашева - тебе надо к нему обратиться и поговорить по существу - он поможет составить заявление в Москву, а что будет дальше, пиши и, если потребуется, то телеграфируй. Поручи ему вести дело, следи за ходом и все, что нужно, сделай, не откладывай. Обратись в Верховный Совет Азербайджана, к секретарю совета Азизу Алиеву и, если есть возможность (узнай), - в Верховный Совет СССР к т.Калинину...
Я очень мало узнал о том, что произошло с родными и близкими, - за короткое время свидания разве много узнаешь! Вот почему каждое твое письмо для меня будет очень дорого. И ты не забывай подробно все описывать - для меня все интересно.
Что делает дорогая доченька? Она уже взрослая, учится, вероятно, не плохо. А в какой школе? Теперь она будет писать свои письма отдельно? Не пришлете ли мне свои фотокарточки?
Доченька, когда будешь писать папе письмо, должна указать все о своей жизни. Я хочу знать, как ты без меня живешь с мамой, бабушкой и дедушкой.
Привет всем родным и знакомым. Крепко всех вас целую. Ожидаю с нетерпением ответа.

Твой Алекпер
Адрес:
Д.В.К., г.Магадан, Сан.Городок. З/К А.Алиеву.
30.IХ.39 г.
От написанного 14 апреля 1940 года химическим карандашом на листочке из обычной тетради в линеечку письма сохранился явно не первый, но уж точно - последний листок:
.. В общем с начала следствия и до конца я категорически заявлял, что никогда ни в каких конрреволюц. организациях не состоял и ничего о них не знаю. Судить было не за что, поэтому постановлением особого совещания НКВД СССР в июне 1939 года дали 8 лет лагерей. Об этом писал в заявлениях, посланных из Сангородка Магадана в октябре наркому Берия, в Верховный Совет и прокурору - все послал воздушной почтой, не знаю, дошли ли.
Сейчас написал заявления в ЦК ВКП(б), тов. Сталину и наркому Берия, надеюсь, что дойдут. Буду ждать результат, прошу тебя, также предпринимай необходимые меры, посоветуйся с юристом. Надеюсь, что когда-либо разберутся. Вот уже 3 года как из-за лжи, клеветы приходится носить позорное имя врага народа.
Насчет посланных тобой денег я сожалею, что их просил. Правда, их еще нет и неизвестно, дойдут ли они, возможно, что тебе по заявлению их придется затребовать обратно. Не знаю, сумеешь ли послать мне посылку - сахар, сгущенное молоко, какао, варенье, мед и по усмотрению. А от родственников Гюльсум из Кубы - посылку с сушеными фруктами и орехами (если можно, очищенными) хотя бы за плату, там дешевле. Если у тебя насчет денег плохо, то не надо, как-либо обойдусь. Здесь же купить невозможно. Хотелось бы получить от вас фотокарточки. Скажи доченьке, что часто, глядя на ее подушечку, думаю о вас. Будем надеяться, что когда-либо опять будем все вместе. Я по-прежнему духом бодр и уверен, что справедливость свое возьмет, дело разберут. Вот пока все. Теперь пароходы пойдут, пиши чаще и помногу. Крепко поцелуй доченьку. Целую. Желаю всего хорошего.
Твой Алекпер.
14.IV.1940
Следующее письмо - на листках из тетради в клетку - написано тушью или черными чернилами.
Здравствуй, моя дорогая Варюша!
Наконец-то получил так долго, долго, с нетерпением ожидаемое твое письмо, за которое благодарил тебя в телеграмме и повторяю снова: спасибо, родная, за заботу и внимание. В этих условиях каждая полученная от тебя строчка прибавляет силы и укрепляет надежду - которую я никогда за эти почти три года не терял - на то, что в моем деле разберутся и убедятся в моей невиновности.
Жизнь за это время меня многому научила. В том, что Айна с таким «вниманием интересуется» моей судьбой, ничего нет удивительного. Видимо, я ей приходился братом до ареста, но не беда. Перемелется - мука будет. Но пусть она знает, что у меня совесть абсолютно чиста, а потому напрасно она боится написать мне несколько слов. За эти три года я часто вспоминал о ней и, конечно, до конца своей жизни останусь ей таким же братом. Прошу тебя, дай ей прочесть написанное мною и относящееся к ней, а мне уже достаточно того, что ты заменяешь мне и жену, и друга, и сестру - всех. Я не знаю, как мне передать все то, что должен сказать тебе и матери, которая так много взяла на себя забот о нашей доченьке. Быть здоровым, остаться живым, дождаться того дня, когда разберут мое дело и решат мою судьбу, возвратиться в свою семью и там передать все те чувства благодарности, которые сейчас на бумаге не могу изложить...
Прошел еще один год с момента нашей последней встречи перед этапом. За это время много воды утекло, осваиваюсь в новой, колымской обстановке. Зима была трудноватая, суровая, но, дорогая Варюша, ты себя зря ругаешь: одеты мы были в теплое и никаких печальных последствий не было. Весна началась в мае, даже июне - начал зеленеть лес, пошла трава, цветы всех сортов, из-под снега вылезла в большом количестве прошлогодняя ягода - брусника. Сейчас поспевает смородина, днем очень жарко, ночью - особенно к утру - холодно. На днях даже поверх луж появился лед, т.е. ночью был мороз. Климат здоровый, но комаров тут побольше, чем в Хачмазе и Евлахе, спасают накомарники.
Тебя интересует моя работа. За 9 месяцев моего нахождения здесь побывал в бригаде плотников, на дорожном строительстве и других физических работах, был звеньевым, теперь работаю бригадиром. За короткий срок на глазах в глухой тайге построили городок, кипит жизнь. В общем, крепко и здорово видно, как Советская власть осваивает Дальний Север, несет сюда культуру.
Ты пишешь, что послала мне три письма, я же получил пока одно, датированное 2 февраля сего года. Где два? Возможно, что они еще в пути, подождем - увидим. Учитывая задержку писем зимой, прошу тебя писать чаще и подробнее о себе и обо всем, что меня интересует. Хандрить, Варюша, не надо. По себе знаю, как трудно тебе приходится переносить разлуку, но что же делать, дальнейшее покажет, что будет, а пока нос не вешать! Больше духа, бодрости, расти - воспитывай доченьку, не забывайте меня, и тогда все для меня будет в порядке. Отсюда возвращаются домой люди, пробывшие здесь годами за свои преступления, думаю, что поскольку у меня их нет, то сумею дождаться благоприятных результатов.
Насчет моей щепетильности ты, милая, неправа, и вот почему. Я перед выездом из Магадана в октябре прошлого года послал заявление Сталину, Л.П.Берия и прокурору Союза в закрытых пакетах, заказными.
Прождав более полугода, написал отсюда Л.П.Берия, а затем Сталину и прокурору Союза - это было в мае месяце сего года, где указал, что клеветники Везиров, Г.Сафаров и Р.Ахундов пытались меня опорочить, не имея никаких фактов моей идущей против Партии деятельности. В общем, ты правильно написала в ЦК ВКП(б). Я не был врагом народа и не буду - о чем я говорил 23 месяца нахождения под следствием.
Должен тебе сообщить, что по заявлениям идет разбор и есть немало фактов освобождения или же возвращения на переследствие, потому прошу тебя продолжать заботу насчет пересмотра моего дела - у тебя больше возможностей.
Денег мне посылать не следует - я уже из переведенных тобой получил 150 рублей. Остальные, отправленные на Сангородок в Магадан, возможно, ты сможешь затребовать обратно. Если трудновато насчет посылки, то как-либо обойдусь - решай сама. Кстати, дорогая, твои две телеграммы долгое время лежали в конторе, и лишь случайно через одно лицо сумел получить их.
Крепкий искренний мой привет отцу, матери, Анне, Лизе, Николаю, Айне, Веруське, Милке и еще всем, кому следует.
Наберись, Варюша, сил. Если наше 10-летие прошло в разлуке, это еще не все. Мы живы, здоровы, а Советская власть, Партия умеют разбираться. ЖДИ МЕНЯ. Крепко в мыслях целую тебя и доченьку. Когда же она мне напишет? А еще отличница! До свидания. Твой Алекпер.

9 июля 1940 г.
И наконец, последнее из плохо сохранившихся из-за того, что написаны простым карандашом, писем:
Здравствуй, моя родная Варюша!
Шлю тебе, доченьке, отцу с матерью, всем родным свой искренний далекий привет.
Вот уже полтора месяца я нахожусь на новом месте и не имел возможности отправить письмо. Две посылки, отправленные вами в июне, прибыли 9 августа, после моего отъезда, и мне их выдали неделю назад (где-то 14 сентября. - Авт.). Очень за них благодарю тебя и стариков. Получилось очень кстати - в самый нужный момент. Учти, что сыр испортился, а сухари, чай и колбасу, если сумеешь отправлять посылки, замени сахаром и молоком в банках.
За год нахождения на Колыме получил от тебя лишь одно письмо от 2 февраля 1940 года. Почему нет больше? Я ведь почти ничего не знаю о вас, а это - сама понимаешь - нелегко переносить в моем положении, находясь далеко от вас. Исходя из этого, я даже не знаю, доходят ли до вас отправленные мною за это время письма - ведь я просил по получении их телеграфировать. А раз ты молчишь, значит они не доходят?
Получил извещение, что поданные мною заявления отправлены в Москву, очень интересуюсь, что тобою сделано? Имеешь ли ты ответ на твое заявление и как думаешь действовать дальше? Жены ряда товарищей получили ответы о пересмотре дел их мужей в ближайшее время, о чем телеграфировали сюда.
Вопрос твоей поездки в Москву очень важен. Посоветуйся с самым хорошим защитником и как найдешь нужным, так и делай.
У меня крепкая надежда на твою заботу и помощь в моем деле, прошу сделать все возможное, затратить, что сможешь, лишь бы добиться справедливого разбора - ведь я четвертый год в заключении из-за клеветников!
Работаю, судя по оценке начальства, хорошо, производственные задания и нормы перевыполняю, плохого за мной ничего не было и нет - честно и правдиво выполняю все дела. Немного простужен, кашель мучает, в остальном все в порядке. Деньги присылать не следует - мне хватает зарплаты (50-80 рублей). Лучше по возможности присылай продукты - жиры, сухофрукты, сахар.
Здесь уже настает зима - снег, вода замерзает, холодновато по ночам, а у вас золотая осень.
Доченька уже занимается? Не забывай в этом году насчет музыки. О причине, по какой не смогла начать учиться в прошлом году, она не писала.
Скоро три месяца, как в одно время с посылкой ты в июне отправила письмо, но его все еще нет. Если бы ты знала, как мучает это неведение. Думал, что в посылке будут обстоятельные письма, но ошибся. Записки же получил. Прошу, передай привет Лене Ларионовой, Шуре Кучеровой, Тамаре Садыховой. Как они там живут? Что у них нового? Где работает Айна? Какой у нее сейчас адрес? Про Лизу, Анну ничего не пишешь - почему? Учится ли Биби? Доченька и Милка обещали часто писать, но слово свое не сдерживают. Очень рад за успехи доченьки по учебе, о чем писал отец. Надеюсь, в этом году у нее дела пойдут еще лучше.
Еще раз прошу тебя об одном: сделай все возможное по моему делу, передай большое спасибо отцу и матери за их заботу и внимание к доченьке и тебе, за его 2 письма, которые поддерживают меня и укрепляют дух.
Временный адрес на всякий случай: Хабаровский край, г.Магадан, п/ящик 261/43.
Пока до свидания. Всегда твой Алекпер

21.IX.1940
Конечно, велик соблазн прокомментировать эти письма. Они в целом и множество деталей в них вызывают не только море эмоций, но и океан мыслей, подсказывают много поводов для обобщающих выводов и описания реакции на изложенное. Но разве кому-нибудь под силу комментарий того, о чем тут с болью рассказано?
Хотя… Пройдет долгих восемнадцать лет, прежде чем распадутся обвинения в адрес Алекпера Алиева, на основании которых он оказался сосланным в Сибирь заключенным, чтобы умереть там и быть похороненным в безымянной, братской могиле без опознавательных знаков. Только 4 февраля 1956 года помощник военного прокурора Закавказского военного округа по специальным делам написал семье:
«...Рассмотрев архивно-следственное дело №406743 и жалобу жены осужденного Алиева Алекпера, считаем, что Постановление Особого совещания в отношении Алиева Алекпера подлежит отмене на том основании, что:
1. Для ареста осудившие его органы не располагали какими-либо материалами;
2. За весь период нахождения под так называемым следствием, то есть с 5 августа 1937-го по октябрь 1938 года никаких объективных доказательств о его виновности добыто не было».
«Алиев категорически отрицал, что виновен, - пишет далее помощник военного прокурора. - Никто из свидетелей не показал, где, кем и когда Алиев был завербован в контрреволюционную организацию. Сафаров сказал, что знал об этом со слов Везирова, Везиров, в свою очередь, - со слов Рухуллы Ахундова, Ахундов - со слов Юсифа Касумова и т.д.
Установлено также, что, даже подвергнутый издевательствам, Алиев никого не оговорил».
Заявив, что Алиев, бесспорно, был осужден необоснованно, помощник военного прокурора выносит протест в порядке надзора, а спустя некоторое время появилось Определение Верховного суда Азербайджанской ССР, в котором сказано:
«Постановление Особого совещания при НКВД СССР от 9 июня 1939 года в отношении Алиева Алекпера отменить и дело за отсутствием в его действиях состава преступления прекратить».
Так было зафиксировано на бумаге то, что знали близкие и в чем был абсолютно убежден сам Алекпер. Зафиксировано после его физической смерти спустя 15 лет - в течение которых все кому не лень успели сделать много зла миллионам таким, как моя многострадальная мамочка, в 51 год скончавшаяся от тяжелой болезни и горя, которое всегда с нами.
Спасибо! Чужую беду руками разведу…
Галина МИКЕЛАДЗЕ
P.S. Последняя весточка от Алекпера Алиева поступила 1 мая 1941 года - он горячо поздравил семью с большим праздником - Международным днем солидарности трудящихся всего мира. Не мог не поздравить - такие праздники он считал святыми!
banner

Советуем почитать