Баку 14°C
Светлана Немоляева: «Пережить горе мне помогла семья»
Она востребована, всенародно любима, но при этом к ней сложно применить определение «звезда». В ней совсем нет штампованной гламурности, высокомерия и капризов. Она просто народная! Хрупкая, улыбчивая, оптимистичная и сильная! Многие коллеги Светланы Владимировны Немоляевой боялись, что она не выдержит ухода мужа, Александра Лазарева. Но она нашла в себе силы сказать: «Жизнь продолжается!»
Светлана Владимировна, всё, что Вы делаете в искусстве и в жизни, — искренне, красиво, трогательно! Но ведь нести свет в любой ситуации под силу не каждому…
(Улыбается.) Не знаю, не задумывалась над этим. Может, просто Вам так кажется? Вообще, конечно, мое поколение совершенно другое. Я себя причисляю к шестидесятникам. То время было странное, его не объяснить сейчас. Но оно нам очень дорого, и нам до сих пор сложно свернуть с той дороги, потому что это молодость. Мы тогда не думали о материальном благополучии. Все в принципе жили одинаково. И кино было другое, именно поэтому картины из Золотого фонда советского кинематографа живут до сих пор. Уживаются фильмы, которые находят отклик у зрителей, в которых есть ироничность, добродушие и нет кровавой жестокости. Если в картине есть человечность, её не забудут.
А как Вы относитесь к ремейкам на советские картины?
Невозможно переплюнуть то, что сделал Эльдар Рязанов. Я не понимаю, зачем делать плохие копии на фильмы, которые пользуются любовью в каждой семье.
Вы верите, что еще родится второй Эльдар Рязанов?
Конечно, каждое время рождает своих героев. Второй Эльдар Рязанов пока не родился… Понимаете, помимо его дарования, одержимости кинематографом он обладает добрым чувством юмора. Он, конечно, уникальный. Вообще сейчас мало героев… Вот почему люди не запоминают имена артистов, которые снимаются в сериалах? Потому что они просто говорят слова. Я не говорю, что они бездарные, а просто идет гонка. А когда произносим фамилию Гурченко, Абдулов, Ефремов, всплывают перед глазами образы, которые они создали на экране. Сейчас же так в кадре не существуют. Это ужасно! Образ должен пожить с тобой какое-то время, помучиться, поплакать…
Все картины Рязанова — шедевры. Секрет успеха в его личности?
Когда я пришла служить в театр им. Маяковского, режиссером там был Николай Охлопков. Вот он всегда говорил, что успех состоит из двух компонентов. 50% — удачная пьеса, сценарий и 50% — правильное распределение ролей. Вот у Рязанова эти показатели в каждой картине совпадают.
Несколько раз видела его на съемочной площадке. В работе он кажется очень спокойным, мягким.
Как любой режиссер, он бывает всяким. Когда не видит результата, может и прикрикнуть. Но в тех картинах, в которых снималась я, таких проявлений не было. Когда снимали «Служебный роман», он со мной общался очень трогательно и деликатно. Я долго не снималась в кино, поэтому говорила громко, как в театре. Он отводил меня в сторонку и спокойно говорил: «Света, не надо так. Ты не на тысячный зал работаешь…»
А вот другого режиссера, Андрея Гончарова, я боялась до полусмерти. Потолок сыпался в театре от его крика! Порой думала: «Да лучше умереть сейчас, чем это слышать!» А с Рязановым все артисты творческий период называют счастьем.
Ваш сын Александр Лазарев-младший много снимается, как Вы оцениваете его работы?
Вы знаете, я иной раз боюсь смотреть его сценарии. Порой там такое, что пронеси и помилуй… Но нельзя сказать, что в современном кинематографе всё плохо, порой прорывается хорошее кино, интересные актерские работы. А сыну я замечаний никогда не делала. Только в 90-е, когда предлагали сыграть убийц, говорила, что у него другое нутро и внешность… Сейчас мы не конфликтуем, живем одной семьей, доверяем друг другу.
Вы воспитали в сыне ответственность к работе, а Вам привили её родители?
Мои родители мосфильмовцы. Не бытовые люди, прямо скажем, но папа любил вкусно покушать, а мама любила приготовить. Любили отдыхать, копили деньги, записывались в туристические поездки. Но при этом во главе угла всегда была работа, Мосфильм, или они говорили «фабрика». Вся жизнь была там: просмотры в Доме кино, общение с коллегами… Даже будучи старенькими, не имея машины и денег на такси, они все равно шли в кино…
Светлана Владимировна, а как любите отдыхать?
Лучшим отдыхом для меня и Саши всегда была дача. У нас двухэтажный домик. Грибы любили собирать вместе. Цветов много на даче. Всегда мне хотелось чего-нибудь цветного и радостного. Но я цветы сажаю в ящики, а на зиму эти ящики приходится забирать в театр, в гримерную, репертуарную.
Саша меня всегда называл «политик-цветовод», из-за любви к цветам и интереса к политическим программам по ТВ.
С Александром Лазаревым Вы прожили 52 года…
В 2009 году нас поздравляли с золотой свадьбой, и мы повенчались. Так получилось, что долго шли к этому. Венчание прошло без шумихи, не напоказ.
Если бы не сын и внуки, я бы не смогла пережить его уход. Всё еще свежо в моей памяти. Я как могу борюсь со своей депрессией. Все поддерживают. Я, конечно, понимаю, что жизнь идет. Одно успокаивает хоть немного, Саша ушел в мир иной в окружении любящей семьи, в любви и заботе. А меня очень спасает работа.
Красотой, благородством Александра Сергеевича восхищались все женщины…
У него всегда было много поклонниц. Я относилась к этому с пониманием и не устраивала сцен ревности. Он и состарился красиво. Никогда не говорил никому о своих болезнях. Это знала только семья. Я думаю, все болезни его из голодного детства. Он же блокадник. Утешаю себя мыслью, что на все воля Божья. Если так случилось — значит, это судьба. Мое положение сейчас ничто не может облегчить, но осознание того, что 51 год прожит в полном понимании, поддерживает. Это не каждому дано.
Kleo.ru
Светлана Владимировна, всё, что Вы делаете в искусстве и в жизни, — искренне, красиво, трогательно! Но ведь нести свет в любой ситуации под силу не каждому…
(Улыбается.) Не знаю, не задумывалась над этим. Может, просто Вам так кажется? Вообще, конечно, мое поколение совершенно другое. Я себя причисляю к шестидесятникам. То время было странное, его не объяснить сейчас. Но оно нам очень дорого, и нам до сих пор сложно свернуть с той дороги, потому что это молодость. Мы тогда не думали о материальном благополучии. Все в принципе жили одинаково. И кино было другое, именно поэтому картины из Золотого фонда советского кинематографа живут до сих пор. Уживаются фильмы, которые находят отклик у зрителей, в которых есть ироничность, добродушие и нет кровавой жестокости. Если в картине есть человечность, её не забудут.
А как Вы относитесь к ремейкам на советские картины?
Невозможно переплюнуть то, что сделал Эльдар Рязанов. Я не понимаю, зачем делать плохие копии на фильмы, которые пользуются любовью в каждой семье.
Вы верите, что еще родится второй Эльдар Рязанов?
Конечно, каждое время рождает своих героев. Второй Эльдар Рязанов пока не родился… Понимаете, помимо его дарования, одержимости кинематографом он обладает добрым чувством юмора. Он, конечно, уникальный. Вообще сейчас мало героев… Вот почему люди не запоминают имена артистов, которые снимаются в сериалах? Потому что они просто говорят слова. Я не говорю, что они бездарные, а просто идет гонка. А когда произносим фамилию Гурченко, Абдулов, Ефремов, всплывают перед глазами образы, которые они создали на экране. Сейчас же так в кадре не существуют. Это ужасно! Образ должен пожить с тобой какое-то время, помучиться, поплакать…
Все картины Рязанова — шедевры. Секрет успеха в его личности?
Когда я пришла служить в театр им. Маяковского, режиссером там был Николай Охлопков. Вот он всегда говорил, что успех состоит из двух компонентов. 50% — удачная пьеса, сценарий и 50% — правильное распределение ролей. Вот у Рязанова эти показатели в каждой картине совпадают.
Несколько раз видела его на съемочной площадке. В работе он кажется очень спокойным, мягким.
Как любой режиссер, он бывает всяким. Когда не видит результата, может и прикрикнуть. Но в тех картинах, в которых снималась я, таких проявлений не было. Когда снимали «Служебный роман», он со мной общался очень трогательно и деликатно. Я долго не снималась в кино, поэтому говорила громко, как в театре. Он отводил меня в сторонку и спокойно говорил: «Света, не надо так. Ты не на тысячный зал работаешь…»
А вот другого режиссера, Андрея Гончарова, я боялась до полусмерти. Потолок сыпался в театре от его крика! Порой думала: «Да лучше умереть сейчас, чем это слышать!» А с Рязановым все артисты творческий период называют счастьем.
Ваш сын Александр Лазарев-младший много снимается, как Вы оцениваете его работы?
Вы знаете, я иной раз боюсь смотреть его сценарии. Порой там такое, что пронеси и помилуй… Но нельзя сказать, что в современном кинематографе всё плохо, порой прорывается хорошее кино, интересные актерские работы. А сыну я замечаний никогда не делала. Только в 90-е, когда предлагали сыграть убийц, говорила, что у него другое нутро и внешность… Сейчас мы не конфликтуем, живем одной семьей, доверяем друг другу.
Вы воспитали в сыне ответственность к работе, а Вам привили её родители?
Мои родители мосфильмовцы. Не бытовые люди, прямо скажем, но папа любил вкусно покушать, а мама любила приготовить. Любили отдыхать, копили деньги, записывались в туристические поездки. Но при этом во главе угла всегда была работа, Мосфильм, или они говорили «фабрика». Вся жизнь была там: просмотры в Доме кино, общение с коллегами… Даже будучи старенькими, не имея машины и денег на такси, они все равно шли в кино…
Светлана Владимировна, а как любите отдыхать?
Лучшим отдыхом для меня и Саши всегда была дача. У нас двухэтажный домик. Грибы любили собирать вместе. Цветов много на даче. Всегда мне хотелось чего-нибудь цветного и радостного. Но я цветы сажаю в ящики, а на зиму эти ящики приходится забирать в театр, в гримерную, репертуарную.
Саша меня всегда называл «политик-цветовод», из-за любви к цветам и интереса к политическим программам по ТВ.
С Александром Лазаревым Вы прожили 52 года…
В 2009 году нас поздравляли с золотой свадьбой, и мы повенчались. Так получилось, что долго шли к этому. Венчание прошло без шумихи, не напоказ.
Если бы не сын и внуки, я бы не смогла пережить его уход. Всё еще свежо в моей памяти. Я как могу борюсь со своей депрессией. Все поддерживают. Я, конечно, понимаю, что жизнь идет. Одно успокаивает хоть немного, Саша ушел в мир иной в окружении любящей семьи, в любви и заботе. А меня очень спасает работа.
Красотой, благородством Александра Сергеевича восхищались все женщины…
У него всегда было много поклонниц. Я относилась к этому с пониманием и не устраивала сцен ревности. Он и состарился красиво. Никогда не говорил никому о своих болезнях. Это знала только семья. Я думаю, все болезни его из голодного детства. Он же блокадник. Утешаю себя мыслью, что на все воля Божья. Если так случилось — значит, это судьба. Мое положение сейчас ничто не может облегчить, но осознание того, что 51 год прожит в полном понимании, поддерживает. Это не каждому дано.
Kleo.ru
