• пятница, 29 Марта, 15:24
  • Baku Баку 14°C

Шелковое шоу

24 ноября 2014 | 15:40
Шелковое шоу
Не знал герой старинной русской песни, обещавший одеть любимую в шамахинские шелка, что настанет день и сами шамахинцы будут лишь с грустью вспоминать о своих шелках. О временах, когда купеческие караваны, шедшие по Шелковому пути от Великой китайской стены до самого Египта, специально заходили в Шамаху, где купцы охотно пополняли свои обозы азербайджанскими шелками и хлопком. Мог ли кто предположить тогда, что путь этих напоенных ароматами пряностей Востока караванов, эта аорта, столетиями проходившая сквозь самое сердце Туркестана, однажды будет навсегда перерезана? Что знаменитые на весь мир азербайджанские ткани - расшитые золотом шелка, атлас, ослепляюще-огненная парча, еще недавно служившие украшением дворцов и радовавшие красавиц всего света, будут обречены на то, чтобы томиться в темных сундуках и узлах? А наши женщины, изредка, найдя достойный повод, будут разворачивать эти узлы, чтобы надеть праздничные наряды и глядеть на них с восхищением…
Господи, что же происходит в мире, где, в каких тайниках теперь хранятся шелка, затмевавшие своей красотой цветы? Что благодаря аккуратности и бережливости наших женщин, заботливо уложенные ими, сотни лет пролежат спрятанными от глаз шали, передники, кофты и платья, но и тогда, когда потомки хозяйки освежат и примерят на себя, будут выглядеть на них так, будто только что сшитые.
Глаз не оторвать, когда смотришь, как проплывают они в юбках-семиклинках, туго стянутых на талии поясом из черненого серебра. Как выглядят в надетых прямо на голое тело шелковых рубашках, стянутых чепкеном, так плотно обхватывающим торс, что ни единой мышцей не шевельнуть. А тем более когда украсят грудь золотыми или серебряными украшениями в виде полумесяца ювелирной работы. И то, что мы назвали бы сегодня аксессуарами - футляры для Корана, молитвенники и другие предметы - кто чем богат, - всего и не перечесть. Тут и свисающие золотые бусинки, и серьги - плоские, украшенные рубинами, с золотыми подвесками, и шекинские, в форме виноградных листьев, с бирюзой да рубином… всего не упомянешь - голова закружится. Но вот оденется она, вспорхнут на уши серьги, и покажите мне того, кто, увидев такую красавицу, не потеряет голову от любви. И, проклиная глаза свои, увидевшие это чудо, не воскликнет: «Ах, умираю я, в платье алом...».
Эх, если б все дело было только в алом платье! А вышитые канителью рукава, а золотая кайма юбки? И сбегающие по складкам завязки с помпонами… не удержаться влюбленным: «Чья дочь ты, в платье алом?..». А если девушка попалась острая на язычок и в долгу не останется: «Я - дочь могола...», - ответит она, то есть тюрчанка я, дочь тюрка. Моголами в наших краях, в Огуз-Габалинской зоне, лезгины и удины называют тюрков-сельджуков. Те, кого называют моголами, в нашем тысячелетии создали по меньшей мере три великие империи на территориях от Индии до Египта - разве перечислишь все наряды их красавиц? Вот подобно далекому парусу плывет тебе навстречу одна из них - в белом, легче воздуха, платке. Не из тумана ли соткана она, скажешь ты, не мираж ли встретил?
Безоружная, сокрушит она сердце прохожего, и не поймет он, душа ли это его или живая девушка порхнула рядом. И огузский юноша, отдавший этому платку сердце, места себе не найдет отныне, пока не зажжет в его доме очаг эта красавица.
Создатель, наградив человека зрением, отдал его во власть красоты. Парой кос, словно арканом, вооружил Он красавицу, чтобы могла она заворожить того, кто ей приглянется. Сколько же всего может украшать кончики кос? Сколько серебряных колокольчиков можно вплести в волосы? В скольких местах можно стянуть волосы плетенками из верблюжьей шерсти? Лишь безбожник не попадется в ее сети. А как облачится она в одеяния из ткани «Взгляни на меня, Гаджи», заставляющие забыть обо всех религиях на свете, и выйдет гулять по долине Джидыр, что же делать бедному Гаджи, как, забыв о сане и благочестии, не глядеть влюбленными глазами на чужую красавицу? Глаза даны, чтобы смотреть, смотреть на красавицу - благое дело, оправдывает себя несчастный Гаджи и теряет голову, а что же делать ему, как не похитить красавицу, запятнав себя кровью, или превратиться в лишенного родины скитальца? И если подобное происходит со смиренным, богобоязненным Гаджи, до какого же безумства могут довести буйные головы красная юбка и плотный облегающий чепкен?
«Вот идет моя наз-наз, разодетая в Шахназ». Кто же сможет равнодушно видеть это? Эта ткань Шахназ - тонкий, как тюлевая занавеска, шифон, а если поверх шифона - бархатные цветы, она кажется живой, как змеиная кожа. Та, что отзывается на каждое движение. Чуть всколыхни ее - так засияет, что глазам больно.
Тысячи оттенков есть у Шахназ... Фиолетовые, золотистые, по-весеннему зеленые, цветастые. Кто же не потеряет голову от этой фиолетовой западни, золотистого мерцания, нарядной зелени? А матушкам и тетушкам сраженных тканью Шахназ не остается ничего другого, как идти и сватать эту девушку. Полюбуйтесь, какие ослепительно яркие ткани несут они в подарок будущей невесте. И достойная лишь восторгов невеста, которую изящные, подтянутые подружки ведут в дом жениха, где станет она женой, матерью, хозяйкой, одета в этот день так, что блекнут все цвета улицы. Даже сейчас движение на улицах Баку регулируется не зеленым, желтым и красным цветами светофоров, а зрелыми, молодыми и совсем юными представительницами женского пола. И у каждой есть свое место. А водители, которые не обращают внимания на нетерпеливые сигналы едущих сзади, останавливают машину, чтобы уступить дорогу: пожилым - с уважением и заботой, молодым - с обожанием, совсем маленьким - с лаской, - все они сыновья и внуки тех самых матерей и бабушек, покорявших некогда своей царственной красотой...
Тюрки издавна с почтением относились к женщине и, обращаясь к ней, называли «ханым» - «госпожа», независимо от того, бедна она или богата, низшего сословия или высшего. Они всегда были готовы пойти на смерть во имя матери, сестры, не говоря уж о любимой... Не зря ведь говорят: пусть убьют меня во имя кареглазой.
А не приведи Аллах, кто-нибудь умрет и наступят в доме траурные дни, старухи командуют молодыми: «Принеси-ка мою чадру!». Обернет седая старуха голову черной чалмой, наденет черную гофрированную рубашку, поверх нее - черную шелковую юбку, а на юбку - черный передник, обует обтянутые черными чулками ноги в черные чусты и лишь потом обернется в черную чадру. Капнет на руку розовое масло, разотрет ладонью, чтобы все, чего коснется она, благоухало. И соберутся сорок-пятьдесят благоухающих розами, и достойно проводят они в последний путь покойного. Да так, что и живые позавидуют: это ведь счастье - быть похороненным со столь тщательными приготовлениями.
А сколько разновидностей имеет сама чадра: и сходящаяся концами на голове, и клетчатая, и в горошек, и в полоску - дамасская и кисейная, прямоугольная, и овальная - все тут и не перечислишь.
Как-то в двадцатые годы нашего столетия группа писателей затеяла спор: стоит ли женщинам ходить без чадры. Так ни к чему и не придя, решили обратиться к великому поэту и драматургу Гусейну Джавиду.
- Джавид эфенди, - спросили его, - в чадре красива женщина или без чадры?
- Красавица всегда красива, - ответил поэт, - но чадра придает ей таинственность.
У нас в горных селах, в Огузской, Габалинской, Шекинской зонах, женщины чадру не признают. Суннитские женщины редко надевают чадру. Это у шиитов женщины прежних времен не выходили без нее на улицу. Старые женщины в Нахчыване, Ордубаде и сейчас носят пеструю, овально скроенную чадру. Яркая, простая, ниспадающая фалдами, подобно средневековой мантии, чадра развевается, как крылья бабочек. А в горах носят келагаи, шали. Завязав их концы на макушке, в шальварах по щиколотку, внизу расшитых тамбурной вышивкой, жен¬щины мчатся на конях, подобно ловчим птицам.
Весь день в седле - с горных пастбищ в долины, из долин на пастбища - такова жизнь кочевников-скотоводов. А как поразительно красивы их вязаные носки-джорабы! А связанные из шерстяных и шелковых нитей наряды невест, а рубашки женихов из тирме - тонкой шерстяной ткани ручной работы...
Как же иначе, если девушек с детства учат шить, чтоб к пятнадцати-шестнадцати годам они своими руками сшили и связали себе приданое. Я не говорю уж о подарках жениху, его родственникам - о вышитых кисетах, футлярах для часов, ночных колпаках, мешочках для печати, для ручек, особых мешочках для усов, о туфлях, носках. И все, чтобы предохранять от вражды. Позже, если среди родни и вспыхнут споры, если и возникнет недовольство, оно не перейдет во вражду: эти подарки заставят умолкнуть недовольных.
Не смогут обиженные переступить через эти подарки - знаки уважения и внимания. Но вершина подарков - платок на голову. Молодой золовке - шелковую шаль, жене деверя - белый келагай, крепдешиновую шаль, родственницам чуть постарше - шекинские келагаи, шелк для которых выкрашен в краске из луковой шелухи, или басгальские келагаи. Ах, что это за чудо - басгальские келагаи! Украшенные самыми различными бута - из¬любленным орнаментом азербайджанцев, по которым многое можно прочесть. Бута, головки которых смотрят в разные стороны, называются «обиженные бута». Если бута склонились друг к другу, - «целующиеся бута», символ любви. Когда меж парой бута видны веточки, это значит, что «бута с детьми» - символ семьи. «Беременная бута» вся заполнена листьями, цветами, узорами. Если с конца бутона свисают листья - плодоносящая бута...
Издревле наши предки видели в бута полмира - аналог монады. Мир воспринимался в виде слившихся в одно кольцо двух бута. Добро и зло, мужчина и женщина, небо и земля, материальное и духовное. Не случайно, согласно древним поверьям, земля стоит на двух китах.
Если юноша нашел свою суженую, говорят: ему дарована бута. Но не только бута украшают басгальские келагаи.
А птица Феникс! Для знатоков это - вершина. Ибо знатоку ведомо, каких трудов стоит создать настоящий набивной басгальский келагай. Все узоры наносятся набойкой. Чтобы краски не смешались, когда красят основу келагая, узоры покрывают глиной. Есть келагаи, до которых дотронуться страшно - так они нежны. С помощью келагая шекинцы определяют чистоплотность девушки, ее аккуратность. Многоопытные, все знающие женщины, пришедшие приглядеть невесту, улучат момент, когда девушка будет проходить мимо, и словно случайно соскользнет келагай с головы свахи под ноги девушки. Если пятки девушки шершавые, она непременно потянет ниточку келагая. Значит, девушка не следит за собой. Такую никто сватать не будет.
Даже сейчас, в XXI столетии, на бакинских улицах все еще можно встретить почтенных старых женщин в шалях из тирме. Понимающему человеку сразу ясно - перед ним представительница древнего, знатного рода. Не зря ведь на их лицах столько благородства! К тому же иметь шаль из тирме могли позволить себе женщины из ханских, бекских семей. Эта шаль соткана так нежно, из такой тонкой шерсти, что ее можно пропустить через перстень. Есть такие сорта тирме, за которые покупатель платил столько золота, сколько весила ткань.
Тирме - аристократка среди тканей и по цене, и по яркости красок, подобранных с изысканной гармонией. Знать жила и умирала в тирме. Беки носили архалуки, ночные колпаки из тирме. Женщины - отороченные мехом чепкены из тирме. На мутаках - тюфячках, покрытых тирме, - нежились, молились. И в последний путь человека провожали на носилках, укрытых тирме. Да, мои дорогие, шаль из тирме - это бессмертное наследие, доставшееся нам от беков, ханов, которых мы сожгли в огнях революций, истребили на войнах, сгноили в сибирских ссылках.
Пусть же перейдет она и к будущим поколениям, напоминая о воспитании, обычаях, выработанных веками. Умение одеваться - тоже признак воспитания и культуры.
Сара Огуз Назирова
banner

Советуем почитать