Поэт, интеллектуал, патриот

ПАМЯТЬ
Думаю, эти три слова, вынесенные в заголовок, как нельзя более точно характеризуют Рахмана Бабаханлы - удивительно незаурядную личность, которой при всей ее неординарности и гениальности была присуща патологическая скромность и незаметная глазу простота, полное отсутствие желания «засветиться». Это его качество поражало и даже в какой-то степени вызывало возмущение, смешанное с чувством восхищения и восторга перед подлинным человеческим величием. Он всегда поражал своей феноменальной памятью, логикой и аналитическими способностями.
Известный азербайджанский ученый, доктор филологических наук Газанфар Пашаев, приняв участие в его передаче о Физули, сказал, что это настоящая диссертация маститого ученого-филолога о великом Физули. «Азербайджанская литература потеряла в его лице не просто богатейший интеллектуальный самородок и средоточие талантов, но личность, которая вобрала в себя все самое ценное, оригинальное и глубоко национальное, что отличало азербайджанскую культуру в целом и поэзию в частности».
Как-то раз я спросила его, как удается запомнить такое фантастическое количество стихов и цитат на родном и русском языках, на что он ответил, что ведь живет ими, живет в них и не выходит из плена поэзии. Мы часто беседовали о литературе, о жизни писателей и поэтов, о наших художественных предпочтениях, предлагали друг другу какие-то новые идеи, планировали задумки, статьи, выбирали новых героев. Многие наши беседы, даже на улице, когда мы возвращались с какого-то мероприятия или, скажем, мугамного конкурса, я записывала на диктофон. Одну из таких бесед хотелось бы представить читателям в день рождения Рахман муаллима, после неожиданного ухода из жизни которого образовалась невосполнимая пустота.
Часто в беседе с ним я упоминала имя профессора Гюльрух Алибейли, которую нежно люблю, и однажды Рахман муаллим попросил меня познакомить его с известной писательницей и прочесть ей свои стихи, пригласить на свою авторскую передачу («Ədəbi abidələr» AzTV). Он часто сокрушался, что не может найти для своей передачи истинного знатока мировой литературы, интеллектуала, обладающего независимым взглядом и оригинальным мнением, свободно владеющего родным языком. Поскольку Гюльрух ханым в своих произведениях часто ссылалась на философов Вольтера, Монтеня и Шопенгауэра и блестяще знала их произведения, Рахман муаллим, также постоянно цитировавший этих философов, настоял на встрече с человеком, которого достаточно хорошо знал заочно.
Так в октябре прошлого года мы оказались в гостях у Гюльрух ханым Алибейли, которую знаменитый Алиш Лемберанский называл лучом света в темном царстве, в ее старо-бакинской квартире, в которой витал дух трепетного отношения к традициям и предкам, к истории своей родины и мировой культуре. Это был маленький дом-музей с большим количеством экспонатов, фотографий, книг и старинных предметов быта, бережно выставленных и хранимых домочадцами. Поскольку Гюльрух ханым недавно оправилась от болезни, дабы не утомлять ее, мы решили устроить небольшой вечер поэзии.
Как всегда, прежде чем прочитать очередное стихотворение, Рахман муаллим рассказывал его предысторию, импульс, где-то вычитанные строки, событие или мысль, которые вызвали к жизни поэтические строки. Однажды в беседе я даже выдвинула идею о том, что будущий сборник его стихов обязательно должен содержать предысторию или ту информацию к размышлению, после которой родилось очередное произведение, потому что без этого понять истинный смысл и посыл автора сложно. Поэт согласился со мной.
В его стихах было все: и лирика, и глубокая философия, и яркий национальный дух, оригинальное видение и оценка исторических и жизненных событий, и великолепное владение языком, сочность и народность поэтического стиха, отличное знание истории и мировой литературы. Их отличали яркая самобытность, драматический накал, взвешенность и плотность информации.
Так и на сей раз, после своеобразного вступления, произнесенного, звучным, хорошо поставленным и неторопливым голосом, он начал декламировать стихотворение «Ətri gedən çiçəklər» («Утратившие аромат цветы»), и по ходу чтения Гюльрух ханым несколько раз негромко восклицала: «Sag ol!». В конце, сказав «браво!», она добавила, что самое главное в стихе - это животворность и свежесть неувядающих чувств поэта, которые запечатлены в музыке стиха и живут в строках.
Прежде чем прочесть стихотворение «Молитва», Рахман муаллим рассказал историю его перевода (к слову, достаточно удачного) на русский язык замечательным мастером Сиявушем Мамедзаде, хотя всегда был уверен, что его стихи перевести невозможно.
- Я настолько был уверен, что мои стихи не поддаются переводу, что боялся даже взглянуть на перевод Сиявуша. Я увидел его только спустя четырнадцать (!) лет, после того как воодушевился мнением человека, которому доверяю. Я не осмеливался купить номер «Литературки», где этот перевод был опубликован, потому что боялся устыдиться самого себя. У Жана Кокто в связи с этим есть интересная мысль: «Стих непереводим даже на тот язык, на котором он написан». Я решился раскрыть старый номер «Литературки» только после положительной оценки компетентными людьми.
Г.Алибейли: Очень интересное стихотворение, оно созвучно моим мыслям, которые обуревали меня в последнее время, стих непосредственно перекликается и как будто приветствует мои последние записи... Мишель Монтень и Вольтер для меня - родные люди, и сказанные ими слова очень созвучны моему духу.
Вольтер - отец и мать французской революции. Один философ сказал, что если соберутся все философы мира, они не будут умнее Вольтера. Он умер в моем возрасте, так что я несколько запоздала… Вы прочли два стихотворения, и оба они - совершенно разные по настроению, сюжету, окраске, ритму и форме.
Это и есть самое главное. Анар как-то говорил, что однажды прочел несколько стихов молодого поэта и они ему очень понравились. Но когда тот выпустил книгу, Анар увидел, что все стихи похожи один на другой и формой, и содержанием. Разнообразие форм - вот что главное! У чемпиона района бывает несколько приемов, а у чемпиона мира - бесконечное количество. Так и в поэзии - стихи не должны быть похожи один на другой.
Это свидетельствует о том, что и сама личность автора однообразная, блеклая и серая, жизнь его неинтересна, а должна быть похожей на кипящий котел.
- Вы правильно заметили, - сказал Рахман муаллим, - и ваша мысль скорее напоминает мироощущение влюбленной девушки, чем человека, умудренного жизнью, ваше духовное здоровье, молодость восприятия и ощущений неподдельны. Я сейчас прочту другое стихотворение - «Hər ötən sevgidən bir payız gəlir» («После каждой любви осень наступает»), и вы послушайте, насколько оно отличается от предыдущих. По мне, стихи бывают счастливые, а бывают похожи на детей, улетевших из родного гнезда. Есть стихи, которые вспоминаешь, но не считаешь их стихами. Есть такие, к которым относишься не очень тепло, но есть стихи, которые совсем забываешь, есть стихи-настроения… У меня есть стихотворение, которое я сам высоко ценю, оно было написано 7 сентября 1987 года, но опубликовано 21 октября 1988-го, и в душе я отмечаю его 25-летие. Как хорошо, что наш меджлис дал мне возможность излить свою душу... Я помню не только даты написания своих стихов, но и даты их публикации, как родители помнят день рождения своих детей. Это не самое любимое мое стихотворение, но многие считают его очень значимым в моем творчестве и помнят его. Для меня важнее сам процесс написания и рождения стиха, чем его результат. Как получилось, что я написал его? На самом деле я его не писал, я возвращался из Лачина в Баку… и эти строки пришли мне откуда-то, это мой своеобразный отчет перед Всевышним…
У азербайджанского народа такие гениальные баяты, что только по этой причине он может называться великим. Один высокопоставленный чиновник из российской Госдумы, гостивший в нашей стране, услышав азербайджанский гимн, сказал: «Я сразу понял, что это нечто великое, а народ, создавший его, не нация торгашей!»
- Я безумно люблю свой народ и не мыслю своей жизни где-то, кроме Баку, - сказала Гюльрух ханым. - Было время, когда меня пытались удержать в Штатах, предлагая работу, но я отказалась. Пусть трудности, лишения, но на любимой, родной земле… Я очень спокойно смотрю на смерть, у меня к ней дружеское отношение.
- Не вмешивайтесь в божий промысел, Гюльрух ханым! Как-то в беседе о смерти я прочитал стихотворение, где вопрошаю, почему человек, прося Бога ниспослать ему лучшую жизнь, не молится о том, чтобы ему была уготована лучшая смерть, ведь и она должна быть достойной человека…
Рахман муаллим прочел стихотворение Бориса Пастернака, и после наступившей паузы Гюльрух ханым сказала: «Очень чуткий был поэт, стихи предельно искренние… Он получил Нобелевскую премию… а вы хотели бы ее получить? - и засмеялась.
Поэт со свойственной ему степенностью ответил: «У Тургенева есть такие слова: «Я отдал бы все, что у меня есть, взамен того, чтобы любящая женщина рядом сказала бы мне: «Иван Сергеевич, пожалуйте к обеду!».
- В творчестве побеждают лишь те, кто не может не писать. Настоящая литература рождается в сердце, и человек должен быть Человеком. Пользуясь моментом, хочу высказать теоретическую мысль, которая состоит в том, что я могу писать только от своего лица, только будучи искренним проявляется характер и мировоззрение человека. Как-то раз, недавно, меня упрекнули в том, что я всегда пишу о себе, своих мыслях и ощущениях и что настало время писать романы. В то же время на даче мне попались на глаза книги Льва Толстого и других писателей, но привлек меня молодой писатель Гришин, который высказал такую мысль: «Литература должна быть правдивой, и только если я пишу о себе, я не буду врать». Эти слова окрылили меня. А Толстой пишет: «Когда я написал «Войну и мир», пол-Москвы стали моими врагами, потому что я писал правду. Писать правду - это удел самых мужественных».
- Послушайте, что говорит Томас Вульф: «В мировой литературе очень мало произведений, которые могли бы по своей автобиографичности сравниться с «Приключениями Гулливера», хотя в этом произведении мы не находим сходства с биографией автора. Все созданное писателями так или иначе связано с их биографией.
- Только в таком случае из-под их пера появляются подлинные шедевры!
- Когда я беседовал с Б.Вахабзаде о Физули, чтобы сделать с ним передачу на радио, он спросил меня, преподавал ли он мне, на что я ответил, что нет, ибо окончил Институт народного хозяйства. Он удивился: а каким образом ты так хорошо знаешь Физули, наши студенты на филфаке и то не могут понять его, не говоря уже о том, чтобы так глубоко разбираться в его творчестве и тем более цитировать. Я ответил, что самостоятельно изучил его газели. Наша трагедия не только в том, что русскоязычные азербайджанцы не знают Физули, а в том, что многие азербайджаноязычные писатели и поэты тоже не понимают тонкостей и философию его творчества. В молодости я считал, что самое прекрасное стихотворение о любви - это «Свидание» Пастернака. Но после сорока лет я понял, что величайшим образцом любовной поэзии являются газели, которые произносят Лейли и Меджнун, когда последний появляется у ее шатра, закованный в цепи.
…И со свойственной ему выразительностью Рахман муаллим озвучил всю сцену из этой поэмы.
Афет ИСЛАМ