Можно ль душу из сердца украсть…

СОБЕСЕДНИК
Уже десятый год Садагят Каграманова работает заместителем председателя Государственного комитета Азербайджанской Республики по проблемам семьи, женщин и детей, и лишь ныне мне выпала счастливая возможность побеседовать с ней о том, как складывалась жизнь этого партийного лидера и государственного деятеля. Человека, чей многолетний опыт содержит богатую информацию о нашем недавнем прошлом, сформировавшем многие взгляды и привычки, на базе которых приходится решать насущные задачи сегодня.
Так закономерно и ожидаемо, что Садагят ханым увлеченно рассказывает о глобальных стратегических государственных программах, осуществляя которые, опекающие наших соотечественниц сотрудники Гокомитета и общественные организации в регионах республики участвуют в международных акциях, решают проблемы конкретных семей и способствуют улучшению нравственного климата в стране. И еще о том, как благодаря активистам женского движения на местах ведется просветительская работа, создаются новые очаги культуры, формируются структуры малого и среднего бизнеса, обеспечивающие женщинам и целым семьям не только материальную независимость, но и моральное удовлетворение. Прежде всего - тем, что помогают им ощущать себя участницами мощных, всеобъемлющих преобразований, на которые подвигли всех нас судьбоносные события на рубеже ХХ и уже шагающего по планете XXI века.
И так все это естественно и поучительно, так радует возможностью поделиться с читателями позитивной информацией, которой воодушевляюще щедро делится Садагят ханым. Но, слушая ее, я испытываю внутреннее нетерпение и жду момента задать ей, пожалуй, не очень корректные вопросы о прошлом.
- Как вам, члену КПСС, партии, которая долго вводила нас всех в заблуждение и, натворив много бед, распалась как изживший себя конгломерат, удавалось долго осуществлять функции секретаря городского комитета Компартии по идеологии? Не только же потому, что на этот вожделенный для многих земляков пост ее избрали партийцы большого промышленного города Алибайрамлы (ныне Ширван)? И не в силу привычки добросовестно добиваться поощряемых успехов, за которыми - награды и движение по служебной лестнице вверх…
- Я никогда не искала случая получить престижную должность. А инициативно относилась к любому делу, которое мне доверяли, не допуская и мысли, что мне могут сделать замечание.
- Самолюбие?
- Возможно… Мне как-то удавалось находить удовольствие в работе, за которую бралась…
- И в партийной - тоже?
- До нее много воды утекло…
- Интересно…
В школьные годы Садагят росла утонченной красивой девочкой, какие обычно привлекают своим обаянием и, пользуясь завидным вниманием, выбирают либо ранний брак, либо - общественную работу. Садагят выбрала второе - как гордый человек, авторитет которого признавали даже одноклассники.
Внутренний огонек, интерес ко всему новому, удовольствие от участия даже в самых обыкновенных школьных событиях… И еще - множество книг, размышления - все это делало ее интересным собеседником, обладателем собственного мнения и необычных взглядов, порождавших уважение к ней. Ну, совсем так, как происходит с людьми, рассчитывающими только на себя, начисто свободными от испепеляющего вкуса зависти.
Она рано поняла, что ее честолюбивые планы не могут рассчитывать на материальную поддержку родителей, имевших шестерых детей, - в Баку уже училась старшая сестра, и возможности помогать материально еще одной дочери родители не имели. На счастье, филиал Бакинского нефтяного техникума, что имелся в родном городе, работал как вечернее учебное заведение, а это позволило учиться и работать одновременно.
Работать Садагят пошла на скромную должность технического секретаря горкома партии, а потом стала заведующей общим отделом городского исполнительного комитета, где оценили ее аккуратность, ответственность и умение систематизировать множество собиравшихся там документов.
Смекалка и активное проявление самостоятельности обеспечили Садагят благосклонное отношение старших сотрудников, и при первой же возможности ей выдали рекомендацию в Бакинскую высшую партийную школу, лучших выпускников которой ждала партийная карьера.
Она была лучшей. Даже в том, что никогда не стремилась вверх по должностной лестнице, чтобы, ощущая власть, повелевать другими. Подниматься ей помогали генетически заложенная любовь к правде и порядку, внутренняя организованность, трудолюбие, ответственность. И, конечно же, способность работать над собой, развиваться без честолюбивых замыслов, лукавства и лозунгов. Все то, что таким, как она, закономерно открывается вслед за годами учебы в вузе, тем более - в таком, как Бакинская высшая партийная школа, для Садагят… не открылось.
С дипломом партшколы ее… «сослали» в торговлю! Директором Алибайрамлинского смешанного торга, находившегося в системе Министерства торговли Азербайджана. Сказали, что доверяют отстающий участок, в надежде, что именно она наведет там порядок, но многие по опыту знали, что в этой системе разговоры о порядке - сплошная демагогия. Что там можно лишь запачкать репутацию и на всю жизнь забыть о добром своем имени, о так счастливо складывавшемся начале и завидных перспективах на будущее.
- Торговля и в самом деле была отстающим участком народного хозяйства той большой страны, ее головной болью. С одной стороны, партия понимала и шумела о том, что через нее вроде бы решала главную свою задачу - обеспечить «всевозрастающее» благосостояние советских граждан. А с другой - априори было ясно, что при главных пороках системы, в условиях государственной монополии, а значит обезличенной, так называемой общенародной собственности, плановой системе и повальном безудержном стремлении большинства урвать увесистый кусок, все разговоры носили как минимум демагогический характер.
Вы и в самом деле, Садагят ханым, надеялись что-то изменить в лучшую сторону, как декларировали посылавшие вас на «огневую точку» руководители?
- Наверное, исподволь я жила по принципу «если партия сказала «надо»… у нас героем становится любой». Не профессионал в той системе, я была подкована в смысле организаторских навыков, старалась устранить явные несуразицы, «насаждала» элементарную культуру обслуживания… Проводила специализацию магазинов там, где это было возможно, волевым решением добивалась того, что ощущала интуитивно. Скажем, чтобы сливочное масло не выставляли на витрину рядом с остро пахнущими резиновыми калошами или кирзовыми сапогами… Требовала соблюдения режима работы объектов, правил…
- Но от этих «усилий» система не переставала быть рассадником изощренных негативных явлений… и «мальчиком для битья».
- Зная, в каких сложнейших условиях трудились работники магазинов, руководители торга вынуждены были относиться к ним, как говорится, лояльно. Как к людям, ценой героических усилий выполнявшим основную функцию - план товарооборота - главного тогда показателя успешности, за который всех нас по итогам каждого месяца вызывали на ковер. Ну, туда, где распекали, не стесняясь в выражениях и срываясь на крик, заканчивая каждую экзекуцию угрозой увольнения по статье «недоверие» - то есть с «волчьим билетом», в положении изгоя.
- Почему именно товарооборота? Были же и другие показатели…
- Ими часто пренебрегали - не до жиру, быть бы живу. А товарооборот… Это возвращающиеся в банк наличные деньги в виде выручки магазинов за проданные товары. То есть деньги, которые граждане получили как зарплату предыдущего месяца и потратили здесь и сейчас.
- А в чем же проблема?
- Будто не помните… Конечно же, в том, что одних товаров сплошь не хватало, другие «страдали качеством» и, не пользуясь спросом, валялись на прилавках и в подсобках.
- Помню…
- А Государственному банку нужны были свежие наличные, чтобы выдавать следующую зарплату рабочим и оплачивать поступающее на фабрики и заводы сырье, спасаясь от простоев и обеспечивая персонал работой сегодня.
- Во избежание социального взрыва…
- Разве что подспудно… Кризис, сами знаете, разразился позже. Когда в заботу государства о благосостоянии народа верили лишь постаревшие фанаты.
- Насколько же хватило терпения и здоровья у директора, обладающего чувством собственного достоинства и гордостью, потенциально опытного организатора?
- Моя «ссылка» продолжалась около полутора лет.
- Достаточно гуманно… Тем более что ваше расставание с торговлей не стало позорным крахом, а было воспринято как сенсационное событие.
- Это правда.
- Ладно, тогда избрание секретарем горкома партии по идеологии человека, успевшего поработать в «презренной торговой системе»,
вызвало небывалый резонанс, и в вашем случае было воспринято весьма положительно. Но как сегодня воспринимается вообще роль такой фигуры в обществе? Ведь о той идеологии говорят столько негативного…
- Говорить не запретишь… Оглядываясь на те времена, невольно произношу фразу: «Политика, идеология есть искусство возможного».
- А я в подобных случаях добавляю «…и невозможного». Это когда испытываю внутреннюю потребность отдавать должное тому, что сделал для Азербайджана наш общенациональный лидер Гейдар Алиев.
- Лучше не скажешь… Не отрицая роли государства, правящей партии, нам следует избавиться от мнения, будто сами мы - подопытные кролики, свободные от собственной ответственности, а некто (по инерции критикуемый) должен нам все подавать на блюдечке с голубой каемочкой.
- Мне совсем недавно в ответ на критику фильмов, «лакирующих советскую действительность», пришла мысль о том, что это своего рода картинки, показывающие, как стоило бы жить, что осудить, от чего отказаться… То есть не такая уж вредная форма воспитания.
- Я не вижу ничего зазорного в том, что наши идеологи занимались наглядной агитацией, плакаты печатали, лозунги на транспарантах развешивали, портреты передовиков… Это называлось воспитанием на положительном примере и было естественным противопоставлением смачно критикуемым разоблачениям прошлых устоев.
- Это входило в ваши обязанности…
- В массе все это оправдывалось и зазорным не было. Сегодня многие сами себя пиарят. Поощрение - оправданный стимул. Хуже, что процветали некомпетентность и несправедливость, неуемное рвачество.
- Какие догмы особенно трудно было проводить в жизнь честному, мыслящему идеологу?
- Предписание разрушить до основания то, что было основой добропорядочности и мира в душе.
- Вы имеете в виду веру и так называемый атеизм?
- Конечно! То, что противоречило здравому смыслу, с самого начала стало проявлением абсурда и, по существу, разрушило коммунистическую идеологию. Знаете, нам не очень докучала цензура - выдающихся писателей-диссидентов в таком промышленном городе, как Алибайрамлы, не было. Местные газеты в целом были лояльны властям. Рассказывали об успехах, ратовали за все доброе, критиковали недостатки. А вот критика религии отвращала от собственно веры, а это, сами понимаете, путь в бездуховность.
Несмотря на предписания, практически у нас никто всерьез не выполнял пункты о борьбе с тем, что веками питало духовность народа, гуманно регулировало взаимную ответственность людей, уважение к общественному мнению, обуздывало агрессию, эгоизм, зависть. Большинство из нас старались и находили возможности соблюдать вековые традиции - оруджлуг, магеррамлик, Новруз байрамы… Запреты существовали лишь формально.
-А вы, партийный секретарь по идеологическим вопросам, «этого не замечали».
- И хоть много «грехов» приходилось брать на душу, когда практически в каждой семье чтили эти традиции, сегодня с гордостью говорим, что закрывали на это глаза, считая, что делаем богоугодное дело. Сказал же замечательный наш поэт Самед Вургун: «Можно ль душу у сердца украсть? - Никогда!».
- Практически потакая разоблачению двойных стандартов, и без того в изобилии свойственных ленинской идеологии, не умея предугадать отдаленных последствий подобного расшатывания той «системы ценностей»…
- По крайней мере, были ближе к народу, к его природе и к правде жизни.
- …к которой, наконец, стали приближаться в те дни, когда ставший независимым Азербайджан начал обретать свой нынешний имидж. Когда отпала необходимость замалчивать и возводить клевету на достойных граждан, стоявших у истоков исторических заслуг, и можно было воздать должное выдающимся гражданам. Когда вы, к тому же, перешли на работу в систему исполнительной власти, чтобы можно было жить работать, не кривя душой. Это было… подарком судьбы?
- Работая в органе исполнительной власти, не соскучишься, но живое общение с людьми и проблемами позволяет видеть результат.
- Но то были весьма сложные 1995-2005 годы… Помните?
- Еще бы…
- Карабахская война, шехиды, беженцы…
- А еще Сурет Гусейнов… Как-то его помощник даже ворвался в мой служебный кабинет с автоматчиками и стал диктовать свои условия.
- Испугались?
- Как вам сказать… Наверное, на какое-то мгновение… Но стоило собраться с мыслями, вспомнить о доверии государства и своей ответственности, силы вернулись. Поняла, что охранники с автоматами - это обычные трусы, их «статус» - наглость. Напугав кого-то, они потом будут смеяться над достойными людьми.
- И вы одержали над ними верх…
- Я как-то интуитивно ощутила, что чем тише с ними разговариваешь, тем убедительнее звучит твой голос. Тут не власть, а правда приносит эффект.
- Глава исполнительной власти города… Вопросы идеологии и экономики, заботы граждан… С какими только проблемами народ не обращается в эту структуру. Что помогало справляться, раз уж вы этим занимались более десяти лет?
- Гейдар Алиев учил нас самым бережным и внимательным образом решать все проблемы каждого, кто обращается или не знает, как выйти из трудного положения.
- И вы не уставали…
- Знаете, поддерживало то, что имеешь возможность делать добро, выручать людей из беды. А еще - то новое, что приходило в нашу жизнь с развитием инициативы, с избавлением от запретов и ограничений.
- А авторитет?
- Надеюсь… При всех трудностях переломного периода, который и принес известную самостоятельность. Казалось, трудно принимать новые решения, привыкать к иным порядкам, но порой они позволяли освободиться от уверенности в том, что все проблемы решаются наверху, поощряли умение надеяться на себя.
- Практически вы обрисовали обстановку, в которой приходилось начинать и все десять лет работать по-новому.
- И сформулировала - пусть на местном уровне - те задачи, которые приходилось решать мне вместе с коллегами.
- В этом перечне - знания, честность, вера…
- Как опора, стратегия, цель…
- Не секрет, что на эту должность вы пришли по рекомендации Гейдара Алиева, после того как отказались от предложения баллотироваться на роль депутата парламента от партии «Ени Азербайджан», в которую вступили уже после того как все мы разочаровались в КПСС.
- Многие назвали тогда мой поступок самонадеянным, но разве он мог быть таковым, если президент сам согласился с моими доводами…
- Согласился?
- Сами знаете. Когда я поделилась с ним, что у меня три дочери и маленький сынишка, которого я родила в 42 года, Гейдар Алиев как-то задумчиво сказал: «Да, на партийной работе многие девочки поздно выходят замуж… Ты молодец, решилась». И сказал, что работать я буду в родном городе, рядом с семьей. Теперь я горда тем, что могла реализовать свой опыт, а мои дети получили в семье все, что мы с мужем могли дать им в духовном и нравственном плане. Они образованы и хорошо воспитаны.
- Вот мы и подошли к теме, которой более всего могла быть посвящена моя сегодняшняя беседа с вами. С председателем Государственного комитета по проблемам семьи, женщин и детей Иджран ханым Гусейновой мы уже подробно говорили. Она рассказывала о том, как в регионах помогают девочкам, чьи права ущемляют родители, не позволяя учиться и обрекая на затворничество в ожидании замужества. Сейчас хочу поговорить о тенденции, которую тоже иначе как тревожной не назовешь.
- Вы имеете в виду…
- Я имею в виду ту повальную тенденцию, по которой наши нынешние женщины не обременяют себя заботами о воспитании собственных детей.
- Слышала, как многие хвастаются занятостью в офисах. Им, видите ли, приходится больше зарабатывать, чтобы дать детям «хорошее образование», которое, как известно, ныне стоит немалых денег.
- Вот-вот! Но - заметили? - никто не говорит о том, что намерен дать детям отменное воспитание. За деньги нанимают няню и репетитора, готовят к поступлению в престижные вузы с большим конкурсом, а что до воспитания… оно даже не подразумевается. Не может ли это стать продолжением бездуховности, начавшейся в годы пропаганды неверия?
- Воспитание - это душевное общение, личный пример, даже самоотречение, душевная тонкость и щедрость - то, чего не купишь ни за какие деньги, и что непросто вернуть.
- Как было у вас?
- Поверьте, при огромной нагрузке я никогда не чувствовала себя усталой. С одной стороны, искреннее удовлетворение приносила сама работа, которая состояла в заботах о людях, нуждавшихся в моей помощи и опеке.
- А с другой?
- О, это мои прекрасные дети. Я в деталях рассказывала им о том, как прошел день, что важного и нужного сделала вместе с сотрудниками.
- А они?
- Наперебой делились своими новостями: рассказывали, что прочитали, какие получили оценки, что собираются делать завтра, как следят за порядком в доме…
- И никаких секретов?
- Наоборот!
- А отдых?
- Все это и есть отдых. Плюс, конечно, возня на приусадебном участке - сажаю овощи и цветы, ухаживаю за деревьями. Что может больше подпитывать здоровье, чем энергия земли!
- Спасибо вам за откровения. И, конечно же, успехов в кропотливой работе на благо новых и новых поколений.
Галина МИКЕЛАДЗЕ