• четверг, 28 Марта, 22:08
  • Baku Баку 13°C

Каспийское море слов

29 ноября 2019 | 16:24
Каспийское море слов
Под таким заголовком в «Литературной газете» (№48 от 27 ноября с.г.) вышла статья Константина Кедрова, где автор делится своими мыслями по поводу монографии академика Камала Абдуллы о древнем эпическом сказании «Китаби-Деде Горгуд». Представляем вашему вниманию данную публикацию.
Академик Камал Абдулла написал увлекательную монографию о древнем эпическом сказании «Китаби-Деде Горгуд». Разумеется, мне, как автору труда «Поэтический космос», вышедшего в «Советском писателе» в 1989 году, более чем близка мысль ученого о том, что эпос есть не что иное, как отголосок космического первовзрыва, в результате которого возникло и продолжает по сей день твориться наше мироздание.
Невозможно отрицать, что великие эпосы уходят корнями в некие первозданные архетипические слои, давно найденные Фрезером, Фрейдом, Юнгом, Хайдегером, М.Элиаде и другими первопроходцами архаичных слоев культуры. Камал Абдулла останавливает свое внимание на малоисследованном архетипе пещеры. Он даже совершенно справедливо говорит о некой пещерной цивилизации, отголоски которой слышны и в «Одиссее» Гомера, и в малоисследованных путешествиях Синдбада-морехода из «1001 ночи». Но самое главное, ученый видит общность пещерных изображений, которые очень близки по духу всем древнейшим первобытным народам от Монголии до Испании.
Тут важно отметить момент выхода из пещеры к свету. Исследователь справедливо замечает, что знаменитый «пещерный» образ Платона о людях, обитающих во тьме пещеры и знающих о солнце только по теням, которые появляются из-за него на стенах их обиталища, как нельзя более точно отражает момент рождения Космоса из Хаоса. Проще говоря, рождение культурного мифа. Герой, покидающий пещеру, чтобы увидеть свет, - это и Прометей, и Орфей, и Одиссей, и, конечно, Горгуд. Увидев истинный свет, он возвращается во тьму пещеры, дабы в прямом смысле этого слова просвещать людей.
Горгуд не только просветитель, он одновременно, как Прометей, богоборец и разрушитель устоявшихся поверий. Его коан «отлетевшая душа не вернется» и сегодня звучит экзи-стенциально дерзко. Автор монографии замечает эту неожиданную близость Горгуда к самым дерзким философским построениям ХХ века. Но что же в этом удивительного? Если мы сегодня ловим своими приборами то, что случилось во Вселенной 13 миллиардов лет назад, то почему первобытно-пещерный поэт не может уловить волновые колебания из будущего? Эпос - это не только о прошлом, но и о будущем.
И еще одно важное наблюдение. То, что мы считаем метафорой, для автора - ашыга было реальным чудом. Мы пере¬водим на современный язык: «Всадник пришпорил коня и перелетел стену, как птица». А в подлиннике сказано: «Он пришпорил коня и стал птицей». Или сын утешает мать: «Я погибну, но у тебя родится сын, такой же смелый, как я». А в подлиннике: «Я погибну, и родится у тебя сын, и он будет я». Прелесть этой магии в том, что древние воспринимали слово не как обозначение реальности, а как саму реальность.
И тут исследователь вплотную сближается с гениальным философом имяславцем Алексеем Лосевым. В споре с Платоном и с неоплатониками Лосев утверждает в своем многотомном творении, что в основе любой реальности, любой вещи лежит не идея, как утверждал Платон, не эйдос, как утверждал Аристотель, а Имя. Тезис афонских старцев: Бог не есть Имя, но Имя есть Бог - восходит к истокам всей человеческой культуры. Поэтому Горгуд, подобно Адаму, дает имена. Пока человек не совершил подвиг, он как бы не существует, он безымянен. И только после совершения подвига, для которого герой предназначен, он получает имя.
Истинное значение азербайджанского эпоса, уходящего в глубину веков и приходящего к нам оттуда, никогда не будет исчерпано. Можно согласиться, что многовековое творение, завершенное в XV веке, принадлежит не столько времени, сколько вечности - хронотопу. Физики говорят о некой линии мировых событий, где ничто не исчезает и все продолжается, а прошлое и будущее - весьма условные обозначения одной и той же реальности. Отсюда эпические повторы, когда одно и то же событие проигрывается и повторяется по многу раз.
Борьба гармонизирующего мифа с хаосом пронизывает все сюжеты. Поэтому эпос при всем многообразии сюжетов един. Слово здесь не изобразительно, оно самодостаточно. Его надо не только слышать, но и смотреть: «Хан сказал. Посмотрим, что сказал хан». Это многотысячелетний период наречения имен и собирания слов. Слово произнесенное и слово, запечатленное в письменности, здесь нераздельны. Поэтому Горгуд - это Каспийское море слов. Слова возникают, как морская рябь при ветре, и могут становиться ровной гладью повествования. Слова говорят именно о словах, а не о какой-то скрытой за ними реальности. Вспомним начало Евангелия от Иоанна - «В начале было Слово, и Слово было Бог».
Я бы дополнил эту прекрасную монографию открытием математика Григория Перельмана - явлением, которое называется связностью: каждая точка четырехмерной сферы нашего мироздания охватывает всю сферу, а вся сфера сводима к каждой точке любого тела. Такова композиция «Одиссеи» и такова же композиция эпоса о Горгуде. Мы все время возвращаемся к одной мысли: «Душа, отлетевшая от тела, уже никогда не вернется», - поэтому надо бесконечно ценить каждый миг мимолетной жизни и любить всех, кто так же, как ты, обречен на исчезновение. Нечто похожее находим в шумерско-вавилонском эпосе о Гильгамеше и в мифе об Орфее и Эвридике. «Лучше быть рабом на земле, чем царем в царстве мертвых», - говорит Одиссею тень, вызванная заклинаниями из Аида.
Горгуд - учитель жизни, пророк и автор. Его пограничное состояние между жреческой магией и поэзией вполне укладывается в древнее понятие «интерес». Интерес - это как «или» в гамлетовском «быть или не быть». Горгуд не может произнести приговор злодею или увенчать героя лаврами безусловной правоты. Он в состоянии «или». Или - это свобода и интерес.
Наш интерес к исследованию все еще малоизученного эпоса никогда не угаснет. Неисчерпаем смысл «Одиссеи», «Бхагават-гиты», «Манаса», «Слова о полку Игореве». Здесь вопросов больше, чем ответов. И в этом смысле каждое новое исследование бесценно. Не случайно автор вспоминает Шлимана, который поверил Гомеру и откопал аж семь слоев Трои, а может быть, и не Трои, а своей мечты о Трое. Эта позиция мне очень близка и понятна. Читая об Одиссее, мы в конечном итоге понимаем, что Одиссей - это мы.
Возвращаясь вместе с Горгудом в темную пещеру нашего мира, мы повторяем путь Орфея в поисках Эвридики. Горгудов много. Они в каждом веке, и в то же время это один Горгуд. Эпос иероглифичен. Прочитав новое исследование об азербайджанском эпосе, я еще раз убедился, насколько же все мы едины, несмотря на своеобразие и внешнюю непохожесть. Сказание о человеке в поисках вечности никогда не закончится, потому что человек в сущности своей бесконечен.
Константин КЕДРОВ
banner

Советуем почитать