Особый первый отдел…

ВЕТЕРАНЫ
Газета «Каспiй» продолжает публикацию серии статей, посвященных 100-летию создания азербайджанских органов спецслужб, которые ведут непрерывную борьбу с враждебно-подрывной деятельностью иностранных спецслужб, защищая государственные интересы независимого Азербайджана.
Политическая ситуация в мире, как во время СССР, так и в период независимости Азербайджана, складывалась непростая - непрерывно растущие масштабы подрывной деятельности иностранных спецслужб, возникновение новых угроз политического экстремизма, сепаратизма и терроризма требовали слаженной борьбы и противодействия. Однако помимо длинного перечня задач, которые решали спецслужбы, есть еще важный вопрос обеспечения и сохранения секретности научных разработок и исследований отечественных ученых по т.н. закрытым темам.
Гость нашей газеты - ветеран Великой Отечественной войны, бывший руководитель Первого особого отдела Национальной академии наук Азербайджана (НАНА) полковник-лейтенант в отставке Джаббар Бейляров делится воспоминаниями о работе в системе Академии наук после отставки с оперативной работы в органах КГБ СССР. Вызывает восхищение тот факт, что полковник-лейтенант Джаббар Бейляров работал в системе защиты национальной государственности вплоть до 90-летнего возраста!
Обращая взор своей великолепной и удивительно организованной памяти назад, в далекие 80-90-е годы, Джаббар муаллим рассказывает:
- С 2017 года я нахожусь на заслуженном отдыхе, а в НАНА проработал почти 30 лет! Выйдя в отставку из органов национальной безопасности, где я служил 36 лет, по рекомендации председателя КГБ Азербайджана Зии Юсифзаде меня направили на работу в особый отдел НАНА, к которой я приступил 27 июня 1987 года. В то время президентом НАНА был академик Эльдар Салаев.
- Скажите, какие задачи решал Первый особый отдел Академии наук советского периода?
- В системе академии наук и в подведомственных ей научно-исследовательских институтах и лабораториях есть научные темы, представляющие государственную секретность, т.е. работа в них не афишируется, исследования засекречены, информация не разглашается. В задачу и обязанности Особого отдела входило предо­твращение интереса, получения и изъятия научных данных и диверсий, направленных на эти структуры и их деятельность, а также нарушения правил секретности. В рамках закона надо было организовать работу таким образом, чтобы обеспечить информационную безопасность деятельности этих структур. Именно для этих целей и был создан Первый особый отдел, в котором было еще несколько сотрудников.
- Много ли было институтов или лабораторий, работавших в советское время в направлениях, представлявших особую секретность и государственную тайну?
- Да, конечно, их было немало. Разумеется, наша работа происходила под контролем Москвы и во взаимодействии с другими спецслужбами советских республик. В научно-исследовательских институтах того времени секретных и закрытых тем было 38, а обеспечение их секретности находилось не на должном уровне. Поэтому перед нами была поставлена серьезная задача организации работы по повышению качества деятельности особых органов безопасности. Основные темы, представлявшие в то время государственную секретность, касались таких областей науки, как физика, математика, направления деятельности специальных конструкторских бюро, институты химии, закрытые темы, касающиеся машиностроительной промышленности и т.д. В конце каждого года в официальном порядке я докладывал начальству АН СССР о проделанной работе, которую мы проводили вплоть до 1991 года.
- После развала СССР ваша работа приобрела новый импульс, более актуальное и серьезное содержание, не так ли?
- Когда Азербайджан получил независимость, многие закрытые темы потеряли свою актуальность. Но эту работу все же приходилось выполнять в нескольких научно-исследовательских институтах. В нашей области произошли некоторые структурные изменения, поэтому работы было невпроворот. Например, обо всех сотрудниках лаборатории, проводящей секретные исследования, у нас должна была быть полная информация, мы проверяли их вдоль и поперек, обеспечивали им допуск для проведения секретных исследований, без которого никто не допускался на работу. Из этих соображений вокруг таких лабораторий во избежание вмешательства извне были установлены камеры безопасности, сигнализация и т.д. Мы наладили все звенья своей деятельности на самом высоком профессиональном уровне, и за все это время не произошло ни одного негативного события, при котором засекреченная информация могла бы просочиться за пределы лаборатории или института. Мы предотвращали эту вероятность самым жестким образом. Был издан закон «О государственной тайне», и в соответствии с требованиями этого закона на местах мы начали преобразовывать и совершенствовать свою работу.
Одним из требований было обеспечение необходимых условий для носителей засекреченной информации и конкретизация информации, подлежащей засекречиванию. Впервые Особый отдел НАНА в республике, получившей независимость, приступил к такого рода деятельности, ведь у нас уже был надлежащий опыт, приобретенный во времена Союза. Тем не менее мы начали заново пересматривать свою деятельность и связи с научно-исследовательскими институтами, еще раз обсудили темы, подлежащие засекречиванию, и составили список секретной информации.
Деятельность Первого особого отдела приобретала еще большую актуальность и значение не только в научных центрах независимой страны, но и в других организациях и управлениях. Наш отдел внес это предложение, и оно было встречено руководством с большим вниманием и одобрением. Мы помогали и делились опытом с другими организациями, для которых создание особого отдела происходило впервые. Кроме того, эту тему нужно было разработать для всей республики, поэтому мы начали собирать информацию и составлять список структур, министерств и ведомств, которые имели в своей деятельности информацию, подлежащую засекречиванию.
- Можно ли сказать, что эта работа, учитывая ее общегосударственный масштаб, была одной из значимых в вашей деятельности офицера спецслужб?
- А как же, конечно! В связи с этим в Академии наук в Баку я организовал республиканское совещание работников особых отделов организаций и управлений, занимающихся закрытыми темами и владеющими засекреченной информацией. Причем помимо самих сотрудников первых отделов к работе совещания были привлечены руководители и директоры этих структур, т.е. все управленческое звено. После этого наша работа пошла по новому, более усовершенствованному руслу, а результатом стало то, что в стране не было зафиксировано ни одного случая утечки секретной информации!
- Расскажите, пожалуйста, о работе под руководством Гейдара Алиева? Сколько лет вы работали с ним?
- Впервые я увидел Гейдара Алиева 24 октября 1952 года, учась в специальной межгосударственной школе КГБ в Баку, а в органах КГБ я находился с 1950 года. Лекции нам читали самые продвинутые юристы, опытные чекисты и лучшие специалисты Союза, в этой школе училось более 300 представителей разных национальностей со всего Союза. Однажды нам сообщили, что лекцию будет читать начальник Второго отдела КГБ Гейдар Алиев, о котором я слышал, что он на отлично окончил академию КГБ в Ленинграде (ныне Санкт-Петербург) и его сразу же после этого назначили начальником отдела контрразведки.
В то время он был в чине капитана, подтянутый, стройный, привлекательный молодой офицер. Гейдар Алиев на протяжении двух часов на чистейшем русском языке без всяких бумаг и конспектов прочитал нам великолепную лекцию! Это был самородок, великий талант с феноменальной памятью, богатейшим запасом слов, позитивной личностной аурой! Лекция включала в себя подготовленную им самим из личного опыта информацию об оперативной деятельности, имеющей огромное значение в плане нашего внедрения в иностранные спецслужбы. Это было сложнейшее дело. Подготовить своего сотрудника так, чтобы он внедрился в зарубежную агентурную сеть спецслужб и заполучил необходимую его стране информацию, - фантастически трудно! Гейдар Алиев отлично провел такую операцию, именно об этом он и рассказал нам на лекции, после окончания которой все курсанты обступили меня и засыпали вопросами относительно национальности Гейдара Алиева. Никто не хотел верить, что он был чистым азербайджанцем, на протяжении двух часов читавшим лекцию на отличном литературном русском языке без акцента и конспектов. Мне удалось убедить товарищей-курсантов, которые еще долго находились под сильнейшим впечатлением личности и притягательной энергетики этого человека. Так произошла моя первая встреча с нашим общенациональным лидером. Я поработал с ним в органах КГБ вплоть до его отъезда в Москву в 1982 году, но был связан с ним еще в бытность его руководителем республики на посту первого секретаря Компартии.
- Джаббар муаллим, расскажите об операциях, в которых вам довелось участвовать?
- Однажды, в 1965 году, Гейдар Алиевич вызвал меня к себе и сказал, чтобы я готовился выехать в Кировабад (ныне Гянджа), где на заводе произошел взрыв и погиб рабочий. Существовало подозрение, что это была диверсия. Создали комиссию во главе с зампредом Совмина республики, и меня включили в состав этой комиссии.
Глиноземный завод в то время был объявлен в Союзе великой стройкой коммунизма, он строился под личным контролем Косыгина. Комиссия занималась вопросами, бывшими в ее полномочиях, а я - своими. Встретился с сотрудниками районного отдела госбезопасности, обсудил с ними ситуацию, поговорил с работниками завода, затребовал необходимые чертежи и документы. Выяснилось, что во время сварки искра попала в трубу, откуда выходил газ, и по причине нарушения техники безопасности произошел взрыв, повлекший гибель самого рабочего, производившего эту сварку. Также было установлено, что никакой диверсии или вмешательства других сил не было. Докладывая Гейдару Алиеву об итогах расследования, я разложил перед ним технические чертежи и объяснял весь технологический процесс. Он очень внимательно выслушал меня и спросил: откуда ты знаешь все эти технические тонкости и премудрости? На что я ответил, что я инженер, окончил АЗИ, кстати, тот же институт, где учился он.
Через несколько месяцев того же года он вновь вызвал меня и сказал, что я должен лететь в Москву, на что я шутя спросил: «Там тоже произошел взрыв?» Он засмеялся и сказал, что в парке Сокольники будет проводиться международная выставка «Химия в промышленности, строительстве, сельском хозяйстве и транспорте». Надо сказать, что в СССР в 60-х годах химическая отрасль еще не была так развита, и крупные капиталистические страны демонстрировали свои достижения в этой области. На эту выставку наши ученые были посланы для обмена опытом и совершенствования своих знаний, и мне, как сотруднику спецслужб, нужно было обеспечить их безопасность, и параллельно с этим добыть секретную информацию о новых достижениях химической науки. Группа ученых состояла из 10 человек, а комиссией из представителей разных советских республик руководил генерал, заместитель начальника контрразведывательного управления КГБ СССР. Через несколько дней один из ученых обратился ко мне и сообщил, что он заинтересовался деятельностью известной итальянской фирмы «Монтекатино». Ему удалось войти в контакт с ее генеральным директором, узнать новые сведения, а также получить некоторые проспекты для ознакомления. Мы, чекисты, каждый вечер собирались и отчитывались заместителю начальника 2-го контрразведывательного управления о ходе работы, получали новые инструкции. Я доложил об информации, полученной от ученого академика, она была проверена и вызвала интерес руководства, которое выразило мне благодарность от имени КГБ СССР. Вернувшись в Баку, я доложил Гейдару Алиеву о проделанной работе, после чего он снял со своей руки часы и протянул их мне. Я ответил, что у меня есть свои часы, но он твердо сказал, что дарит их мне на память...
- Какие человеческие качества Гейдара Алиева вызывали у сотрудников доверие и симпатию?
- Гейдар Алиев был очень заботливым и благодарным руководителем, он умел ценить добросовестно и результативно работающих сотрудников. Представьте, после моего возвращения с 6-месячных курсов усовершенствования квалификации в марте 1967 года он сказал, что выделил мне путевку в Кисловодск, но… чтобы после отдыха я сразу же явился к нему.
- Расскажите, пожалуйста, про историю о предотвращении угона самолета лезгином из Хачмаза?
- В 1981 году я работал в центральном аппарате КГБ Азербайджана, руководителем 3-го отделения 4-го отдела. Из Москвы поступила секретная информация о том, что в гражданскую авиацию Азербайджана, на пассажирский авиамаршрут Москва-Баку назначен пилот лезгинской национальности, который намерен во время одного из рейсов угнать самолет в одну из зарубежных стран. В связи с этим его надо держать под контролем и принять все оперативно-технические меры для предотвращения угона советского самолета. Я отправился в Хачмаз и во время моей работы в этом районе наладил связи с представителями сепаратистской организации «Садвал». Я хорошо знал их психологию, потому принял решение лично войти в контакт с этим «объектом». Мы часто встречались, долго беседовали и я обещал ему выполнить некоторые его требования. Наши отношения со временем стали более близкими, и однажды он сказал мне о своем намерении угнать самолет, потому что в Москве его изрядно помучили. В результате наших встреч и бесед он отказался от своего преступного намерения и продолжил спокойную жизнь советского летчика. В результате мы смогли приостановить деятельность сепаратистской организации, локализовать и развалить ее. Вот так нам удалось предотвратить крупное преступление, а я был премирован руководством ценным подарком.
- Вы долгое время проработали в органах национальной безопасности, и ваш опыт исчисляется несколькими десятками лет напряженной и ответственной работы. Что вы скажете о своей книге мемуаров «Достойно прожитая жизнь», изданной в прошлом году? Как и все книги этого жанра, я думаю, она послужит своеобразной летописью истории нашей страны и деятельности ее спецслужб, за что вам огромная благодарность, Джаббар муаллим!
- Будучи на заслуженном отдыхе, мне захотелось переосмыслить и рассказать о своей жизни и службе в органах КГБ. Так родилась эта книга В Особом отделе НАНА я поработал вплоть до ноября 2016 года. Несмотря на мой преклонный возраст, меня не хотели отпускать. Интересно, что на этом посту я сменил и работал с четырьмя президентами НАНА - Эльдаром Салаевым, Фарамазом Магсудовым, Махмудом Керимовым и Акифом Ализаде. Работы в отделе всегда было много, к тому же подводило зрение, но я удовлетворен своей работой, потому что, скажу откровенно, мы действительно проделали огромную работу за все это время... У меня никогда не иссякал интерес к науке, я всегда радовался и гордился успехами наших ученых. Помню, я принимал самое непосредственное участие при установлении зеркального телескопа в Шамахинской обсерватории в 1967-1973 годах. Туда часто приезжали иностранцы, мы обеспечивали безопасность обсерватории и ее сотрудников, с которыми я очень сдружился и поддерживаю с ними отношения до настоящего времени.
Академия наук в торжественной обстановке и с большим уважением проводила меня на пенсию, наградив Почетной грамотой, с добрыми пожеланиями и напутствиями…
Афет ИСЛАМ